с официальным визитом в Индию. Чтобы оказать помощь в борьбе с нашествием китайского коммунизма, Айк привез с собой в подарок бюст Авраама Линкольна. Но это событие вышло за рамки краткого дипломатического визита: на бетоне взлетно-посадочной полосы, этого трамплина богов по случаю, американский президент разделил с индийским премьер-министром божественное начало Вишну. В окружении плотной многотысячной толпы Эйзенхауэр снял шляпу, чтобы ему надели невероятных размеров гирлянду, змеей обвившуюся вокруг его блестящей лысой головы. «Думаете, мы дураки пройти пешком кто десять, а кто и сто миль, чтобы увидеть не воплощение духа Вишну, а кого-то другого?» – спросила семидесятилетняя Кантхи во время интервью журналистам «Нью-Йорк Таймс». «Семья, сгрудившаяся вокруг нее в запряженной волами повозке, согласно кивала, – гласил материал, – а ее дочь Шантху добавила: “Разве этот аватар не улыбается, как Вишну, – божественной, лучезарной улыбкой?”» Прошел слух, что песок с грязных дорог, по которым следовал «Кадиллак» с Эйзенхауром и Неру, обладал огромным целительным могуществом. Мужчина по имени Рамчандри из расположенной в тридцати милях в стороне деревни Сони не смог взять с собой больную супругу, но зато набрал в пузырек священной пыли. «Я посыплю ею голову жены, и она поправится, на этот счет у нас нет ни малейших сомнений», – заявил добропорядочный муж.
«АЙКА ЧЕСТВУЮТ КАК ИНДИЙСКОГО БОГА… МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ НАЗЫВАЮТ ЕГО МОГУЩЕСТВЕННЫМ БОЖЕСТВОМ», – провозглашала «Чикаго Трибьюн». Газета цитировала двадцатилетнего Рама Сварупа из Гургаона, который рыдал от одного звука голоса Эйзенхауэра, лившегося эхом с белой трибуны. «Я хоть и не понимаю английского, но чувствую всю глубину искренности его речи – он говорил от чистого сердца», – утверждал Сваруп. Святой дух президента тронул даже христиан: преподобный Э. К. Энтони из Мератха признавал: «Представший сегодня предо мной образ подобает ангелам, дабы они смотрели и благословляли нас». Высказывая собственную точку зрения на происходящее, «Питтсбург Пресс» рассказывал о том, как Эйзенхауэр на борту № 1 повторил грандиозный маршрут Александра Македонского. «Азия воспринимает великих людей через призму богов и королей, зачастую объединяя две эти категории в одно целое, – отмечала газета. – Для древней азиатской традиции, существующей многие века, демократическое самоуправление представляется совершенно чуждым… Хотя политические лидеры региона и экспериментируют с демократичными формами, проникнуть в эти их новые принципы очень и очень трудно». Но, несмотря ни на что, «индийский народ продемонстрировал нам и всему миру, что его любовь к Америке пустила глубокие корни – в качестве бесценной выгоды от президентского вояжа».
На закате Британской империи возведение Эйзенхауэра в ранг бога стало доказательством неумолимого становления по всему миру империи Америки. Если британские боги, вся эта толпа колониальных офицеров, жаждущих джина и гаванских сигар, едва могли поскрестись в самый нижний круг рая, их американские коллеги устремились в самую высь. Эйзенхауэр, когда-то служивший под началом великого бога Дугласа Макартура, нес всему миру доктрину либерализма, будто согревавшую его солнечными лучами в стылую эпоху холодной войны. Если превращение Айка в Творца и противоречило в некоторой степени концепции демократии, в самом стремлении поклоняться Америке, по крайней мере в глазах самих американцев, не было ровным счетом ничего плохого. Всего за год до этого, после запуска Советским Союзом первого спутника Земли, президент учредил НАСА; Эйзенхауэр явно принадлежал к числу небесных сущностей, устремившим свой взор в космос. «По всей видимости, отождествление господина Эйзенхауэра с Вишну показывает, что “образ” Америки – пусть даже расплывчато и смутно – дошел до огромных необразованных масс, передающих новости из уст в уста и тут же стремящихся творить из них все новые и новые легенды», – рассуждал «Питтсбург Пресс». Читателям в собственной стране американские газеты предлагали ликбез по «индусской троице»: Брахма, Вишну и Шива.
Как писал «Питтсбург Пресс», «Вишну выступал в ипостаси защитника мира в те времена, когда над ним нависала угроза». Этот бог спускался на землю в облике самых разных аватаров, причем «неизменно с благой целью». Явившись на этот раз в теле голубоглазого Айка, Вишну преследовал цель защитить и сохранить от разрушения земной шар, столкнувшийся с самой страшной угрозой полного уничтожения за счет использования ядерного оружия – по сообщениям газеты «Нью-Йорк Таймс», эту опасность понимали даже такие крестьяне, как Кантхи. Эта семидесятилетняя старуха считала Эйзенхауэра аватаром бога по двум причинам: как и Вишну, американский президент вел себя как «великий благодетель», поставляя в Индию пшеницу и возводя плотины. Но вот в космическом плане Айк, подобно Вишну, обладал властью «по собственному желанию разрушить весь мир». По аналогии с бледно-голубым небесным покровителем, Эйзенхауэр «никогда этой возможностью не пользовался, приберегая ее в качестве последнего козыря в борьбе со злом», – объясняла Кантхи.
В истории человечества наступил момент, когда политики приобрели первейшее качество божества: способность по щелчку пальцев в один миг уничтожить землю. Увидев взрыв первой атомной бомбы в пустыне Нью-Мексико, Оппенгеймер процитировал «Бхагавадгиту»: «Отныне я стал Смертью, разрушителем миров», тем самым положив начало совершенно новой эры. Могущество божества заключается в способности устоять перед лицом собственных противоречий: Американская империя обладала жуткой возможностью устроить на земле апокалипсис, но пользовалась ею для сохранения мира. Впервые в истории Америки президента – как Посейдона трезубец – повсюду сопровождал черный кожаный чемоданчик с кодами запусков ядерных ракет, на тот случай, если ему вдруг срочно придется ими воспользоваться.
«На фоне ущерба от ядерного оружия любой другой выглядит сущим пустяком», – предупреждал Неру в 1957 году. Вместе с тем он просил индийцев не впутывать религию в общественную сферу в тот самый момент, когда политики вознеслись на новые вершины божественности. Доктрина секуляризма манила своей рациональностью, предписывая верующим воздерживаться от нерациональной веры, однако рациональная, точно рассчитанная жестокость влекла за собой больше разрушений, чем когда-либо могло повлечь за собой любое нерациональное начало. Атомная бомба представляла собой самое очевидное указание на то, как государства могут стать всемогущими. Как и так называемая «организованная религия», светское государство плодило собственные духовные касты, легионы экспертов, ученых и управленцев. У государства всегда были собственные священные доктрины – национальная идея, безопасность, технический прогресс, – в которые оно требовало слепо верить. Те, кто толпился в Дели вокруг Эйзенхауэра ради даршана, ничуть не ошиблись, увидев в нем бога со сверкающей лысой макушкой. За фасадом секуляризма скрывался жесткий антагонизм между друзьями и врагами, между людьми и богами, предоставляя простор для мифополитики.
Если Неру стремился избавить общественную сферу своей страны от влияния религии, то Эйзенхауэр, напротив, ввел в жизнь своего народа новую религиозность, использовав веру в качестве оружия для свержения безбожного врага – коммунизма. В 1954 году он одобрил инициативу добавить в текст клятвы верности фразу «под Богом», а
