Когда она очнулась, тело Симаргла каменным грузом придавливало ее к полу. Из цветных пятен, плывущих перед глазами, зрение, наконец, выхватило его лицо – иссиня-белое, с зажмуренными глазами, с серыми губами, сжатыми в ломаную линию. Губы медленно разжались, и, не открывая глаз, он прошипел:
– Тебя не задело?
– Н-нет.
– Вызови врача. Быстро.
И он с усилием приподнялся на локте. Сова осторожно освободилась, Симаргл снова зашипел, переворачиваясь на спину и зажимая рукой левый бок. И она увидела: по белой рубашке из-под его руки расползалось ярко-алое пятно. А она-то думала, что не боится крови – ни своей, ни чужой.
– Врача, – напомнил он.
Врача… Столько крови… На каменном полу храма уже темная густая лужица… «Симаргл обречен»… Двадцать четыре часа.
– Лорис! Лорис!
Ей казалось, что она кричит вслух, а с губ срывался только хриплый шепот. И собственная ладонь у парализованного горла никак не могла вернуть ему голос. И только когда в сознание пробился образ мягкого, успокаивающего присутствия, Сова захлебываясь, выдохнула:
– Лорис! Помоги!
«Успокойся», – будто крепкие руки взяли ее за плечи.
– Лорис! Помоги мне. Я не умею. Мне одной его не вытащить.
«Успокойся. Пока ты не успокоишься, я ничего не смогу сделать».
– Лорис! Что мне делать? Что?
«Тише, Сова! Дай мне посмотреть. Ты сейчас – мои глаза, мои руки. Только не волнуйся, потому что ты мне мешаешь. Ты – проводник. Не дергайся. Мне нужен почти полный контроль над твоим мозгом. Расслабься. Как в поисковом трансе. Как будто засыпаешь».
– Я знаю. Знаю. Сейчас. Я стараюсь.
Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем Лорис сказал:
«Вот так. Правильно. Посмотри на него. Сдирай всю одежду. Мне нужно видеть рану».
Набухший белый шелк скрипел под ножом, когда Сова вспарывала его. Она ничего не видела вокруг, кроме мокрой ткани, прилипающей к телу. Симаргл поймал ее руку и прерывисто спросил:
– С кем ты разговариваешь?
– Пусти. Ты мне мешаешь.
Это был не ее голос. Вернее, не ее интонация. От неожиданности он выпустил ее руку. Но Сове было некогда.
– Смотри, Лорис.
«Нужно обезболить. Иначе он может умереть от шока. Странно, что он в сознании».
Неужели Магистр был прав? «Симаргл обречен»…
«Не бойся. – Успокаивающие руки все еще держали Сову. – Не бойся. Снимай ему боль. Я помогу».
Боль – черный спрут, комком пульсирующий в чужом теле, с холодными режущими щупальцами, обвивающими теперь и ее. Сова потянулась, и с трудом вырвала его в себя, заставляя выпустить из объятий другого. Тугие кольца, пережимая дыхание, теперь стягивали ее горло, так что стало больно глотать.
«Ты как?» – Лорис беспокоился за нее.
– Справлюсь, – уверенно бросила она.
«Переверни его на бок, – приказал он. – Осколочное. Глубокое. Положи руки на рану».
– Осколок внутри.
«Да. Вижу. Помоги мне. Я буду двигать очень медленно. Неправильная траектория. Глубоко».
– Он выживет? Лорис, скажи мне, он выживет?
«Ты мне мешаешь».
– Лорис!
«Сова, ты мне мешаешь. Я сделаю все возможное. Я когда-нибудь тебе врал? А теперь помоги».
Секунды тянулись бесконечно долго. Когда из кровавого месива появился проклятый осколок, Сове показалось, что у нее вспотели даже волосы. Она вцепилась пальцами в скользкое железо.
«Теперь положи пальцы на края раны. Мне нужен канал. Не сильный. Дальше я сам. И расслабься! Как в госпитале. Ты нервничаешь, это мешает».
Расслабься. Легко сказать! Сову трясло, и пальцы соскальзывали. Почему она так и не научилась этому? Почему столько времени потратила на то, чтобы научиться драться, стрелять, убивать? Почему она впервые чувствует то, с чем Лорис сталкивается каждый день. Чужая жизнь на кончиках ее пальцев, чужая кровь под холодными онемевшими ладонями…
Когда Симаргл очнулся, рядом суетилась охрана. А чуть поодаль, привалившись к стене, сидела Сова и мокрыми, заляпанными в его крови руками размазывала по лицу красные слезы. Он впервые видел, чтобы она плакала.
Встать она уже не смогла. После нервного перенапряжения ноги ниже коленей потеряли всякую чувствительность, а заодно и способность двигаться. Хирурги ее предупреждали: при сильном переутомлении головного мозга скульптурно восстановленные конечности откажут первыми – периферический паралич. Лорис примчался к храму из столичного госпиталя через пятнадцать минут после взрыва, когда Сову на носилках уже грузили в правительственный глайдер. Симаргл шел сам. Под прикрытием трех машин транспорт с ранеными взял курс к башне. Индрис Гари наотрез отверг предложение Лориса лететь прямо в госпиталь, вручил ему рацию и приказал организовать доставку необходимого медицинского оборудования к телевидеоцентру. Приказ был отдан таким тоном, что Лорис не позволил себе ни одного слова против. Даже смотреть на Гари сейчас было страшно, не то что спорить с ним. Сове приходилось видеть людей на грани нервного срыва, но Индрис Гари, всецело принявший вину за покушение на себя, сорваться не мог – его некем было заменить. Вместо этого он своим малым весом легко раздвинул плотные фигуры телохранителей, кольцом обступивших Симаргла, и исчез за их мощными спинами, а изнутри кольца раздалось неожиданное:
– Я где приказал стоять?
Сова представила себе сцену выговора и попыталась хихикнуть, но не вышло. Вместо смеха получился судорожный всхлип. Слезы все еще текли, не переставая. Если это была истерика, то это была очень спокойная и тихая истерика. Сова лежала на носилках, разглядывая сквозь пелену слез текстуру потолка кабины глайдера, а неконтролируемая жидкость стекала по вискам вниз, щекоча кожу. Иногда Сова на секунду закрывала глаза, и тогда вниз скатывалась целая волна, а потолок на некоторое время становился четче виден. Но потом он вновь начинал блекнуть и расплываться, она закрывала глаза, по вискам скатывался новый водопадик, и глаза можно было открывать. Можно было и не открывать. Она попробовала, но прозрачная жидкость скапливалась под веками, и Сове казалось, что она может утонуть. Или захлебнуться.
Ее разместили в одной из комнат башни, где раньше, вероятно, был кабинет редактора. У редактора был диван. Лорис осмотрел Сову и с оптимизмом констатировал, что могло быть и хуже. Потом повздыхал, подержал ее за руку и попытался погрузить в сон. Сова сделала вид, что задремала. Лорис вышел, притворившись, что поверил. Впрочем, ей все-таки удалось заснуть.
Когда она открыла глаза, около нее на стуле за компанию спал Командор. Впрочем, стоило ей пошевелиться, как он тут же проснулся и немедленно потребовал ответа:
– Ты как?
– Сносно, – поведала Сова, спуская ноги с дивана и с сомнением на них поглядывая. – Как Симаргл?
– Лучше тебя, – сердито буркнул Командор, критически осматривая Сову. – В очередной раз явил себя широкой общественности – выступил по телевидению. Ругал заговорщиков, грозил виселицами. Бодрый, здоровый, без единой царапины. Гари уже арестовал кого-то из охраны, так что виселицы – это отнюдь не образное выражение.
Сова оперлась на плечо Командора и попыталась встать. Но покачнулась и бесславно шмякнулась обратно на диван.
– Лежи. – Командор пресек вторую попытку подняться. – Лорис приказал тебя караулить, чтобы ты не порывалась на новые подвиги. Пара дней в постели тебе не помешает. Вид у тебя, мягко говоря, потрепанный. Да, Лорис сказал, что тебе полезны положительные эмоции. Я как раз готов тебя порадовать.
– Ну радуй, – согласилась она, подозрительно прислушиваясь к собственным ощущениям.
Ощущения были странные: предложение провести несколько дней в кровати впервые не вызывало у Совы ни малейшего протеста
Командор полез в карман и к ее удивлению вытащил оттуда небольшой складной ножик. Сова заинтересованно вытянула шею.
– Смотри! – И резко полоснул лезвием по своей руке.
Сова вздрогнула, но вскрикнуть от испуга не успела. То, что она увидела, оказалось до боли знакомым. До самой настоящей боли, от которой вдруг заныла собственная ладонь. Закапала кровь, но ее поток быстро иссяк. Командор бесцеремонно вытер испачканную ладонь о штаны и показал Сове. Неглубокий порез затягивался прямо на глазах. Кожа регенерировала медленнее мышечной ткани, красная полоса сужалась до ширины царапины, наконец, образовался шрам, он посветлел, но не исчез, а остался ровной белой линией, не слишком бросающейся в глаза. Командор не убирал руку, давая возможность Сове насладиться всей значимостью произошедшего. Потом победоносно пошевелил пальцами, пару раз сжал руку в кулак и остался доволен. Сова не двигалась. Наконец она с шумным выдохом откинулась на спинку дивана и стерла со лба пот.
– Слава Двуглавому!
– Ты рада? – Командор жаждал заслуженных похвал.
Она улыбнулась.
– Конечно. Я бы просто не перенесла, если бы ты принялся стареть без меня, – фыркнула Сова.
