— А что вы целый месяц едите?
— То же, что и в Новом Зеоне. Нам Господь ежедневно ниспосылает необходимое пищевое снабжение. Кстати, за этой стеной наша трапезная…
Кай прислушался к звукам из-за стены и с отвращением услыхал характерный гул. Ну конечно же, сидский или роанский ксеноаналог чёртовых шкафов Оломэ!..
И, ну ладно, за бишопа и его людей можно порадоваться, что они здесь неплохо устроились. Но чем же придётся питаться самому Каю, если случится здесь задержаться? А случится — это как пить дать. Ибо ныне, как убедился брат Феогност, внешняя дверь давно автоматически затворилась.
12
— Ваше преосвященство, к вам брат Майк и брат Феогност!
— Пусть зайдут, — послышался голос. — Да… Брат Саймон, брат Рик, можете быть свободны.
Братья Саймон и Рик, вот как их звали, стражей. Ну ещё бы им Кая не помнить — из Грибного леса вели. Как сейчас, прямиком к бишопу Амосу.
В ответ на приглашение Кай и Феогност смиренно вошли и предстали.
Бишоп Амос им обрадовался, в особенности Каю. Но и Феогноста тоже выслушал благосклонно, когда тот упал на колени и возопил:
— Простите меня, ваше преосвященство! Не ведал, что говорю…
— Ты про «гробницу»? Брось: Асмодей простит!
Кая, конечно же, демоническое имя слегка покоробило. И тогда бишоп Амос, устремив ему в глаза свой проницательный взор, молвил:
— Не стоит так уж бояться имени Асмодея. Ну в конце-то концов, это всего лишь имя. Мало ли какие имена бывают? Важно то, что мы именем называем. Кто-то хочет служить демону — для него Асмодей демон. А вот я служу Господу. Для меня Асмодей — это светлая разумная сила, а не повод в разнузданном блуде сойти с ума. Да, юный мой брат, как видишь, в мире бывают разные, очень разные Асмодеи.
Кай это слушал и не мог отказать сказанному в некоторой логике. Всё же Амоса и Квентина не поставишь на одну доску. Эти люди — о разном.
— Да, мы о разном, — подтвердил проницательный бишоп, — Квентину бы только себя обморочить. А вот я думаю о Новом Зеоне. Ведь духовно гниёт посёлок! Что я, не вижу симптомов упадка? Вижу, конечно. И поэтому верю, что нужно ему настоящее чудо! Не преподанное со слов.
Дальше бишопу было угодно с минуту держать паузу.
— Мне Господь обещал на далёкой планете Храм. Он мне дал его? Дал, что было! Мне Господь показал, как явиться сюда, и как победить. Я пришёл, я привёл сюда верных людей. Что мы встретили здесь? Богомерзких тварей! Но я шёл, и я не отступал, и кто сможет теперь сказать, что мой Храм — гробница?
— Не гробница! Никак не она! — не устал восклицать Феогност.
— Если это ещё не Храм, — продолжал Феогност, — он здесь будет!
Адекватен ли? Да. Убедителен? Тоже да. И, пожалуй, в поступке бишопа есть щепоть того самого героизма, о котором так сладко пел преподобный Гаррис. Вместо того, чтобы строить храм, приспособить шпионскую базу… Это дерзновенно, как минимум!
— К сожалению, — продолжил Амос, — наша власть над захваченным зданием относительна. Мы не можем проникгнуть в главное помещение. Там, в самом низу.
— В рубку? — Кай вспомнил карту.
— Ну да, — Бишоп скривился. — Я назвал бы её алтарём, но пока она никакой не алтарь. Пусть простит нас Господь, это пока действительно рубка… В ней и засели проклятые наши враги! Из-за них, — добавил он доверительно, — у меня не открываются двери!
13
Оказалось, отпереть внешнюю дверь бишоп уже пытался. Но устройство её таково, что использовать Пирамиду можно только снаружи. Изнутри — даже не на что и направить. В том, что двери блокируются из рубки, бишоп опирался на доступный ему источник: мол, надоумил Господь. И откуда же, как не из рубки!
Кай считал иначе — с опорой на острый ум. Дверь наружу в подземном строении открываться просто так не должна. Ей положено быть закрытой — кроме особых случаев. Потому разумней ту дверь и закрыть, и заблокировать автоматикой. А из рубки — в особых случаях — её можно зато открыть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так разумней? Ну да. Но зачем по пустякам спорить с Господом?
А пришлось. Амос потребовал его мнения.
Вдруг возникло ощущение дежа вю. Бишоп вновь, и в том же стиле хочет его использовать. Мало ему той церемонии?
— Наше общее дело, — сказал Амос, — это захват рубки. Я его совершу, ибо благословил Господь. Но мою операцию надобно подготовить. Нужен точный совет, правильный алгоритм, чтобы сберечь людей, а цели всё же достигнуть.
— То есть, вы теперь хотите, — опешил Кай, — чтобы я планировал боевую операцию?
— План атаки на рубку, — заверил бишоп, — стражи уже подготовили. К сожалению, этот план не ведёт к победе. Были попытки, но выходило скверно. Враг наотрез не желает идти в рукопашную. А у стражей бластеров мало, но много катан…
— То есть, вы ожидаете, что я дам такой совет, который заставит воинов Сида броситься под катаны?
— Это же ксенокультура, — напомнил Амос. — А ты изучал её странности. Вдруг что-то можно сделать.
14
Переложить на Кая всю ответственность за вероятную неудачу — в этом бишоп силён, как никто. И вот, по итогам недлинного разговора, ты уже обязан. И даже смиренный брат Феогност, который как заткнулся в начале беседы, так всю её и промолчал — и тот убеждён в твоей обязанности.
Повлиять на сидян? Но Кай не ксенопсихолог. Он ксеноисторик и работает с культурными памятниками. Ему надо… ну, хоть представлять то пространство, где должен случиться бой.
Вот по этой причине ему нужно в зал с росписями, тот, где стену от пола до потолка украшает ромбическая карта. И добро бы пошёл туда сам, так ведь нет. Вместе с ним отправился бишоп — закреплять эффект? Вместе с бишопом — ещё стражи, Саймон и Рик. Даже Феогност, и тот увязался: ну его-то какое дело?
В общем, сказать, что Кай испытывал раздражение — ничего не сказать. Сильный гнев — вот, пожалуй, что это было. Ну а можно ли в таком состоянии толково читать карты?
Чтоб толково — нет. Но можно хоть как-нибудь.
Кай глядел на рубку, на коридор перед ней, а ещё на довольно широкий зал перед коридором. В этом зале стражей-то и положат! Что, и в неудачной попытке было примерно так?
Пока он выражал на лице внимание к карте, все стояли молча, и только бишоп величаво ходил по залу, да ещё возмущался запахом: мол, когда же уберут трупы? Ну а кто их должен убрать. Стражи, как будто, по специальности заняты. Кай вот — тоже, карту гипнотизирует. Ах, ну вот и ответственный: вызвался Феогност…
Кай не сразу заметил, что на лицах обоих стражей что-то не то. Столько страсти — с какой ещё стати?..
Но затем догадался — Квентин! И его артефакт-браслет.
Задурил бишоп голову! И ни Кай, ни брат Феогност… Или Феогност о нём говорил, просто не был услышан?
Кай завертел головой — и увидел одержимого Квентина: тот с катаной наперевес выбегал из левого коридора, того самого, куда Кай с Феогностом так и не пошли — и куда всенепременно придётся пойти стражам, когда бишоп их погонит отвоёвывать рубку.
— Квентин!.. — выкрикнул Кай, лихорадочно нашаривая «менору».
Но безумец был уже почти рядом. Он взмахнул мечом, и Кай, спеша уклониться, уронил револьвер, да так неудачно, что он метров восемь проехал по полу.
— Умри! — заревел полоумный Квентин.
Кай догонял револьвер и не сразу понял, кому он это кричит. Оказалось, бишопу.
— Асмодей любит только меня! — проорал сумасшедший, широко замахиваясь катаной.
Амосу уже…
Но в последний миг чьё-то тело заслонило и отпихнуло бишопа. Свистнуло лезвие, и голова брата Феогноста покатилась с плеч.
Квентин заревел:
— Всё равно не уйдёшь предатель! — И послал катану уже во второй замах над бишопом…
Но на сей раз вступила в игру и «менора» Кая, опорожняя обойму в затылок, в висок, между глаз асмодеева прыткого обиталища.
