голова не стоит стольких смертей…
— Не мы это начали, — горячо возразил Красный. — А теперь Таумрат наш. Серые горы в безопасности. Приморье тоже. Все закончилось.
Дикий захромал к обозу, что виднелся на другом краю долины.
— Мне нужно выпить, в горле пересохло, — бормотал он. — Такая горечь во рту…
Красный почти бежал рядом с братом, на ходу придумывая слова утешения, но Дикий не хотел ничего слушать.
Когда он добрался до обоза, то, оттолкнув фениев, которые хотели промыть его раны, потребовал вина и залпом осушил почти полный кувшин. А остатки вылил себе на голову.
Топтавшийся рядом Красный ломал пальцы и кусал губы, глядя на брата.
— Нам надо все обсудить. Пойдем в шатер, — предложил он.
— Где голова этого проклятого урода? — внезапно заорал Дикий, озираясь с безумным видом по сторонам.
Вперед выступил Коннла. Он держал голову короля Лугайда под мышкой, словно тряпичный мяч.
Дикий вырвал у него мертвую голову, швырнул ее на землю и принялся в исступлении пинать ногами, превращая в неузнаваемый кусок мяса. Шестой Ворон выглядел так страшно, что никто долго не решался к нему подступиться. Наконец, переглянувшись, Коннла Волк и Красный подкрались к нему со спины, схватили за руки и потащили прочь.
— Если бы ты сдох десять раз, я бы убил тебя еще десять, и этого бы не хватило! — орал Дикий, вырываясь. — Будь ты проклят до конца времен! Получил ты Таумрат? Получил Серые горы? А? Что, хватит с тебя?
Когда Коннла и Красный наконец затащили его в шатер, Дикий вдруг выдохся. Он упал на покрытую шкурами лавку, что стояла у небольшого походного стола, закрыл лицо руками и застонал, словно от невыносимой боли.
Красный сделал Коннле знак уйти. Когда за фением опустился полог, Красный присел рядом с братом, притянул его к себе и крепко обнял.
— Тебе просто надо отдохнуть, — прошептал он ему на ухо. — Все кончилось, мы победили.
— Отстань, — буркнул Дикий, отстраняясь. — Мне надо отмыться, пожрать и выспаться.
— Конечно, конечно. Отдыхай.
— Завтра пойдем на Таумрат, — мрачно сказал Дикий, до боли сжимая плечо брата. — Мы должны его вернуть.
— Нет, нет, ты что! — воскликнул Красный. — Таумрат никуда не денется! Нужно срочно возвращаться в Приморье — расплатиться с наемниками и фоморами, похоронить павших и позаботиться о раненых. А потом уже пойдем на Таумрат.
— Почему не сейчас? — сверля его тяжелым взглядом, спросил Дикий. — Чего ждать?
— После тяжкой битвы люди измучены, а в Таумрате, возможно, нас ждет новая стычка — кто знает, вдруг Брес там воинов оставил и они будут защищать город? Вернемся в Приморье, сделаем передышку.
— Хорошо, — сдался Дикий, прикрывая глаза. — Найди Младшего и лорда Сову. Нас осталось четверо, и теперь каждый на счету.
— Я обо всем позабочусь, — пообещал Красный. А ты отдыхай.
Он поднялся с лавки и вышел, походя кивнув Коннле, который дежурил возле шатра. Сверкнув глазами, Волк нырнул за занавески. В каждой его руке было по кувшину с вином.
* * *
Закутанный в шерстяное одеяло Младший Ворон сидел подле костра и смотрел на огонь. В руках у него была кружка с горячим травяным отваром, разбавленным красным вином. Вид у него был настолько измученным, что Красный решил не беспокоить брата.
Он отправился за Мудрым, но нигде не мог его отыскать, пока не догадался вернуться на вершину того холма, с которого они все наблюдали за сражением.
Мудрый лежал на холодной земле возле потухшего костра. Рот и ноздри его были покрыты черной коркой запекшейся крови.
Подойдя поближе, Красный наклонился и всмотрелся в лицо брата. Мудрый перевел на него взгляд запавших глаз.
— Небеса всеблагие, да что с тобой? — ужаснулся Красный. — Ты похож на покойника, которого забыли похоронить.
— Ты недалек от истины, — прошелестел Мудрый.
Свежая кровь запузырилась на его губах. Красный вздрогнул.
— Я приведу людей, тебе помогут.
— Мне уже никто и ничто не поможет, — с трудом выговорил Мудрый. — Пусть меня завернут в шкуры и положат к огню. Я должен вернуться в горы. Должен. Меня там ждут.
От его слов у Красного волосы зашевелились на голове. Его охватил ледяной ужас, такой же, как когда-то в кургане Кондлы.
Пятый Ворон бросился прочь с холма — к жаркому огню, к живым людям.
Он отправил за Мудрым фениев, и те принесли его к кострам на плаще.
* * *
Наутро, похоронив всех павших, собрав на телеги раненных и тела знати, армия союзников двинулась обратно на Приморье.
Черные отряды, сильно поредевшие, держались отдельно. Им тоже выделили телеги. Отдельно брели и наемники. Дикий приказал, чтобы о них позаботились так же, как обо всех остальных.
Покидая Долину Холмов, Дикий обернулся. С другой стороны ее покидали остатки армии Лугайда и наемники Куланна.
Тронув Сумрака, Дикий догнал телегу, на которой лежал с закрытыми глазами Мудрый Ворон. Губы его кривились в улыбке.
— Чему ты радуешься? — спросил Дикий, наклоняясь к брату.
— Под холмами прибавилось мертвецов, — прошептал, сглатывая кровь, Мудрый. — Когда взойдет луна, они станут пировать: те, кто лежит тут давно будут чествовать вновь прибывших.
Вздрогнув, Дикий выпрямился в седле и отъехал подальше от телеги, присоединившись к Красному и Младшему.
— То, что с ним произошло, пугает даже меня, — сказал Шестой Ворон, словно ни к кому не обращаясь. — Мне кажется, брат наш не жилец на этом свете. А может, он вообще уже и не человек.
Ни Младший, ни Красный ничего не ответили. Солнце ярко светило с неба, над местом битвы кружили вороны.
Глава 37
Когда милый Брайен с войском ушел из Таумрата, город притих. Улицы словно вымерли, даже бездомные псы куда-то попрятались. Купцы и торговцы закрыли свои лавки, все жители заперлись в домах.
И только в тесных закоулках мелькали темные тени, да в закрытых тавернах шептались над кружками хмурые мужчины разбойничьего вида.
В трущобах у задней городской стены ветхие глиняные хибары образовывали настоящий круговой лабиринт, в центре которого располагался пустырь, воняющий всеми городскими отбросами разом. А на пустыре этом собрались воры, убийцы, грабители, жонглеры, нищие, попрошайки, продавцы поддельных снадобий и все, кто промышлял обманом и преступлениями.
Темноту разгоняли несколько костров, а между кострами в кресле на колесиках сидел Толстый Финад. Рядом с ним, на высоком деревянном кресле с прямой спинкой и резными подлокотниками, на обшитой бархатом потертой плоской подушечке, устроился красивый блондин с ангельским лицом и кротким взглядом небесно-голубых глаз. На шее у блондина был жуткий шрам — след от удавки.
Это был знаменитый каторжник, наемник и бандит
