До взлета оставалось не больше пятнадцати минут; какие-то люди, которых Леарза не знал, уже находились на борту звездолета, никто не обращал на него внимания, но вот в холл, в котором он по-прежнему сидел наедине со своим планшетом, нервничая и ерзая в кресле, вошел еще один человек.
— Профессор! — почти обрадованно воскликнул Леарза и поднялся с места. Действительно, это был толстяк Квинн, его светлые глаза посмотрели на китаба, но он даже не улыбнулся; вспомнив слова Богарта, Леарза смешался и неловко добавил: — Мне, кажется, следует попросить прощения… я вел себя, как последний дурак.
— Главное — не совершать больше подобных поступков, — мягко отозвался профессор. — Я вижу, Богарт поставил тебя в известность. Должен тебе сообщить, юноша, что в то утро только после долгих споров мы отменили принятое было решение о твоей… скажем так, госпитализации.
Леарза шумно выдохнул; эта новость была для него несколько неожиданной. Все-таки то, чего он боялся, миновало его на один волосок!.. Но, кажется, профессор продолжал поддерживать его, а эта поддержка, — Леарза уже хорошо это знал, — многое значила.
Инцидент, впрочем, был исчерпан: видимо, приняв извинения молодого руосца, профессор Квинн немедленно сменил гнев на милость. Леарза коротко рассказал ему о своей беседе с Лексом, и не заметив, что в это время звездолет наконец тронулся с места.
— Вот и произошло мое знакомство с самой главной вашей машиной, — подытожил он. Профессор к тому времени сидел в кресле напротив, с благодушным видом сложив руки на груди.
— Что же, как тебе Лекс, юноша?
— …Странный, — не сразу ответил Леарза. — Он очень непонятно временами изъясняется.
— Все потому, что Лекс — машина.
— Он сказал, что его создатели не наделили его человеческими чертами?..
— …В числе которых особо значится умение мыслить неопределенными категориями. Анализируя ситуацию, Лекс способен и на это, но сам по себе он избегает неопределенности, как любая машина.
Леарзе вспомнились слова Богарта про «все».
— Да уж, — пробормотал он. — А еще Лекс сказал, что я не являюсь гражданином Кеттерле. Но… кто же я тогда?
— Ты? Ты то, что ты есть, юноша, — ровно ответил профессор. — И в этом качестве ты включен в состав миссии. Ты представитель цивилизации Руоса.
— Смешно! — почти крикнул Леарза, вспыхнув. — Я единственный выживший, тоже мне представитель!
— Но ты же не станешь спорить с тем, что ты руосец. В этом твоя ценность для миссии, Леарза: ты — представитель третьей стороны, не кеттерлианец и не анвинит. Может быть, это будет несколько… непедагогично, — профессор коротко усмехнулся, — но я скажу тебе, юноша, что твое мнение имеет для Лекса особенный вес. Излагая свои выкладки по поводу грядущего задания, он подчеркнул, что желал бы знать все, что ты изволишь нам сообщить.
— …Даже так, — Леарза немного смутился. Профессор лишь покивал головой; в холле наступила тишина, и только теперь китаб сообразил, что полет уже начался, а еле заметное подрагивание пола под ногами свидетельствует о том, что работают линейные двигатели, которые уносят корабль в открытый космос, туда, где включится деформационное поле и повлечет их в неведомое где-то. Осознание этого опять на мгновение заставило его восхититься; прожив добрых два года на Кэрнане, Леарза до сих пор не мог избавиться от этого восхищения чужими технологиями. Сколько они накопили знаний, как виртуозно этим пользуются!..
Он одернул себя и вернулся мыслями к грядущей миссии. Что ж, отныне он — в числе дипломатов, представитель Руоса, как смешно. Какое-то время горький смех мешал Леарзе думать, но вот он сумел отбросить горечь в сторону и принялся привычно раскладывать все по полочкам.
Итак, они взяли его с собой; взяли на равных, сам Лекс лично сделал ему это предложение, отдельно подчеркнув, что не приказывает, а просит. Конечно, Леарза был не дурак; теперь, силою успокоив себя, он быстро понял, в чем заключается его основная ценность. Он не кеттерлианец, он представитель погибшей цивилизации, и в этой роли он может, во-первых, подтвердить теорию массового бессознательного Катар, предупредить анвинитов о грозящей им опасности, а во-вторых…
А во-вторых, он имеет возможность обелить имя Кеттерле, потому что, скорее всего, анвиниты считают их виновными в гибели Руоса. Это было так просто!.. Он, Леарза, небось тоже бы так подумал, прибыв в незнакомую звездную систему и обнаружив там явственно погибающую планету и возле нее — подозрительный космический корабль огромных размеров. Ведь и тогда анвиниты очевидным образом испугались и буквально бежали, опасаясь, что подобная судьба постигнет и их!
Это было в его власти; он мог обелить имя Кеттерле, объяснив анвинитам, что произошло, а мог и не обелить.
Он никому ничего не был должен.
Эта уверенность поколебалась в нем позже, когда звездолет пристыковался к космической станции, и Леарза вместе с другими поднялся на ее борт; их встречали, и среди незнакомых лиц он быстро заметил физиономию Каина, по одну сторону от андроида были черные глаза Таггарта, а по другую — каменная челюсть Морвейна.
Беленос Морвейн смотрел на него в упор, и его лицо было особенно холодным; Леарза, к своему несчастью, уже знал это выражение. Даже перетрухнул немного: он отчего-то в тот момент уверился, что при первом удобном случае разведчик пустит в ход кулаки, а кулаки у Морвейна были тяжелые, это китабу довелось проверить на собственной шкуре. Мысль о причине подобного настроения ему поначалу в голову не пришла.
— Через восемь часов уже должны прибыть анвиниты, — вполголоса сказал ему Богарт, заметивший, что Леарза пропустил мимо ушей все разговоры. — Мне кажется, или Морвейн хочет с тобой поговорить?..
— Я сейчас предпочел бы поговорить с темным богом, — точно так же негромко отозвался Леарза. — А с Морвейном мне как-то не хочется.
— Извини, но я вынужден тебя оставить, — с некоторым сочувствием произнес Богарт. Леарза набрал воздуха в легкие и выдохнул; что ж, чему быть — того не миновать. В подобном настроении он решительно первым подошел к троим старым знакомым.
— А вот и ты, привет, — как ни в чем ни бывало обратился к нему Каин. — Вот уж не думал, что так скоро свидимся! Нам сказали, сам Лекс включил тебя в состав миссии?..
— Ага, — сказал Леарза и смело взглянул на Морвейна. Тот стоял с прежним каменным лицом, и глаза его были похожи на острые осколки льда. — Я привез тебе твою сигарету, Бел. Ты забыл ее.
— Оставь себе, — холодно отозвался разведчик.
— Он уж давно достал новую, — беспечно добавил андроид. — Ну как, ты в предвкушении? Всего через восемь часов мы вживую увидим самого Марино Фальера, самого главного парня на Анвине!
— Мне как-то все равно, — ответил Леарза. В те моменты ему и вправду было все равно; он вдруг понял, что Морвейн зол на него из-за своей сестры, и это отчего-то взбесило его. Воспоминания о Волтайр, — а они были неизбежны при одном только взгляде в эти холодные, но точно такие же, как у нее, глаза, — еще усугубили поднявшуюся в груди китаба ярость.
— Если тебе все равно, мог бы и не прилетать, — сказал Морвейн.
— Это тебя не касается.
Тот молча еще раз взглянул на руосца, обернулся и пошел прочь.
— Как мальчишка, честное слово, — буркнул Таггарт, полезший в карман рубахи за сигаретой. — Я не удивился бы, если б он полез в драку.
— Это же Морвейн, — засмеялся Каин. — Помнишь, как он поставил на уши весь разведческий корпус, когда подрался с Хоганом? И всего-то лишь из-за того, что Хоган его обозвал нехорошим словом…Ладно, это был сотый раз, когда Хоган это сделал, но все равно глупо.
— Лучше бы он полез в драку, — холодно заметил Леарза, оглядываясь вслед ушедшему разведчику. — …Ну? Как на Анвине?
Каин принялся рассказывать; Леарза пытался сосредоточиться на словах младшего, хоть и все равно в мыслях то и дело возвращался к Морвейнам.
Он немного пожалел об этом позже, когда наступил означенный срок. На станции все стояло вверх дном, но буквально за полчаса все улеглось, и руосцу оставалось только удивляться; Каин вновь нашел его и привел в просторный светлый холл, где, как оказалось, уже находились все представители дипломатической миссии, в их главе профессор Квинн, а помимо того Леарза обнаружил там Морвейна, отчего опять его ожгло хлыстиком злости.
— Разговор будет вестись на их языке, — предупредил его севший рядом андроид. — Я буду переводить тебе, не зевай. Ты хоть уже просмотрел грамматику и словари, что тебе прислали?
— …А?
Каин еле слышно выругался.
— Леарза, соберись. Ты сюда не на пикник прилетел, помнишь?…Да, и если будешь говорить, говори на руосском, договорились?
— Зачем? — отупело спросил он.
— Дурная твоя голова!.. Мы сегодня битый час спорили, не следовало ли тебя одеть в руосскую одежду, а он спрашивает, зачем!..
