Леди теперь не покраснела, а побледнела при его словах, и её глаза наполнились слезами. Она посмотрела на него, как может смотреть только женщина, чья любовь коренится в самых глубинах её сердца, и произнесла:
– О, господин мой, любовь моя, возможно, ты решишь, что я не хуже, чем женщина из тех историй, из самых лучших историй о ней. Как могу я рассказать о себе правду, если ты веришь всему, что я говорю? Но, о сердце моё, как мог ты, такой милый, красивый и добрый, влюбиться в чудовище? По крайней мере, я скажу так: кем бы я ни была на самом деле, для тебя – я добро, я добра к тебе, и я буду верна тебе.
Он, всё ещё стоя на коленях, притянул её вниз, к себе, и обнял, и хотя она отдалилась от него, от огня его страстной любви, всё же она не сказала «нет», покорно позволив его рукам обнять своё тело, и любила его не менее пылко, чем он её. Там, в глуши, им стала известна вся радость любви, которая только возможна.
Глава II
Завтрак в лесной глуши
Незадолго до полудня, когда влюблённые уже долго лежали на траве, Ральф поднялся и прислушался, но леди, взглянув на него, сказала:
– Это всего лишь олени бегут по лесу. Но нам лучше бы выступить в путь, поскольку он будет долгим.
– Верно, – ответил Ральф. – Вполне вероятно, что мой господин соберёт людей и пустится в погоню.
– Нет-нет, – ответила она, – он не будет собирать людей, чтобы преследовать одного человека. Если он придёт, то придёт один. Когда он поймёт, что мы ушли, он, несомненно, сядет на Серебряного, моего коня, и доверится его чутью, а тот последует по моим следам.
– Что ж, – сказал Ральф, – если он придёт без людей, то между ним и тобой будет один меч.
Теперь она стояла рядом с ним, положив руку на его плечо:
– Вы только послушайте его, любимого моего защитника, как сильно он доверяет сердцу и правой руке! Но это лишнее, я уже позаботилась о тебе. Выслушай, если ты сможешь правильно понять всё, о чём я тебе расскажу, и хорошее, и плохое. Я шепнула слово на ухо Серебряному, прежде чем ушла, и теперь верный конь знает мои мысли и поведёт жестокого господина по неверному пути. Рыцарь будет блуждать чуть в стороне от нас. Он хорошо знает лес, поэтому может догадаться и последовать за нами. На самом деле, я для этого и оставила коня, и не позволила тебе ехать верхом, а утомила пешей прогулкой. Зато ты при оружии и в доспехах.
Он нежно взглянул на неё и, улыбаясь, спросил:
– А ты, дорогая моя, неужели ты нисколько не устала от того, что утомило даже рыцаря, который был рождён для походной жизни?
– Нет, – ответила она, – ты не видишь, что я иду налегке, оставив плащ и котарди?
Сказав это, она подоткнула юбку, готовая тронуться в путь и улыбнулась, увидев, как он восхищается красотой её ног. Изящно переступая по цветистой траве, она произнесла:
– По правде говоря, рыцарь, я не из тех слабых дам, что способны только двигать ножками в танце или, сев на лошадь, скакать по лугам с ястребом на запястье. Я крепка и легконога, как лесной дух или богиня древних времён. Мне многое пришлось пережить до нынешнего дня, и после я расскажу тебе об этом, а сейчас нам важнее отправиться в путь. Но прежде чем мы пойдём, я должна сказать тебе, что в моих знаниях этого леса нет никакого колдовства. Я сама выросла в лесу, хотя и не в этом. Здесь, если можно так сказать, я чувствую себя как дома.
Рука об руку они быстро пошли через орешник и вскоре оказались в лесной чаще, но, как и раньше, леди безошибочно вела Ральфа по лесным тропинкам. Юноша сказал:
– Хорошо, что ты ведёшь меня, куда хочешь, но я вижу, что мы направляемся не в Замок Изобилия.
– Именно так, – ответила она. – Если бы я пришла туда к тебе, как и задумала, то сейчас я всё равно вела бы тебя по этому пути или по тому, который пролегает неподалёку, а направляемся мы в Хэмптон под Утёсом, в Братство Воинов, живущих на скале.
Ральф сказал:
– Это, конечно, хорошо, но, если честно, я охотнее пожил бы в твоём уютном замке. Я бы с радостью посмотрел на тебя в твоём тронном зале на престоле слоновой кости, где стены задрапированы гобеленами с твоими изображениями. Ты не расскажешь мне историю, вытканную на них? И о книге, что я прочитал. В ней говорилось о тебе.
– Ах, – удивилась она. – Ты прочитал книгу! Что ж, скоро я расскажу тебе эту историю. Более того, я даже должна рассказать тебе её, потому что написанное в ней – ложь.
С этими словами она потянула его вперёд, ускорив шаг. Казалось, её ноги никогда не уставали, хотя, по правде говоря, юноша теперь шёл не так легко, как вначале.
Но вот она остановилась и нежно засмеялась, глядя ему в глаза:
– Прошло уже немало времени с начала этого июньского дня, и мне кажется, я знаю, чего тебе хочется. Это расположено несколько ближе, чем Хэмптон под Утёсом, которого мы всё равно не достигнем в ближайшие два дня, потому что идём пешком.
– Чего я хочу? – удивился Ральф. – Я не хочу ничего, что не мог бы достать, если бы захотел.
Он обнял её за плечи и притянул к своей груди, но леди с усилием освободилась и, открыто засмеявшись, сказала:
– Ты самоуверен и спешишь даже в отношениях со мной, рыцарь. Похоже, мне придётся самой принять меры, чтобы ты не умер с голоду.
Ральф весело ответил:
– И в самом деле! Клянусь святым Николаем Угодником, это правда. Некоторое время назад я не чувствовал голода и даже забыл, что люди едят, так сильна была во мне страсть. А кроме того, я сомневался в своём будущем. Сейчас же я свободен, счастлив и голоден.
– Смотри, – сказала она, указывая в небо, – сейчас два часа пополудни, то есть прошло два часа с тех пор, как мы ушли с поляны у орешника, и ты хочешь есть, что вполне естественно для красивого юноши. Притом я слишком сильно хочу рассказать тебе кое-что из того, о чём ты меня спрашивал. Наконец, это самая жаркая часть дня. Сейчас так жарко, что даже Диана, древняя богиня, наверняка получила бы тепловой удар, если бы прошла пешком столько же, сколько прошли мы с тобой. Кроме того, риск нашего краткого отдыха мал. Неподалёку есть прекрасное место. Оно подойдёт для любого путника, который захочет передохнуть. Находится оно немного в стороне от кратчайшего пути, но, мне кажется, мы можем потратить лишний час, а потом нагнать время ещё до наступления ночи. Идём, мой воин!
С этими словами она повела его на север через смешанный лес, и они шли до тех пор, пока Ральф не услышал журчания воды. Они снова оказались около ручья, на поляне, покрытой травой и свободной от деревьев, если не считать нескольких терновых кустов. На другом берегу ручья возвышался зелёный холм. Там леди остановилась и сказала:
– Снимай доспехи, рыцарь, тут нечего бояться. Здесь даже спокойнее, чем в орешнике.
Так он и сделал, а она опустилась на колени, чтобы попить чистой воды и умыть в ней лицо и руки. Потом она подошла к Ральфу, поцеловала его и произнесла:
– Милый бесёнок из Верхних Лугов, в моей походной сумке осталось немного еды от вчерашнего ужина, а у подножия холма я раздобуду лесной пищи. Подожди немного, и ты получишь и обед, и рассказ.
С этими словами леди проворно вошла в ручей, с минуту постояла босыми ступнями в холодной воде (она разулась, прежде чем войти в поток), затем перешла на другой берег и занялась сбором земляники. Юноша смотрел на неё в восхищении, пока почти не заплакал от мысли о своём счастье.
Спустя некоторое время леди вернулась с хорошим запасом земляники в подоле платья. Влюблённые сели на зелёном берегу ручья. Леди достала из походной сумки хлеб, и они начали есть. Она поднесла Ральфу воду в своих ладонях, поцеловала его и заплакала над ним от радости и любви. Наконец, она тихо села рядом с ним и начала говорить так, будто рассказывала сказку, сидя у очага в углу комнаты в святочный вечер.
Глава III
Леди рассказывает Ральфу о своём прошлом
– Сейчас ты услышишь обо мне немного больше того, что могли поведать гобелены и книга. Но всего я рассказать всё равно не смогу, так как нам на это не хватит времени, а кроме того мне не хватит мужества. Я не могу сказать тебе, ни где я родилась, ни кем были мои отец и мать. Я и сама этого не знаю, и никто никогда мне этого не рассказывал. Первое моё воспоминание – о том, как я играю в саду рядом с деревянным домиком, крытым камышом. Со всех сторон сад обступает лес. Его нет только на нашем небольшом, заросшем высокой травой и кустами участке, где пасутся козы. У двери домика сидит женщина и прядёт. Она работает, но одежда на ней нарядная, на шее и пальцах блестят украшения. Это моё первое воспоминание, но так проходил каждый день, это было обычно для меня, к этому я привыкла. И таковы все воспоминания моего детства. Я не буду тебе подробно рассказывать о том времени. Ты же знаешь, каковы такие рассказы. Женщину эту я называла матерью. Тогда она была не стара, но и не молода, средних лет. Теперь я знаю, что она не моя мать. Она была строга и требовательна, но в то время не била меня, разве только когда требовалось, чтобы я сделала что-нибудь, что без побоев я никогда не стала бы делать. Ела и пила я сколько хотела, как и она. Тогда мне хватало самой простой пищи, как ты можешь догадаться по тому, что видел сегодня. Но хотя моя воспитательница и не была жестокой, она ворчала каждый день, ни разу не проявляла ко мне нежности, не целовала и не ласкала меня, когда я была маленькой. Я и сама её не любила, зато любила нашу белую козочку и считала, что она довольно милая. Есть и другие воспоминания того времени. Помню, как я спасла белочку от ласки, помню галчонка, который ещё не умел летать и упал с высокого ясеня близ нашего дома, помню мышку, которая жила в нашем доме и любила бегать у меня по руке. Подобных воспоминаний в моей памяти много. Кратко говоря, все лесные звери, даже кролики и оленята, любили меня и совсем не боялись. Я тоже любила их и была счастлива.
