Забывшись, Попова порывисто вскрикнула, ошалев он его ярости.
Но тут же, спохватившись, вцепилась зубами в собственный кулак.
«Дикий! — сопровождала мысленным комментарием каждое его проникновение. — Злющий! Сумасшедший! Мой… грозный… Серп…»
Выгнувшись в пояснице, Юля прохрипела не своим голосом:
— Еще! Пожалуйста, люб… м-м-м… еще!
— Будет тебе еще! Будет!
От его низкого рокота сквозь напряженные мышцы лавиной прошла необъяснимая вибрация. Попова отчаянно всхлипнула, чувствуя, как ее стенки все плотнее и плотнее обхватывают ствол профессора.
Теперь каждое соприкосновение их плоти ощущалось все острее и острее. Все мучительнее и слаще. Сердце так и норовило протаранить ее грудную клетку. К вспотевшему лицу хаотично липли волосы.
— Хочу глубже! Гораздо глубже! — одержимый шепот. — Хочу упираться прямо тебе в матку! И хочу видеть, как ты улетаешь от этих ощущений!
Юля и без того с трудом себя контролировала. А уж когда Марат торопливо вышел из нее, развернул к себе лицом, усадил на стол и закинул ее ноги к себе за плечи — и вовсе тихонько заскулила. Прекрасно знала, что в такой позе он действительно вонзается в нее до предела. Погружается по основание и упирается в ее верхние стенки. Так произошло и на сей раз…
Девушке хватило буквально двух-трех его проникновений, чтобы забиться в предоргазменных конвульсиях. Она кончила так мощно, что в глазах потемнело. Дыхание перехватило. Сердце сжалось в груди до размеров горошины. Конечности онемели. А мышцы скрутило сильной судорогой.
— Марат! Ма… А-А-А!
— Да, девочка! — удерживал он ее на месте, продолжая трахать и продлевая тем самым остроту ощущений. — Да, моя малышка! Вот так!
— ЧЕРТ!
— Что такое, милая? Сладко тебе?
Похоже, и сам профессор был уже на грани. Его трясло.
Облизав пересохшие губы, Попова выдохнула:
— Да…
— Запредельно?
— Да…
— Хорошо! — отчеканил он, ускоряясь. — А теперь… скажи мне!
— Что сказать?
— Кто твой мужчина, Юля?
Вместо ответа она обхватила ладонями его лицо и жадно припала к жестким губам. Но все же пробормотала, когда отстранилась:
— Ты, Марат! — лихорадочный взгляд глаза в глаза. — Ты — мой мужчина!
* * *
Для него ее откровение стало последней каплей. Он глухо застонал, скривившись, точно от зубной боли. Мертвой хваткой стиснул ее ягодицы, когда сквозь него прошла мощная судорога удовольствия. И буквально за секунду до собственного финала вышел из Юли, чтобы излиться на ее живот.
Она блаженно всхлипнула, когда он обжег ее кожу струей своего семени.
Все закончилось. В повисшей тишине они пытались прийти в себя и выровнять дыхание. Каримов поочередно поцеловал ее правую и левую лодыжку, а после осторожно спустил ее ноги со своих плеч.
— Отличный сюрприз, пташечка! — иронично хмыкнул в итоге.
— Правда?
— Правда!
— Я старалась…
— Я заметил! — профессор пощекотал ее в том месте, где заканчивалась кружевная резинка чулок и начиналась голая кожа. — Тебе идет! Очень!
Юля попыталась встать, но он коротким «сиди» пресек ее намерения.
Сам добрался до кулера с водой и залпом опрокинул в себя несколько пластиковых стаканчиков спасительной жидкости. Затем вернулся к столу, достал из верхнего ящика упаковку влажных салфеток и тщательно вытерся ими. Далее он привел в полный порядок и всю свою одежду. Лишь после этого подошел к Поповой и принялся очищать ее от следов своей страсти.
— Марат?
— М-м-м?
— Я должна тебе кое-что сказать…
— Говори.
— Пообещай сперва, что не будешь злиться!
Каримов нахмурился, припечатав ее строгим требовательным взглядом.
— Та-а-ак! — протянул он, не глядя отправив использованные салфетки в урну. — Я должен был догадаться, что все это неспроста! Чего натворила?
— Ничего! — мягко коснулась ладонью его плеча. — Честно! Просто…
— Просто что?
— Мне сегодня… уехать нужно, — заикнулась, наткнувшись на его потемневший взор, — было бы… по-хорошему…
— Зачем? — холодно. — Куда? С кем?
— Домой!
— Домой, значит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Угу!
— Ну и на кой черт тебе приспичило тащиться в деревню прямо посреди учебной недели?
— Пообещаешь не злиться — расскажу!
— Да не злюсь я! — в противовес своим заверениям рявкнул мужчина.
Вздрогнув, Попова интуитивно прижалась губами к его губам в попытке успокоить. С дико грохочущим сердцем направила ладонь профессора к своей обнаженной промежности, намереваясь перенаправить его гнев в иное русло. Марат сокрушенно рыкнул и с готовностью заскользил пальцами вдоль ее складок. Точно зомбированный, начал покрывать порывистыми поцелуями ее лицо, шею, плечи. Задрав бюстгальтер наверх, он выпустил на свободу и грудь девушки с торчащими от возбуждения сосками. Юля выгнула спину, точно голодная кошка, демонстрируя себя в лучшем ракурсе.
— Рассказывай! — прохрипел Каримов, умело играя с ее набухшим клитором. — Все как есть рассказывай!
Попова захныкала, ибо мысли смешались в голове. Но все же, взывая к последним крохам самообладания, она захныкала ему прямо в губы:
— У моей мамы день рождения сегодня! Юбилей! А я… как последняя сволочь, забыла об этом! Потому что… потому что… в последнее время думаю только о тебе! О нас! Обо всем! И… И теперь… А-а-а! Марат!
— Не отвлекайся! — рыкнул он, проникая в нее двумя пальцами. — Продолжай!
— Теперь нужно… уф! В общем, мой брат… к счастью… ничего не забыл! Он приехал и ждет меня у входа в универ. Мы с ним… должны… вместе купить ей подарок и… по… поздравить ее! А завтра… завтра я вернусь!
— Звучит как обещание!
— Так и есть!
— Похвальное рвение, пташечка! — Марат лизнул уголок ее рта. — И позиция верная! Семья — это святое! Но… ты, видимо, запамятовала кое-что!
— Что?
— У тебя сегодня три пары!
— Я… я надеялась… отпроситься с занятий…
— Хм! — движения между ее ног стали резче и интенсивнее. — Какая возбуждающая самоуверенность!
Юля вцепилась в его плечи что было сил.
Откинув голову назад, задрожала.
— Вообще-то, я уже… отпросилась… почти…
— М-м-м! Вот, значит, как?
— Угу! — от острейшего наслаждения ее зрачки ушли под веки. — И у Григория Антоновича… и у… Боже мой… у Валерия Леонидовича…
— Вау! — ироничный смешок. — Даже Куц не устоял перед твоими чарами?
— Ага, конечно! Велел мне подготовить ему два… два… ДВА-А-А-А!
— Соберись, милая! — довольно хмыкнул Каримов, прекрасно понимая, что она не может. Что просто дуреет от всего происходящего. — Два?
Попова себя более не контролировала. У нее страшно затряслись ноги.
Новый оргазм накрыл ее резко и внезапно. Скрутило так, что хотелось вопить во всю глотку. Юля понятия не имела, как умудрилась лишь судорожно всхлипнуть, стискивая бедрами талию своего профессора.
— Цена моего прогула — два реферата по его предмету! — тихо обронила она, обессиленно распластавшись на столе. Однако Марат довольно быстро вынудил ее вновь принять сидячее положение. Едва это произошло, мужчина придвинулся ближе и крепко обнял ее, успокаивающе поглаживая по спине.
— Выходит, ты проделала масштабную работу?
— Масштабную, — повторила Юля с грустью в голосе, — но напрасную!
— Почему?
— Последний препод оказался мне не по зубам, — ласково прильнула к широкой мужской груди. — Тарасова послала меня на хрен!
Даже не видя сейчас лица Марата, Попова знала наверняка, что он напрягся.
Каждая мышца его тела превратилась в камень. В стальной канат.
— В каком смысле? — уточнил он ледяным предостерегающим тоном.
— Не прямым текстом, конечно. Но ясно дала понять, что не отпустит.
— Забей и ни о чем не думай! — резюмировал мужчина спустя некоторое время. — Тарасова — меньшая из твоих проблем!
— А… а кто — бОльшая?
— Я!
Юля отстранилась и заглянула прямо в бездонную тьму его глаз.
— Ты против, да? — спросила в лоб. — Не отпустишь?
