Нет! – прошептала женщина, крепко зажмурив глаза. Она больше не будет жертвой. Она никому не позволит причинить себе боль, измываться над ней, лишить ее чего-то. Люси Кинкейд – не жертва, и она будет бороться из последних сил или умрет. Думай, Люси, думай! Пленница потянула браслет наручника. Тот сидел плотно, не выскользнуть. Попыталась расшатать прутья клетки. Тщетно. Они не сдвинулись ни на миллиметр.
Если бы похититель хотел убить ее, она была бы уже мертва. Значит, у него на уме нечто иное…
Ее сердце забилось быстрее. Только не это, только не опять! Она не сможет снова пережить изнасилование.
Сможешь. Ты можешь и сделаешь все, чтобы выжить.
Но выживание означает принимать решения о жизни и смерти. Выживание требует умственного и физического контроля. Нужно быть готовой ко всему, концентрироваться только на «сейчас», не думая о завтра, не думая о вчера, а думая только об этом мгновении. Выживание означает действовать умно, выискивать возможности, пользоваться ими, постоянно планировать и, если нужно, убить своего похитителя.
Мысль о том, что, возможно, придется убить его, чтобы сбежать, не испугала ее. В кого она превратилась? Она не та женщина, которой хотела однажды стать.
Оставь прошлое, Люси. Концентрируйся на настоящем. О своем психическом здоровье позаботишься завтра.
Сначала пленница сконцентрировалась на своем дыхании, на том, чтобы подавить приступ панического страха. В состоянии паники умных решений не принять.
Затем Люси сосредоточилась на том, как сбежать. Она не знает, где находится, но уж лучше сбежать, чем оставаться здесь, с мужчиной, запершим ее в клетке как животное.
Кинкейд почувствовала, как начинается новый приступ панического страха. Она только что подавила его, но облегчение оказалось ложным. Люси лгала самой себе. Ей никогда не выбраться отсюда! Она в ловушке, как тогда, на острове. Она оставлена на милость садистского ублюдка, лицо которого даже еще не видела.
Было трудно дышать, и все попытки взять себя в руки оказались тщетны. Пленница хотела умереть, прямо здесь и сейчас, потому что то, что ее ожидало, могло быть хуже смерти. Некоторые ситуации просто не пережить во второй раз. А некоторые нельзя переживать даже единожды.
Стон вырвался из груди Люси, и она сжалась от физической боли. Что-то внутри ее сломалось. Она – ничто, лишь крепкая на вид оболочка, и эту оболочку нарушил мужчина, похитивший ее, и она не сможет снова взять себя в руки…
Очередной приступ скрутил ее, но рвоты не последовало.
Почему, Господи, почему? Почему я? Почему опять?
Пленница погибнет в борьбе с ним, если придется. Она не позволит сделать из себя жертву. Но руки женщины дрожали. Как бороться, если внутри нет ничего, кроме страха?
Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю.
Голос мистера Рогана в голове был таким громким, словно он сидел рядом с ней.
Шон.
Она никогда не узнает, к чему могли привести их отношения, потому что скоро умрет.
Возможно, семья никогда не найдет ее тело. Диллон, Патрик и Джек будут искать сестру годами, но она будет мертва, будет лежать закопанной в неизвестной могиле. Люси видела, как смерть Джастина потрясла ее семью восемнадцать лет назад, а теперь ее смерть станет новым горем.
Люси крепко зажмурилась и не позволила слезам скатиться по щекам.
Она видела Шона, ищущего ее, готового отдать всю свою жизнь, чтобы узнать, что с нею произошло. Горюющего. Одинокого. Готового к насилию.
Она не может позволить страдать людям, которых любит. Нужно найти выход.
Пленница сконцентрировалась на том, чтобы дышать ровно. На том, чтобы снизить свой зашкаливающий пульс. Один. Два. Три. Ровно. Спокойно. Мисс Кинкейд не знала, насколько велика ее клетка, но не могла дотянуться до противоположной стенки.
Включи голову, Люси. Ищи возможности.
Звук капающей воды. Запах мыла или стирального порошка. Запах угля. Печи здесь не было – она бы услышала ее, – но когда-то явно была. Мисс Кинкейд находится в подвале старого дома.
Хотя она могла различить лишь оттенки черного и серого, женщина закрыла глаза и прислушалась к звукам, доносившимся сверху. Гудение обогревателя, несущего тепло в дом над ней, но не пропускавшего его в безжалостный холод подвала.
Крик петуха. Люси улыбнулась. Рассвет. Хоть какая-то информация. Она не чувствовала особого голода, только жажду – значит, скорее всего, прошла только одна ночь. Люси приехала в церковь около полшестого, опоздав буквально на пару минут.
Вспышка воспоминания. Она подходит к входу в церковь, мужчина открывает для нее дверь. Снег падает откуда-то сверху прямо ей за воротник.
Хотя… ведь она уже была под козырьком. Так ведь? Она пыталась сконцентрироваться на мужчине, услужливо открывшем для нее дверь, но не могла – горе поглотило ее.
Но человек показался знакомым. Что она подумала? Что он полицейский, что она видела его раньше?.. Люси никак не могла вспомнить.
Может быть, ей за воротник попал вовсе не снег? Кинкейд не слишком-то разбиралась в ядах, но наверняка есть субстанции, впитывающиеся через кожу. Сколько времени это заняло? Минут тридцать?
Впрочем, не важно, потому что, если не считать наркотического похмелья, ее мысли были в порядке.
Внезапный звук воды, стекающей по стенам, заставил ее вздрогнуть. Шаги наверху – медленные, методичные. Душ. Ее похититель принимал чертов душ!
Что-то пробежало у нее по ноге, и она вскрикнула, не успев вовремя остановиться. Сердце снова грозило выскочить из груди.
Прекрати! Это просто мышь. Пушистый зверек. Он не причинит тебе боль.
Хотя по ощущениям скорее крыса.
Может, он планирует оставить ее здесь умирать от голода? Люси вспомнила, как когда-то давно читала книгу о том, что какой-то заключенный питался грызунами, чтобы выжить. Как же она называлась? Кинкейд попыталась вспомнить, понимая, что концентрация поможет ей вернуть контроль над своим телом и эмоциями.
Вдруг справа, в дальнем углу клетки, что-то зашевелилось, и женщина резко повернула голову и всмотрелась в едва видневшиеся в темноте одеяла.
Одеяла снова пошевелились.
Там не крыса или какой-то иной грызун, а что-то гораздо более крупное. И раз оно двигается, значит, живое.
Люси разглядела локоны светлых волос, выглядывающих из-под груды одеял. Это человек.
Ее сердце снова бешено забилось в груди. Она не знала, кто находится в ловушке вместе с ней, ранен ли этот человек, кто он.
– Кто вы? – спросила она тихо.
Ее сухой голос надломился, Люси прочистила горло и повторила:
– Здравствуйте. Кто вы?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
