Лицо Фулька смягчилось.
– Все мы помним это, – тихо сказал он. – Я знаю, что назад возврата нет, но надеюсь, что однажды настанет тихое и спокойное время: утром я отправлюсь настрелять дичи к столу, а вечером буду слушать, как мать моих детей рассказывает нашим наследникам волшебные сказки.
Мод подняла голову от шитья и посмотрела на Фулька лучистым взглядом:
– Зачем нужны сказки, когда быль значительно интереснее?
После этого ее замечания разговор перешел на то, как им удалось потихоньку обвенчаться и бежать. Сначала они вместе рассказывали историю Уильяму, но вскоре вокруг них собрался весь отряд. Фульк начинал гордиться Мод еще больше. Оказывается, она вовсе не высокомерная дама, которая считает своим естественным обиталищем позолоченную клетку замка. Нет, его жена была гибкой и выносливой, как клинок из хорошей стали. Что бы он ни просил, Мод была в состоянии это исполнить. Фульк уже начинал задаваться вопросом: а достоин ли ее он сам?
Мод закончила латать шоссы и торжественно вручила их Уильяму:
– Только давай договоримся, братец, что это было в первый и в последний раз.
Глаза ее сверкали, а губы улыбались, но все же становилось ясно: она не намерена потакать всем просьбам своих новых родичей.
Уильям взял шоссы и прижал их к груди.
– Спасибо тебе! – с чувством произнес он. – Это очень много для меня значит. – Он неловко кашлянул. – В знак искренней благодарности я бы хотел преподнести вам с Фульком в подарок брачное ложе. – И сделал жест в темноту.
Фульк поднял брови:
– Что ты там еще такое затеял?
– Ничего особенного, – невозмутимо ответил Уильям. – Я просто кое-что устроил, пока вы ели. Ведь прежде чем рассказывать потомству сказки, вам нужно произвести его на свет. Идите взгляните.
Он подвел их к краю опушки. Срубленные с ближайшего бука зеленые ветви были уложены в виде беседки. Пол шалаша выстилали овчины, а вход был завешен одеялами, образующими подобие полога.
– Трубадуры всегда поют песни о тенистых беседках в лесу – правда, Жан? – Уильям глянул через плечо, ожидая подтверждения.
– Как же, вечная тема! – улыбнулся рыцарь.
Фульк был тронут. Проделки Уильяма часто не находили одобрения у старшего брата, но сейчас – просто нет слов.
– Замечательное брачное ложе, ничуть не хуже, чем пуховая перина в королевском дворце, – сказал он. – Даже лучше!
– Ну уж, ты скажешь! – возразил Уильям, так и просияв при этом от удовольствия. – Мы настелили овечьи шкуры, а под них положили сухой папоротник, чтобы было мягко.
Он неловко кашлянул. Обычно на свадебных пирах рекой текло вино, ослабляя все запреты. В изобилии отпускались скабрезные шутки и разыгрывалась шумная церемония проводов в спальню, прежде чем жениха и невесту оставляли наконец в покое, а гости возвращались пировать. Здесь не надо было следовать условностям. Не было священника, чтобы освятить ложе. Мод была благородной дамой, недавно ставшей вдовой.
– Спасибо, братишка, ты все предусмотрел. – Мод нежно поцеловала Уильяма в щеку, после чего скрылась внутри шалаша и опустила за собой полог.
– Обещаю, мы не станем подслушивать снаружи, – сказал Уильям.
– Если будешь подслушивать, я тебя убью! – пригрозил ему Фульк.
Он посмотрел на опущенный полог, прикидывая, что бы это значило: приглашение или наоборот. Следует ли ему немедленно присоединиться к жене или вернуться к своим людям? Фульк принял компромиссное решение: еще полчаса поговорил с рыцарями, разъяснив каждому, что следует делать, если утром их вдруг настигнет погоня. Убедившись, что часовые расставлены и не дремлют, он снял кольчугу и гамбезон, понимая, что сделать это в тесной «беседке» будет невозможно. Наконец, прихватив флягу с вином, Фульк отправился к Мод.
Она сидела на одеялах, расстелив поверх них свой плащ. Хотя она еще была полностью одета, но сняла накидку, и в свете, который отбрасывала единственная свеча, ее волосы сверкали серебром и золотом.
«Господи, как же она хороша!» – подумал Фульк, нырнув в шалаш и усаживаясь рядом с молодой женой. Стоять здесь места не было, но вот лежать рядом – предостаточно. Когда-то он прочертил между ними по росе линию, но сейчас барьеров больше не было.
В наступившей тишине Фульк протянул Мод флягу и отложил в сторону меч.
– Мне не нужно напиваться, – сказала она, насмешливо улыбнувшись. – Я знаю, чего ожидать.
Он забрал флягу обратно и сам сделал несколько глотков. Неприлично было спрашивать, каким любовником был Теобальд. Явно деликатным, поскольку Мод не съежилась от страха и на ее лице не было отвращения. И наверняка покойный лорд Уолтер не слишком часто беспокоил супругу, учитывая его далеко не юные годы и явный интерес к религии.
Фульк обязан был понять, чего ожидала от него Мод, и превзойти ее ожидания. Но он не был уверен, что сможет это сделать. Конечно, импровизированная разбойничья хижина в лесной чаще придавала соитию флер дикой романтики, однако везде есть свои недостатки. Тут снаружи повсюду были уши, и даже если бы мужчины притворились глухими, при столь явной угрозе близкой погони было бы слишком рискованно снять одежды и, позабыв обо всем, обнаженными предаться самозабвенной страсти. С этим, как ни обидно, придется подождать. Можно, конечно, целомудренно поцеловать новобрачную и лечь спать, но на такой мученический подвиг Фульк способен не был. Кроме того, брак без консумации может быть расторгнут.
Он коснулся кос Мод, завороженный их сиянием, потом нерешительно приложил пальцы к нежной коже ее шеи. И почувствовал, как сразу бешено забился ее пульс, услышал томный вздох. Снаружи у костра кто-то громко засмеялся и тотчас получил выразительное предостережение от Уильяма.
Фульк попытался не обращать внимания на посторонние звуки и коснулся губами рта Мод. Ее уста с готовностью раскрылись, а руки обняли его за шею. Они вдвоем покатились на мягкие овечьи шкуры. Жар вливался в чресла Фулька так неистово и напористо, что наслаждение граничило с физической болью. Он положил руку жене на грудь, ища чувствительную серединку, описывая вокруг нее круги и потирая ее пальцем, и чувствовал, как под его прикосновением сосок набухает. Мод издала горловой звук и прижалась к Фульку. Она выгибалась и терлась о него, как кошка. Даже сквозь множество слоев одежды ощущение было настолько сильным, что Фульк оторвался от губ жены и уткнулся в шелк ее волос, который заглушил его стон.
Понимая, что так он закончит раньше, чем начнет, Фицуорин попытался отвлечь себя мыслями на другие темы: о завтрашней дороге, о том, смогут ли они достичь безопасного укрытия и получится ли сохранить добычу. Однако это не помогло, и желание стало лишь острее. Он завел руку жене под юбку и медленно провел ладонью по тонкому шелку. Когда Фульк добрался до нежной кожи ее бедра, она вздрогнула, и сам он тоже вздрогнул. Боже милостивый, какая же пытка! Он стал ласкать ее выше, пробираясь к упругой поросли на лобке, настойчиво добиваясь своего и осторожно раздвигая плоть. Под ищущим прикосновением его пальца Мод снова изогнулась, прижимаясь к мужу, и сдавленно выдохнула: «Боже…» Она была влажная и горячая, как разогретый мед, и когда он гладил ее, то слышал, как она страстно всхлипывает, а мышцы на животе напрягаются все сильнее.
