А зачем?
— Да у меня же отец мой родной из Якутии, надо было там кое-какие документы его забрать и вещи. Он попросил меня съездить.
— Ну ничего себе! — округлила глаза и изволила оторваться от своих бумаг Мария Степановна. — В такую даль мотаться — дело недешёвое.
— Что только не сделаешь ради родителей, — мудро изрёк я, и для дополнительной аргументации развёл руками.
Взгляд Марии Семёновны потеплел. Чуточку, буквально на полградуса. Но уже и это было прогрессом.
Лариса на эту сентенцию только фыркнула и нетерпеливо спросила:
— Ну что там за подарочки?
Я вытащил из портфеля женские украшения, выполненные из оленьих рогов, в якутском стиле.
— Ой, какая прелесть! — защебетала Лариса и начала примерять на шею этнические бусы с кулоном.
Мария Семёновна тоже посмотрела, причём довольно одобрительно, и примерила роговую брошь в виде камелии, к своему платью.
— Я вам разные купил, потому что вы же в одном же кабинете сидите. Чтобы было не похоже друг на друга, — пояснил я и встретил молчаливое одобрение коллег.
— Как тут у нас дела? — спросил я, видя, что атмосфера в кабинете значительно улучшилась. Здесь следует отметить, что сколько я не помогал разным людям, нашёл подход и к начальству, и к другим коллегам, и даже к нашим язвам-девчатам из комсомола, но вот со своими коллегами непосредственно по кабинету найти общий язык никак не мог. И если ещё Лариса — она была как шалтай-болтай, туда-сюда, и можно было иногда с ней даже о чём-то поговорить, то Мария Степановна на дух меня не переносила, считала бездельником и держалась всегда довольно холодно и отстранённо. Но сейчас я увидел, что она как бы немножечко изменила своё мнение, и решил воспользоваться этим моментом.
— Как тут всё у нас? И что тут произошло, пока меня не было? — повторил вопрос я.
— Да все только обсуждают Иванову, — зло фыркнула Лариса.
— В смысле? — не понял я.
— Ну, что ты её хорошо устроил. Свозил в Югославию и помог найти ей там богатого жениха. Так что она теперь живёт там, как сыр в масле катается. И у неё теперь свои заводы и свои пароходы!
— Ну, это присказка, — одёрнула Ларису Мария Степановна и погрозила мне пальцем, — а вообще-то, Муля, нехорошо уводить коллег в буржуинские страны.
— Это не буржуинская страна, — не согласился с обвинением я. — Это страны социалистического лагеря.
— Один чёрт! — фыркнула Лариса.
А потом посмотрела на меня и спросила, с напряжённым вниманием глядя на меня:
— А там у тебя ещё знакомых холостых женихов нету, Муля? Или есть?
— Один работает на стройке, а другой — грузчиком, — сказал я и улыбнулся.
— Шуточки у тебя, Бубнов! — обиделась Лариса, — я же серьёзно спрашиваю!
— Ну, ты же давно и прочно замужем, — сказал я.
— Ну и что? Мой оболтус работает в проектном бюро инженером и получает три копейки. Вот если бы он был рабочим, то получал бы намного больше. А так мы живём в комнатушке, в общежитии. А толку никакого нету, и ничего ему в будущем не светит.
— Ну, я уверен, что комнатушку в общежитии дали твоему мужу, а не тебе, — сказал я.
— Ну и что с того? Могли бы и квартиру дать! — цвыркнула Лариса, — так до пенсии и проживём, с общей кухней и общим толчком. Ты знаешь, как мы живём? У нас на дверях душевых висит график. У нас же всего одна душевая кабинка на два этажа работает, остальные все сломаны, и приходится некоторым вставать в пять утра для того, чтобы утром помыться перед работой.
— Ну так, Лариса, у тебя муж инженер! — удивился я. — Если сломаны душевые кабинки, то, я думаю, для инженера нет проблем, чтобы починить там что-нибудь, или вызвать мастеров, как-то договориться. У него всё-таки связи в мире техники большие.
— Вот ещё! Это если бы наше было, — недовольно проворчала Лариса, — тогда другое дело, а так душ-то общий, у нас почти пятьдесят комнат на два этажа. Это что, всё мы им должны делать?
— Ну, вы же пользуетесь этой кабинкой? — удивился я. — А остальные тоже пользуются. Ну, так все вместе бы и починили. Или кто-то бы сделал кабинку, другой бы покрасил стены, третий, к примеру, помыл плиту и полы. И так, глядишь, и жить стало бы комфортнее.
— Ты не жил, поэтому ты не знаешь! — обиделась Лариса.
— Ну как я не жил? Я в коммуналке, очень даже долго жил.
— Да сколько ты там жил? — сказала Мария Степановна. — Месяц-другой?
Я задумался. Интересно, а действительно, сколько там Муля жил?
— Ну, где-то год… да, точно год, — сказал я наобум.
Может быть, меньше, может быть, больше. Но я думаю, что коллеги вряд ли бы об этом знали.
— Ну вот, год. А я уже живу двенадцать лет! — выпалила Лариса, — и я уже сыта этим по горло! Поэтому найди мне буржуйского богатого жениха, Муля! Мы всё-таки в одном кабинете сколько сидим. Не чужие же люди!
— Лариса, а скажи мне, ты своего инженера что, больше не любишь?
— Ну, Ванька-то нормальный, конечно, только слабохарактерный и принципиальный, — задумалась Лариса. — Вот если бы он был пробивной, то, конечно, было бы намного проще устроиться в жизни.
— Лариса, а как у вас проходят дни? Вот расскажи свой обычный день — рабочий и выходной, — сказал я.
— Да что тут рассказывать — всё как у всех, — пожала плечами Лариса. — Утром встали, собрались, позавтракали, поскакали на работу. Вечером прибежали, я сготовила ужин и завтрак, ещё испечь могу что-нибудь, к чаю, если не сильно устала. Потом почитали книжки и легли спать. Всё. Иногда на какие-то собрания ходим, иногда можем зайти в гости к соседям — там Тимохины и Михайловы живут в соседних комнатах, мы общаемся. Иногда в кинотеатр, но это теперь редко. На этом всё.
— Понятно, — сказал я. — Это твой обычный рабочий день. А как вы проводите выходные?
— Ну, тоже как все. Если это лето, весна, осень — то едем на дачу. У родителей Ваньки садовый участок. Там занимаемся сельскохозяйственными работами,
