Он показывал Жаку его старые фотографии, фотографии его семьи, и наконец…
В самом конце своего монолога он сказал: — …Тут вот какое дело, Александр… Неужели ты всего этого не помнишь?
Жак только покивал головой из стороны в сторону:
— Все, что вы мне сейчас рассказали — для меня словно сказка… Словно вообще про чужого человека! — Ответил он задумчиво. — А помню только один свой настоящий дом — палатку в племени туарегов… И маленькую девочка Амаль, которая меня спасала от смерти не один раз…
Он посмотрел отсутствующим взглядом по сторонам, и произнес едва слышно:
— А еще я знаю, что я ее люблю… Только ее!.. И когда-нибудь я либо сам вернусь к кочевником, либо заберу ее сюда!..
Катран и Ананьев переглянулись.
— Ты хоть понимаешь, лейтенант, что ФСБ от тебя никогда не отстанет?
— Почему?
Ананьев, наконец, собрался с духом:
— Потому, что то твое, последнее задание было не совсем обычным… Ты вез не только диппочту, но и еще что-то, что тебе поручили перевезти «фээсбэшники»… Какой-то пакет…
— Ну и что? Мне-то до этого пакета какое дело?
— А такое, Александр, что это какая-то государственная тайна… Тебя прямо сейчас могут арестовать, привезти в посольство, дать французским властям доказательства того, что ты — это ты, и вывезти в Россию!..
— А там, за утерянную «гостайну» влепят лет 15–20 зоны особого режима… — Продолжил мысль Ананьева Катран. — И не посмотрят на то, что ты ничего не помнишь — у нас это умеют…
Жак внимательно посмотрел на Ананьева и спросил:
— Значит, та слежка за мной была совершенно не случайной?
— Случайностей у них не бывает, сынок… К сожалению… — Проговорил Ананьев. — И твой арест может быть делом даже не дней, а считанных часов…
— И что мне теперь делать со всем этим дерьмом?
— Этот пакет надо вернуть в Россию, лейтенант… — Ответил Дед. — И тогда они тебя отпустят… На все четыре стороны…
— Но я не знаю, где он, я не помню какой он! — Туарег нервно заходил по палубе старенького буксира. — Я ничего не помню!
— Придется вспомнить, Александр! Для твоего же блага…
— А если не получится? — Спросил Катран.
— Тогда надо искать того, кто может хоть что-то знать…
— Амаль? Туареги? — Спросил Жак.
— Все может быть, лейтенант… Все может быть. — Проговорил Ананьев задумчиво. — Может быть они что-то и знают про этот пакет… Ведь нашли же они тебя!.. Так может и не только тебя, а еще и то, что было при тебе…
— Я не знаю, где племя Али сейчас, и где они могут быть… Пустыня большая… — Проговорил, Жак с сожалением. — Я их уже искал, Анатолий Иванович… И не нашел… А если бы нашел, то давно уже вернулся бы в племя…
Они замолчали, на какое-то время, и эту тишину нарушали только небольшие волны, бившиеся о борт буксира, клекот чаек, и отдаленные звуки города…
— Дед… — Проговорил, наконец, Катран. — Откуда все это знает твой полковник?
В ответ Ананьев только улыбнулся:
— Что, каплей? Заподозрил, что меня вербанули?
Катран спрятал глаза, отвернувшись к морю:
— Прости, Дед!.. Просто… Ну очень уж много информации…
— Много! Согласен!.. Только… Этот пакет ищут уже 10 лет, Володя! Что в нем я не знаю, да и не хочу знать! Но! Ты же сам знаешь, что такое «госсекреты»! И сколько раз мы из-за них рисковали! — Ананьев в упор смотрел на своего ученика.
— Мы рисковали, а кто-то ордена на грудь вешал, а на плечи внеочередные звания! — Резко ответил Катран.
— И такое бывало… — Согласился Ананьев, и стал чеканить каждое слово. — Только… Я тебе так скажу, каплей… Ты уже 9 лет, как во Францию уехал, поэтому, возможно, и подзабыл немного… А я еще очень хорошо помню, где моя Родина! И если ей может что-то повредить, то… Знаешь… Мне плевать, кто и какие погоны потом наденет, но я, если только это от меня будет зависеть, свою работу сделаю!..
— Я ничего не забыл, товарищ капитан третьего ранга! — Катран вскочил со стула и, набычившись, посмотрел на Ананьева. — Капитан-лейтенант Ечин давал Присягу всего один раз! Только не оценила каплея Родина… Выплюнула за ненадобностью!..
— А те не ищи благодарностей, Катран… Тогда они тебя сами найдут!..
Они опять уселись на пластиковые стулья, и задумались каждый о своем…
И это тяжелое молчание прервал Жак Рано:
— Так что же вы посоветуете, Анатолий Иванович?
Дед взглянул на Туарега, и ответил без обиняков:
— Ехать надо, Саша… Ехать в Египет… И искать этого твоего Али… Или девчонку эту, Амаль… — Он закурил сигарету, и посмотрел куда-то в сторону морского горизонта. — Думаю, что только они и помогут нам до конца разобраться во всей этой темной истории…
— А если пакет найдется? Что тогда с ним делать?
Дед задумался на долгую минуту:
— Ну… Не знаю, лейтенант… Может быть просто передать его в местное консульство… А я потом просто перезвоню моему полковнику, и расскажу где он, и у кого, а дальше он уже пусть сам разбирается… — И тут Ананьев встал, потянулся всем телом, и бросил несмешливый взгляд, и проговорил с вызовом. — Ну что, товарищи офицеры? Поможем Родине вернуть свои секреты? Тряхнем стариной?
В ответ Катран только улыбнулся грустно, и ответил по-русски:
— Помочь можно… Да и тряхнуть стариной тоже можно… Только бы старина от этой тряски не отвалился!..
Жак вопросительно посмотрел на своего друга, и Владимир ответил на его немой вопрос:
— Ну, что, Саня? Полетим искать твою восточную красавицу? Или ты передумал уже?
Туарег перепрыгнул через низкий борт буксира, и, оказавшись на причале, бодро зашагал в сторону прогулочной набережной, бросив через плечо:
— Мне нужно кое-какие вещи собрать, и в «Караван-сарае» распоряжения сделать! — Он посмотрел на часы на запястье. — Сейчас 7.10… Я вернусь сюда в 15.00! Все! Я побежал! До встречи!
Ананьев смотрел ему вслед и думал:
«…Эх! Мать моя женщина! Если бы все было так просто, лейтенант!.. Поехал, вспомнил, нашел, отдал, и свободен… Ладно! Прикрою я тебя, мальчик, если что… Не сожрут тебя «супера» — подавятся!..»
А над Марселем уже вовсю разыгралось солнечное, июньское утро, и марсельцы уже начинали торопиться по своим делам…
***13 июня 2008 г.
Египет. Каир…
И опять конкуренты…
…Огромный аэробус компании «Air France», следовавший рейсом «Марсель — Каир», приземлился в огромном международном аэропорте столицы Египта уже в густых ближневосточных сумерках, что-то около 23.00…
Утомленные перипетиями этого длинного дня, наши искатели приключений, Катран, Туарег и Дед, проспали весь полет, и проснулись только тогда, когда стюардессы прошлись по салону «Боинга» и попросили пассажиров пристегнуть ремни перед посадкой…
А еще через несколько минут под крылом аэробуса показалось море огней большого города…
— Ну, вот, кажется, мы и прибыли! — Проговорил Дед и сладко потянулся. — Хоть выспаться сумел!
Он посмотрел на заспанные лица своих спутников, и проговорил шутливо командным тоном:
— Подъем, сонная команда! — Гаркнул Ананьев молодецким голосом, от которого повскакивали и другие пассажиры. — Выходи строиться!
— Выходим уже! — Улыбнулся Катран. — Ну и здоров же ты орать, Дед!
— А мой командный голос всегда со мной!
— Только подождать немного придется, Анатолий Иванович! — Проговорил Жак, не торопившийся покидать свое кресло. — Сначала выйдут пассажиры бизнес-класс, а потом уже и мы…
Он посмотрел в иллюминатор на этих пассажиров и вдруг…
Его взгляд в одну секунду превратился во взгляд затаившегося перед прыжком леопарда…
— Что? — Заметил состояние Туарега Катран.
Он тоже взглянул в иллюминатор, а потом посмотрел на Ананьева:
— Кажется, события начинают набирать обороты, Дед…
— Не понял?
— Вон там, в лимузин для VIP-пассажиров садится…
Ананьев тоже взглянул в иллюминатор «Боинга» и увидел, как в черный «Мерседес», стоявший почти у самого трапа самолета, садился довольно молодой, никак не старше Жака Рано, но довольно солидный уже мужчина, и как вокруг него суетились семь человек в одинаковых костюмах — не иначе, как личная охрана…
И он, конечно же узнал этого бизнесмена… Потому, что не далее, как сегодняшним утром, привез во Францию несколько его фотографий…
— Значит Сергей Кабанов тоже прилетел в Египет… И что характерно — тоже из Марселя… Да еще и не один, а с командой, по всему видать, натасканных «добрых молодцев»… Ин-те-рес-но получается…
— Это он прицепился ко мне в Марселе… — Проговорил Жак, внимательно наблюдая за бизнесменом. — И после этого за мной началась слежка…
— Да уж, да уж… — Проговорил очень тихо Ананьев. — Именно после этого, лейтенант… Именно после этого…
