и вполне доволен собой. Он, кстати, недавно писал мне.
— Что там? Как он?
— Да всё прекрасно. Ставят какой-то сейчас потрясающий спектакль, очень сложный, и ему не хватает актёров. И вот он почему-то вдруг решил, что пригласить надо именно меня, чтобы я исполняла там танцы.
— Ну, а ты что? — усмехнулась Белла.
— Да зачем оно мне? Мне и так хорошо.
— А как там Лиля? — спросил я. — Она вам не писала?
— Почему же, она мне регулярно пишет. Девочка у них родилась. А скоро Гришку выпустят за хорошее поведение. У него же золотые руки, и поэтому руководство к нему благоволит. Они скоро приедут в коммуналку.
— Вот дела, — сказала Белла. — Никогда бы и не подумала, что так у них всё сложится…
— Ну, думаю, это ещё не конец. Когда они вернутся в коммуналку, мне кажется, сразу и Жасминов подтянется, — задумчиво покачала головой Муза и вздохнула.
— Вполне может быть, — сказал я. — От Жасминова всего можно ожидать.
— И от Лили тоже, — добавила Муза. — Как она не поймёт, что не нужно цепляться за старые иллюзии…
— Я вот всё ещё цепляюсь, — тяжко вздохнула Белла, и на глазах у неё показались слёзы. — Вот всем нашим ты помог, Муля: и Верку пристроил, и Музу, и Машу. И своим родственникам всем. Про Фаину Георгиевну я даже говорить не буду. И даже Орфею помог, и Герасиму… А вот только про меня ты как-то даже не думаешь.
— Ну, Белла, — возмущённо сказал я, — ведь ты сама просила только разобраться с директором ресторана, и на этом всё. И я тебе подсказал, как чем заняться, со сватовством…
— Эх, Муля. Сватовство — это сватовство, — вздохнула Белла. — Да и круг моих клиенток очень небольшой, все в основном сосредоточены вокруг нашего ресторана. Простые рабочие девушки с окраин не идут ко мне…
Она рассмеялась горько и зло.
— Ты не просила, — опять сказал я.
— Ну, а теперь прошу, — с вызовом посмотрела на меня Белла. — Муля, я вот в присутствии Музы прошу тебя, помоги мне создать свою нормальную судьбу! Я тоже хочу жить хорошо и быть счастливой. Я смотрю на Музу, я слушаю ваши рассказы про Лилю, про Верку, про Жасминова, и я тоже хочу, чтобы у меня всё было в порядке. Муля, придумай что-то!
Она посмотрела на меня умоляющими глазами.
— Да не вопрос, — кивнул я. — Только нужно понять, чего ты сама хочешь, Белла?
Белла задумалась.
— Хочешь ли ты продолжать работать в ресторане пианисткой? Или в театре?
— Нет, конечно. Я давно уже не хочу работать в ресторане. А в театр вернуться… Да кем я туда вернусь, Муля? Гардеробщицей? У меня за все время была одна единственная крошечная роль, и то в массовке. Мы там на подтанцовке плясали. А после этого ничего и не было. Какая из меня актриса? — тяжко вздохнула Белла.
— Хорошо, понял тебя. Но ведь ты прекрасно играешь на фортепиано. Ты умеешь импровизировать?
— И что с того? Кому сейчас это нужно? Сейчас уже начинается звуковое кино, сейчас начинаются вот эти все грампластинки, и уже несколько раз директор говорил, что дешевле поставить граммофон, чем платить зарплату мне и девчатам. Так что, думаю, ещё некоторое время я, может быть, и продержусь в этом ресторане, а потом придётся идти на копеечную пенсию и продолжать коротать остаток своей жизни в коммуналке. Вот вернётся сейчас твой Софрон, и вообще будет там весело, — она тяжко вздохнула. — Ещё и эти новые соседи такие странные…
— Ну, тогда я предлагаю так, — сказал я и сделал паузу.
Муза и Белла уставились на меня с интересом.
— Итак, давай ты устроишься в Дом пионеров и будешь вести самодеятельность для детей? — предложил я.
— Нет, нет, нет! — торопливо замахала руками Белла. — Детей я не люблю.
— Ну, вы же с Ярославом такие друзья были…
— Ярослав — это непростой ребёнок, — покачала головой Белла. — Он отличается от всех детей. Можно сказать, что он даже как маленький старичок.
— Как там он? — спросила Муза.
— Ты знаешь, до поездки в Якутию я его видел один раз только, а после ещё не успел встретиться. Я же только второй день как вернулся. Сегодня я не знаю, успею ли я к нему, но вот завтра точно схожу.
— А на работу ты что, не ходишь? — спросила Муза.
— Да почему же не хожу? Просто у меня ещё два дня отпуска.
— Ну, тогда, конечно, сходи, проведай.
— Обязательно, — пообещал я и повернулся опять к Белле. — Хорошо, раз ты с детьми не хочешь, значит, давай тогда другой вариант. Как ты смотришь на то, чтобы пойти работать на «Мосфильм»? Например, помощником костюмера или помощником гримёра? Я могу договориться.
— Терпеть не могу вот эти тряпки и всё прочее, — отмахнулась Белла. — Краситься я тоже ненавижу… Ты же видишь, я себе глаза еле-еле нормально крашу.
— Да, ты иногда похожа на панду, — засмеялась Муза.
Белла посмотрела на неё и с демонстративным видом поджала губы. Но потом не выдержала, прыснула и рассмеялась.
— Ну ладно, не хочешь ты туда. А как насчёт того, чтобы устроиться журналистом в газету? Ездить по разным местам, брать интервью у разных людей?
— Нет, нет, нет, только не это! Старовата я уже для командировок. И не представляю, как я буду на полях писать о борьбе с долгоносиком.
— Хорошо, — сказал я и задумался, что бы ещё эдакого посоветовать.
— А давай к нам в зоопарк? — вдруг предложила Муза.
— Фу, нет! Там эти животные вонючие. Ещё и мэкают, бэкают. Ужас! Нет, нет, это точно не для меня!
— Вот ты даёшь, Белла, — сказала Муза. — Тебе не угодишь. Кем же ты хочешь быть?
— Может, тебя устроить в «Комитет советских женщин»? — брякнул я. — Будешь бороться и отстаивать их права. Ты же любишь всякие скандалы, интриги, расследования. И там хороший соцпакет: можно получить путевку в санаторий, материальную помощь или продуктовые наборы. Кроме того, это же ещё и расширяет круг общения.
— Я согласна! — обрадовалась Белла. — Вот
