время Рейни молчал. А когда заговорил вновь, его голос зазвучал медленно и словно бы издалека. Казалось, в воздухе оживает старинная картина.
– В те времена не существовало стеклянных домов. Некоторые люди жили колониями в жилищах, сделанных из стальных корпусов звездолетов, но большинство обитало в пещерах и подземных убежищах. Несмотря на то что стены кратера были холодными и там недоставало света, они блокировали вредоносное космическое излучение. Для людей на первом месте всегда стояли выживание и безопасность.
Думаю, ты можешь себе представить, что жилища в то время были простыми и грубо сработанными – это были просто ямы на горных склонах. Стены из желтого песчаника были шершавыми, с холодом в крошечных пещерках боролись с помощью электрических обогревателей, и даже днем там было темно без освещения. Но даже при всем этом строить жилища было очень сложно. Устраивать их приходилось ближе к вершинам отвесных скал, куда подняться не могла никакая наземная техника. Поэтому всю работу приходилось делать вручную, с колоссальными затратами труда. А если какое-то из жилищ обрушивалось, откопать его было ужасно сложно. И всё, что требовалось для поддержания жизни, завозилось с Земли.
– Земляне и марсиане тогда жили вместе?
Рейни улыбнулся:
– Тогда марсиан еще не было. Все, кто обитал на Марсе, были землянами.
Люинь эти слова Рейни показались старинной загадкой.
– А где находится этот кратер?
– Посередине Большого Сырта, на небольшом расстоянии к югу от экватора.
– А там сохранились руины из того времени?
– Думаю, да. Всё, что не было истреблено войной, должно было сохраниться.
– И мы всё еще можем там побывать?
– Вероятно, это не так просто. Сейчас там никто не бывает.
– А сама я могу туда отправиться?
– Это еще сложнее.
Разговаривая с Рейни, Люинь то и дело сжимала в руке медаль – металлическое яблоко. Она осторожно спросила:
– А почему тогда началась война?
Рейни посмотрел ей в глаза:
– Кажется, ты уже изучила вопрос о причинах войны.
Люинь кивнула:
– Да, но я сейчас спрашиваю не о причинах, а о целях.
Рейни понимающе кивнул:
– Главная цель была в том, чтобы построить совершенно новое общество.
– Такое, какое сейчас в Марс-Сити?
– В некоторым смысле, да. Но в то время цель представляла собой только прообраз и сердцевину. Нынешний город – результат трех десятков лет развития во время войны и еще немалого времени после нее.
– И что же послужило сердцевиной в самом начале?
– Центральный архив. Сердцевиной, средоточием всего стал центральный архив. Цель состояла в том, чтобы выстроить город, который бы существовал как бы поверх центрального архива. Задача была не в том, чтобы пользоваться архивом для расчетов всех функций города, а только в том, чтобы архив применять для хранения – хранения всех открытый, сделанных горожанами, всех новых разработок, чтобы ими можно было свободно делиться и оберегать свободу мысли каждого гражданина Марса.
– Но зачем понадобилась независимость? Почему всего этого нельзя было добиться в старом лагере у верхнего края кратера?
– Это было неосуществимо, поскольку перемены предполагали трансформацию всей экономики целиком. Воображаемый город требовал, чтобы все интеллектуальные и духовные наработки были открытыми, независимыми от экономики. Иначе говоря, производство товаров и производство идей должны были разбиться на два отдельных царства. У этого не было ни одного исторического прецедента.
– Вы имеете в виду, – проговорила Люинь, – что продукция духовная не должна была покупаться и продаваться, верно?
– Именно так. Такую клятву дали вожди повстанцев.
– Это же хорошо?
– Боюсь, на этот вопрос нет ответа. – Рейни устремил взгляд в сторону окутанного сумерками горизонта. – Для тех, кто затеял революцию, это был вопрос веры. А когда дело касается вопросов веры, о них невозможно судить с ярлыками «хорошо» и «плохо».
– Какая же это могла быть жизнь… – еле слышно пробормотала Люинь.
Хотя Рейни не рассуждал о том, что правильно, а что нет, он в упрощенной форме объяснял ей суть целого ряда исторических выборов, сделанных ранними марсианами, он рассказывал ей о жизни ее прадеда и деда, когда те были молодыми. При этом Рейни обо всем говорил в общих чертах, поскольку был убежден в том, что глобальные исторические тенденции не так интересны, как действия отдельных личностей в определенные исторические моменты.
Рейни когда-то прочел немало документов из довоенных времен. Было невозможно при этом чтении не заразиться (хоть до какой-то степени) жгучей страстью, яркой, как предрассветная заря. То время было не очень-то практичным – можно назвать его утопией в пустыне, журчащим родником на пустоши. Тогда даже без особого подначивания многие стремились вырастить цветы на песке, и вообще, сама идея побуждала многих начинать грандиозные дела.
В самом начале войны мятежники стояли лагерем в кратере, как и силы землян. Единственное различие состояло в том, что мятежники расположились ближе к краю Большого Сырта и равнинам. Поступили они так потому, что хотя и могли добывать себе почти половину пропитания, совершая набеги на торговые корабли землян, но остальное должны были обеспечивать за счет фермерства.
Это было время, когда технологии развивались с головокружительной скоростью. Наверное, еще никогда в истории человечества столько умных людей не собиралось вместе, подвергаясь такому сильному давлению обстоятельств. В числе мятежников почти все были блестящими учеными. Они присоединились к повстанцам из-за недовольства тем, что некоторые объединения на Марсе скрывали информацию и воздвигали стены на пути обмена знаниями. Эти стены имели отношение к политике и торговле, о которых ученые ничего не знали, но зато они знали, что для того, чтобы выжить в суровых условиях Марса, требовался свободный обмен открытиями и изобретениями. Чтобы выжить, нужна была платформа для взаимной передачи информации. Тогда никто еще не думал об искусстве, декоративном дизайне, о политике и плебисците, обо всём прочем, что пришло потом.
Война породила целое поколение. Дети за время войны выросли, повзрослели, а многие из них погибли. Ганс, Галиман, Ронен и Гарсиа – все четверо были детьми войны. Они сражались как пилоты, но они были не только пилотами. Они выросли в самое худшее из возможных времен, когда легко было утратить веру. Но они несли пламя веры вперед и не давали ему угаснуть.
Незадолго до конца войны Ганс Слоун и его друзья стали главными героями на сцене событий. Ганс, молодой и красивый, отметил свою свадьбу в воздухе и в двадцать два года уже стал инструктором для начинающих пилотов. Его отец тогда был еще полон сил и находился на пике своей карьеры, в должности командующего марсианскими вооруженными силами. Лучевая болезнь истощила его тело, но не сломила дух. Галиман, чья белокурая шевелюра напоминала львиную гриву, а зычный
