Он растерялся, не ожидая от нее подобной дерзости.
Но все же грозно рявкнул в ответ:
— Ты как с отцом разговариваешь, дрянь этакая?
— Не ори на нее! — вмешался Костя. — Не смей повышать голос на мою сестру!
— Закрой рот, когда старшие разговаривают!
— Бабу свою затыкать будешь! — не помня себя от лютого бешенства, завопила Юля. — И Кристюшу тоже! Кстати, а она рассказала тебе, как у меня появился компромат на нее? Рассказала, как пыталась убить твою дочь?
— Не наговаривай на девочку! — парировал отец. — Твоя подруга просто от любви обезумела, вот дел и наворотила. Но вредить тебе она не собиралась. Хотела лишь припугнуть, чтобы ты от Ильи подальше держалась. Только и…
— Припугнуть? При…припугнуть? — Юля сморгнула слезы. — Она наняла трех амбалов, которые похитили меня, запихнули в багажник и вывезли за город! Твоя драгоценная Кристиночка бросила меня одну в лесу! В тридцати километрах от ближайшего населенного пункта! С разряженным телефоном! При минусовом балансе! Без еды, питья и теплых вещей! Да я сдохла бы там к утру, если бы не…
— ЧЕГО? — ошарашенно выпалил Костя.
Отец же оставался до безобразия невозмутимым.
— Не преувеличивай! — его строгий голос ощущался смачной увесистой пощечиной. — Она вернулась тогда за тобой. Но тебя там уже не было!
Юля горько усмехнулась, из последних сил стараясь не разреветься.
Что есть мочи стиснула ладони в кулаки. Ногти больно впились в кожу.
— И это все, что ты можешь мне сказать?
Родитель потупил взор, но никак ее выпад не прокомментировал.
Зато она впала в такое отчаяние, что с презрением зашипела:
— То есть ей можно творить что угодно, а мне кошмарить ее компроматом — нет? Ну, что ж… вынуждена расстроить вас, Александр Анатольевич! Ничего я удалять не стану! Пусть эта сука ходит и оглядывается теперь! А еще…
Закончить фразу ей не позволили. Внезапно отец схватил ее за руку и притянул к себе. Фактически нос к носу. Его хватка на запястье усиливалась.
Равно как и паника, пронзившая все ее нутро ядовитым жалом.
— Ты праведницу-то из себя не строй! — прогромыхал он, оглушая своим ревом. — Думаешь, мне о твоих делишках ничего не известно? Думаешь, я не в курсе, где ты работаешь и… чем?
— Я не…
— Позорище! В кого ж ты такая? Мать твоя — вроде порядочная женщина!
«Все ясно! Кристюша постаралась на славу! Не отмыться теперь!»
Не без труда вывернувшись из его захвата, Юля гневно выплюнула, не считая нужным оправдываться и же разъяснять ситуацию:
— А при чем здесь мать? Во мне взыграли блядские гены по линии отца! Или ты что же… к изменникам, предателям и блядунам себя не относишь?
Его лицо перекосило гримасой такой первобытной ярости, что у девушки внутри все оборвалось от нехороших предчувствий. И неспроста.
Зарычав, отец замахнулся на нее, намереваясь ударить по лицу. Или губам.
И непременно ударил бы, ведь страх ее буквально парализовал.
В тот момент она не то чтобы уклониться — моргнуть была не в состоянии.
Но Костя оказался шустрее. И гораздо злее их «падшего» родителя.
Он заслонил ее собой и схватил за грудки их горе-папашу.
— Не трогай ее! — прогромыхал загробным голосом. — Не прикасайся к моей сестре! Я придушу тебя за это, не моргнув и глазом! Потому что… ненавижу! Господи, как же я тебя ненавижу! Пока ты елозил между ног своей потаскухи, членом отрабатывая деньги, которые она тратит на тебя, Юлька вкалывала как проклятая, чтобы оплачивать свою учебу! А про мать вообще не заикайся! Она из-за тебя, урода, в петлю полезла! И если бы я случайно не вернулся домой раньше времени… не ты снимал ее оттуда! Не ты!
Костя почти плакал. Ее брат почти плакал от душевной боли.
И никак не мог справиться со своими эмоциями.
У Юли от этого зрелища началась самая настоящая истерика.
— Перестань! — пыталась оторвать его от отца. — Пожалуйста, хватит!
Увы. Ее уже никто не слышал. Все они оглохли под действием адреналина.
Глаза родителя налились кровью. Костя был крупным пареньком.
Но… пареньком. Взрослый матерый мужчина был ему явно не по зубам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И в следующий миг ее опасения подтвердились.
— Ты на кого руку поднял? — ошеломленно выдохнул «некто» голосом родного человека. — Ты ж на отца руку поднял, щенок!
Он без особого труда отцепил от себя своего несовершеннолетнего сына и толкнул его с такой неконтролируемой злобой и силой, что Костя отлетел на несколько метров. Все бы ничего, но… он споткнулся. Пошатнулся.
Не смог удержать равновесия и… со всего размаха приложился коленом о бетонные ступени университетского крыльца. Раздался характерный хруст. Его вопль, полный боли, потонул в ее собственном визге:
— Костя!
* * *
Корчась в агонии, брат попытался подняться. Но обессиленно рухнул обратно. Очередная попытка. И снова провал. Он не мог встать.
Выйдя из оцепенения, Юля кинулась к нему. Однако отец настиг ее довольно быстро. Мертвой хваткой вцепившись в ее локоть, потащил к машине.
— Что ты делаешь? — она упиралась каблуками, всеми правдами и неправдами пытаясь освободиться. — Ты же ему… ногу сломал!
— Заживет! — равнодушный ответ. — Зато этот заносчивый щенок на всю жизнь запомнит, как на отца кидаться!
— Ты нам больше не отец! — всхлипнула Юля, уже не сдерживая слез. — После сегодняшнего ты окончательно умер для меня!
— Отпусти ее! — крикнул Костик им вслед, привстав на одной ноге.
— Отпущу-отпущу! — пообещал родитель. — Сейчас до участка доедем, заявление заберем, компромат удалим, и свободна!
Попова принялась со всей дури молотить его по руке:
— О чем ты говоришь? Не писала я на нее никакое заявление!
— Ты — нет! — донесся вдруг до воспаленного мозга осатаневший от бешенства голос Каримова. — А вот я воспользовался своими связями!
Интуитивно обернувшись в сторону главного входа, она обнаружила у распахнутых настежь дверей своего профессора. В следующий миг Марат так хлобыстнул этой самой дверью, что содрогнулись стены университета.
И внутри все оборвалось. Заледенело. Кожа от страха покрылась холодным липким потом. Ничего не замечая на своем пути, Каримов стремительно приближался к ним. И от одного лишь его озверевшего взгляда, от ярости, сквозившей в каждом его движении, хотелось… броситься под машину.
Да, лучше уж под машину, чем иметь с ним дело сейчас. Когда он… такой.
Очевидно, почувствовав опасность, отец немного растерялся. Ослабил хватку. Пользуясь этим, Юля наконец вырвалась из его лап. Весьма своевременно, стоит заметить. Ведь всего мгновение спустя Марат настиг их и без предупреждения… шваркнул ее родителя лицом об капот его же тачки. Из его носа на глянцевую поверхность авто хлынула кровь. Отец взвыл не своим голосом, пытаясь вырваться. Но ее крайне взбешенный профессор удерживал его очень крепко. Поистине стальной обезоруживающей хваткой.
Не удостоив Юлю даже взглядом, Серп холодно процедил сквозь зубы:
— Оставь-ка нас, пташечка!
— Марат…
— Ступай, я сказал! — пронзил сознание властный приказ. — Брату помоги!
Будучи не в силах противиться, она подчинилась. Испытывая легкую тошноту и головокружение, кое-как доковыляла до Костика неуверенной шаткой походкой и склонилась над ним. Малой тяжело дышал, остервенело стискивая зубы. По его вискам струился пот. Очевидно, он сдерживался из последних сил, но боль была адской.
— Сейчас! — тихо бормотала Юля, внимательно оглядывая его колено. — Сейчас, мой хороший! Сейчас, мой родной! Сильно болит, да?
— Терпимо, — он явно врал, храбрился. — Только вот… встать не могу…
— И не нужно! Не шевелись!
Вцепившись в ладонь брата своими заледеневшими пальцами, девушка украдкой покосилась на Марата. Никак не реагируя на внешние факторы, мужчина заломил руку ее отцу и, зафиксировав в таком положении, продолжал вжимать его лицом в капот. И делал это с такой чудовищной силой, будто хотел вообще размозжить ему череп. Склонившись к его уху, Каримов что-то бормотал. Тихо. Слишком тихо, чтобы расслышать. Но он чеканил каждое слово так гневно и озлобленно, что сомнений не возникало — их отец поймет его с первого раза. Слишком уж хорошо ему… объясняют.
