Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы подавить поднимающуюся панику. Его братья часто говорили ему о том, что в опасных ситуациях нельзя проявлять личные эмоции. Но Шон никогда не служил в армии, как они. Его не учили убивать, драться или относиться к заданию лишь как к тактическому упражнению, в котором есть цели и есть гражданские лица. И хотя у него были все эти навыки, он так и не смог развить в себе ту духовную дисциплину, какой отличались его братья.
И он не мог думать о Люси как о жертве. Он думал о ней как о женщине, раз и навсегда завладевшей его сердцем. Роган хотел только одного – вернуть ее себе, живой, здоровой, целой и невредимой.
– Ладно, – сказал он вслух, – успокойся, Шон. Думай! Ты не беспомощен. Если б Миллер хотел убить Люси, он сделал бы это еще там, в церкви, так?
Вот где пригодился бы специалист по психологическому профилированию.
Из-за чего убили Коди Лоренцо – из мести или потому, что тот нашел что-то на Миллера? Или же таким образом Миллер в свойственной ему садистской манере хотел помучить Люси? Знал ли он о ее прошлых отношениях с Лоренцо? Он знал о Шоне – ведь именно он наблюдал за ними на катке. Миллер кругами ходил вокруг Люси, заставляя ее чувствовать свое присутствие и нервничать. Всякий раз, когда она чувствовала, что кто-то наблюдает за ней, она винила в этом свое прошлое. Шон советовал ей доверять своим инстинктам, и когда они думали, что это Лоренцо преследует ее, то решили, что он и был причиной ощущений Люси.
Они пришли к логичному и обоснованному выводу на основании имеющейся информации, но ошиблись. И теперь жизнь Люси Кинкейд в опасности…
Раздался звонок в дверь, затем настойчивый стук. Шон глянул на экран системы видеонаблюдения, обнаружив за дверью Кейт и Диллона. Он кинулся вниз, и к тому моменту, когда детектив открыл дверь, к ним уже присоединились Ной и Ганс.
– Есть новости? – коротко спросил Шон.
– Нет, – ответила Кейт.
– Да, – ответил Ной.
Шон закрыл дверь.
– Что?
– Делавэрский офис ФБР сообщил, что дом в Уилмингтоне пустует, но Миллер исправно выплачивает ипотеку по нему. Мы оформляем ордер на обыск – может быть, у него в подвале или на чердаке хранятся какие-либо бумаги. По словам соседей, мужчина несколько раз приезжал после освобождения из тюрьмы. Но дом разорили вандалы, а он после суда стал персоной нон грата.
– Раз он делает выплаты по ипотеке, значит, у него где-то есть счет в банке.
– Точно. Все его банковские выписки будут у нас утром.
– Утром? Может быть уже слишком поздно!
Шон не мог ждать, пока банки откроются утром, чтобы выследить Миллера. Взломать базу данных крупного финансового института – процесс небыстрый, не говоря уже о том, что незаконный. Роган не сомневался, что сможет сделать это, но без фактических маршрутных банковских номеров и номера счета Миллера он просто не будет знать, что и где искать в системе.
– Я получил информацию о его родителях, – произнес Армстронг, – мы ищем мать прямо сейчас. По данным администрации Университета Ричмонда, она после развода вернула себе девичью фамилию.
– Вы говорили с людьми в его колледже?
– У нас есть специальные номера для экстренной связи со всеми крупными институтами, и мы позвонили им, как только получили от вас данные. Все их записи компьютеризированы, и ректор смог быстро найти дело Миллера. Его отец жил в Уилмингтоне, девичье имя матери Кристина Лайонс. Адреса нет, контактных данных нет.
– Имеются ли какие-либо дисциплинарные записи о Миллере?
– Нет. Он был одним из лучших студентов. Женился в выпускной год. В своей анкете поменял номер для экстренной связи на имя Розмари Миллер. Девичья фамилия Найлендер. Эбигейл пытается ее найти.
– Они все еще женаты? – спросила Кейт.
– Розмари подала на развод в девяносто восьмом году. Они были женаты шесть лет. Миллер отказался давать ей развод, пока не вмешался суд и не расторг их брак в принудительном порядке.
– Это могло стать для него тем самым толчком, – сказал Ганс. – Идеальный студент, никаких приводов в полицию, мать уходит, жена уходит… Он избирает своей целью старшеклассниц, которых легко контролировать. Он обладает властью над ними.
– Вы читали его дело? – спросил Ной доктора Виго.
– Так просветите меня, – сказал Шон. – Я знаю лишь, что он сидел за сексуальные контакты с несовершеннолетними.
– Его осудили за половую связь с двумя школьницами, – объяснил Армстронг. – Но были и другие, которые отказались от своих показаний.
– Он убеждал девочек в том, что они никчемны, – пояснил Ганс, – что имеют только ту ценность, какой он их наделяет. Они не хотели давать на него показания. Нечто вроде стокгольмского синдрома[11]. К сожалению, все имена жертв в интересах следствия были изменены. Без крайне убедительных аргументов и разрешения суда мы не сможем с ними поговорить.
– Да и поможет ли разговор с ними? – спросил Шон. – Все это было около десяти лет назад.
– Может помочь, – сказал Ганс задумчиво. – Но никаких гарантий нет, к тому же частная жизнь жертв изнасилований, особенно несовершеннолетних, будет в приоритете в девяноста девяти процентах случаев.
– И что теперь? – без сил спросил Шон. – Будем сидеть и ждать? Я должен что-то предпринять.
– Вот и хорошо. – Армстронг протянул ему компьютерный диск. – Вы у нас, по слухам, компьютерный гений. Здесь записи о регистрации прав собственности в регионе трех наших штатов. Посмотрим, что вы сможете обнаружить. Я буду искать мать. Может быть, она знает, где Миллер.
Шон взял диск и отправился наверх в свой кабинет. Диллон последовал за ним, бледный, но с упрямым выражением лица.
– Прости, – сказал Роган, вставляя диск в компьютер. – Не нужно мне было оставлять ее одну в церкви.
– Мы все думали, что за розами и убийством Коди стоит Мэллори, – сказал Диллон. – Мы найдем ее. Мы с Кейт уже нашли ее однажды. Найдем и вновь.
Шон принялся писать программу по анализу данных Ноя, ни на секунду не выпуская надежду из сердца.
* * *
Самка спит.
Я сделал ей инъекцию антидота, чтобы сгладить более тяжелые последствия большой дозы успокоительного. Она испытала нехватку дыхания на последних минутах нашей поездки, и это обеспокоило меня. Теперь же она отдыхает нормально, хотя, вероятно, спит несколько глубже, чем надо бы, – опять же, из-за успокоительного.
Уже сломанная женщина наблюдает за мной расширенными глазами, пока я разрезаю клейкую ленту на лодыжках и запястьях моей новой ученицы. Я приковываю ее наручниками за одну руку к решетке клетки. За многие годы я понял, что лучше всего лишать их возможности передвижения с самого начала. Это часть системы наказаний и поощрений.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
