– Вижу,- сурово сказал солдат. Он просмотрел паспорта и все прочие документы, потрогал большую печать на специальном пропуске советского посольства. Он действовал не спеша, тщательно проверяя паспорта и пристально всматриваясь в фотографии. Потом заглянул в машину и удивился, увидев улыбающуюся Кэтрин. Выражение его лица несколько смягчилось. Тут Мак-Грегор понял, что солдат служит в армии недавно, слишком уж он серьезно относился к своим обязанностям. Это был, по всей вероятности, не наемный солдат, а энтузиаст-доброволец, который с радостью выполнял порученное ему дело. Он внимательно и критически оглядел форд, обошел его спереди, осмотрел змеевик охлаждения и гусеницы; зашел сзади – осмотреть четыре галлоновые канистры, прикрепленные к кузову скобами, привязанные ремнями лопаты и прочее оборудование, размещенное в задней части машины, потом вернулся к Аладину. Тот хранил каменное молчание из уважения к Мак-Грегору, разрешившему эту проверку. Будь его воля, уж он поторопил бы этого неуча, который задерживает посланника, и не полез бы за словом в карман во время осмотра. А теперь уму оставалось только коситься на этого наглеца.
Солдат подошел к Мак-Грегору и спросил: – Вы не московы?
– Мы англичане, – сказал Мак-Грегор.
Солдат снова посмотрел на пачку документов, он, видимо, не умел читать по-русски: – Англичане? – в его голосе слышалось сомнение. Он отступил на шаг и снова посмотрел на форд и его пассажиров. Очевидно, он больше доверял своему личному впечатлению, чем документам. – Куда вы едете? – спросил он уже менее сурово.
– В Тавриз.
Солдат подумал с минуту, потом сунул бумаги Мак-Грегору в руки. – Все в порядке. – Казалось, он был даже разочарован этим.
– Спасибо! – Мак-Грегор наклонил голову.
– Англичанин, – вежливо сказал солдат, – мне надо побывать по делам службы за несколько километров отсюда, по этой дороге. Не подвезете ли вы меня? Я буду стоять вот так. – И он стал на подножку.
– Конечно, подвезем, – сказал Мак-Грегор, открывая дверцу. – Садитесь сюда.
Придерживая мешавший ему автомат, часовой неловко протиснулся в машину и захлопнул за собой дверцу. Он сделал знак другому часовому, который стоял молча, держа в руках канат, управляющий шлагбаумом. Тот потянул за канат, и, проведя машину под красно-белыми полосами шлагбаума, Аладин въехал в Иранский Азербайджан.
Солдат молча следил за тем, как Аладин орудует рычагами и рулем. Потом внимательно осмотрел замысловатый приборный щиток форда, квадратные часы, нарядный спидометр и грелку внизу, но не сказал ничего.
– Как теперь положение в Азербайджане? – начал Мак-Грегор.
– У нас своё правительство, – осторожно ответил солдат, – своя армия, свое управление. Я служу в азербайджанской армии.
– У вас как будто и новый парламент, – сказал Мак-Грегор.
– Не знаю, – солдат покачал головой. – Это все в Тавризе. Там, должно быть, много нового в Тавризе.
– А вы не знаете, что именно?
– Нет. Тавриз слишком далеко, – ответил азербайджанец.
– А о курдах вы ничего не слыхали? Бывают набеги?
– Не знаю. – Ему было неприятно, что он ни на один вопрос не может ответить, поэтому он в свою очередь стал спрашивать Мак-Грегора. – Вы из Тегерана?
– Выехали оттуда сегодня утром, – сказал Мак-Грегор.
– А знают там, что у нас здесь происходит?
– Очень мало.
– Удивительно, как это жандармы пустили вас сюда. Они готовятся напасть на нас. Вы это знали?
– Нет, – сказал Мак-Грегор. – Не знал.
– Они уже несколько раз пытались подкупить меня.
– Зачем?
– Чтобы я поехал с ними в Казвин или в Кередж, а там они стали бы пытать меня, чтобы получить сведения о нашей армии. За два дня они похитили наших пятерых солдат, троих из них повесили тут же, у нас на глазах, для устрашения. Из Тегерана уже посланы сюда войска, даже артиллерия. Они теперь засели в пересохшем русле реки – это один фарсах к югу отсюда – и ждут в засаде. Вы все это знали там, в Тегеране?
– Нет. Мы ничего об этом не слышали.
– Нас больше всего донимают жандармы. На севере вплоть до Саидабада, недалеко от Тавриза, они вешают и расстреливают людей по ночам. Вчера ночью повесили двоих наших на таких вот телеграфных столбах. Эти люди приехали в Хак Али обмерять землю. Жандармы в них стреляли, убили и повесили. Вам об этом не говорили в Хак Али?
– В Хак Али все было как будто спокойно. – Мак-Грегор покачал головой.
– Я слышал, что жандармерией сейчас командует Йенги Дуна – американец. Правда это?
– Да. – Мак-Грегор вспомнил, что азербайджанцы произносят Янки Дудль как Йенги Дуна.
– Что же, он поведет против нас в Азербайджан американских солдат на подмогу жандармам?
– Не думаю, – как можно увереннее постарался сказать Мак-Грегор.
– Вот вы были в Тегеране, может, вы объясните, почему это иностранец командует всей жандармерией?
– Он только эксперт, который дает советы, – ответил Мак-Грегор.
– А почему Йенги Дуна должен давать жандармам советы, как убивать нас? Мы ненавидим жандармов, и особенно этого Йенги Дуна. Попадись нам этот американец, который дает такие хорошие советы, мы повесили бы его на первом телеграфном столбе. Останови, пожалуйста, – сказал он Аладину, – я здесь сойду.
Солдат стал вылезать из машины, автомат его стукнулся о дверцу. Он покраснел и вежливо извинился. Потом спросил Мак-Грегора, долго ли они пробудут в Тавризе.
– Около недели, – сказал Мак-Грегор.
– Я слышал, что мы захватили там градоначальника и губернатора. Не знаю, правда ли это. Вы мне обо всем расскажете, когда будете возвращаться, а я передам нашему капитану, ему нужно знать. Меня зовут Сафар, это также и название месяца. Надеюсь, что вас не тронут тегеранские жандармы, они втихомолку рыщут повсюду и по ночам нападают на людей. Да будет путь ваш гладок и благополучен, и тысячу благодарностей за то, что вы позволили мне доехать с вами. Салам!
Он отступил в сторону и застенчиво поднес правую руку к козырьку, придерживая левой свой автомат. Мак-Грегор ответил на его приветствие, и машина тронулась. Сквозь густые клубы серой пыли, поднятой фордом, видно было, как Сафар твердо и уверенно зашагал обратно к своей заставе.
– Что ему было нужно? – спросил Эссекс.
– Просто ему понравился форд и захотелось проехаться в такой мудреной машине.
– Вот нахал! – воскликнул Эссекс, но беззлобно.
– Вовсе нет, – сказал Мак-Грегор. – Он вел себя очень сдержанно и с достоинством. Должно быть, он ремесленник с севера. Проводить кого-нибудь часть пути это знак уважения. – Мак-Грегор передал им все, что узнал от солдата, не умолчав и о жандармах.
– Я думала, что он подстрелит нас из своего автомата, – сказала Кэтрин. – Слишком уж он с ним нянчился.
– Точно такой же автомат у полковника Пикеринга, – Негромко сказал Аладин Мак-Грегору по-персидски.
– Вот как?
– Да, он положил нам его под переднее сиденье.
Мак-Грегор с минуту смотрел в широкое лицо Аладина.
Потом крикнул, чтобы тот остановил машину. Когда форд, купаясь в поднятой им пыли, свернул к обочине, Мак-Грегор выскочил на дорогу и, не отвечая на вопросы Эссекса и Кэтрин, поднял переднее сиденье. Там в мягком кожаном чехле лежал автомат – автомат Томпсона. Мак-Грегор нащупал магазинные диски и вытащил их вместе с автоматом из чехла. Он не стал рассматривать его, а ухватил за короткий толстый ствол, обошел машину спереди и с размаху дважды ударил автоматом, словно тяжелым топором, по крепкой полосе буфера. Деревянный приклад разлетелся в щепки, металлические части и пружины рассыпались по дороге. Мак-Грегор швырнул ствол через плечо в грязь канавы, смахнул диски с подножки и закинул их один за другим как можно дальше в поле. Влезая в машину, он ногой спихнул на дорогу кожаный чехол, дрожащими руками захлопнул дверцу и велел Аладину ехать дальше.
Все это произошло так быстро и неожиданно, что никто не вымолвил ни слова, и лишь минуту спустя Эссекс проговорил нарочито ровным тоном: – Разве это было необходимо, Мак-Грегор? – Он сдерживал себя, потому что на соотечественника-англичанина нельзя было кричать в присутствии афганца Аладина.
– Да, сэр! – Мак-Грегор услышал дрожь в собственном голосе и во рту у него сразу пересохло.
Эссекс стиснул зубы. – Пикеринг положил автомат просто на всякий случай.
– В этой стране такая предосторожность излишня, – сказал Мак-Грегор.
После этого оба замолчали, не желая давать волю своему гневу в присутствии Аладина. Хуррам Дарех был забыт; уже никто не любовался зелеными долинами, не замечал живописной реки вдоль дороги, высоких тополей и дышавших свежестью садов.
Они молча тряслись по ухабам, держа путь на Зенджан – главный город округа Хамсе, где им предстояло провести ночь и сделать первые официальные визиты в Азербайджане.
Только Кэтрин напевала вполголоса, должно быть предвкушая впереди много интересного.
