у них такая, я с трупами вожусь, они с пепелищами… А вообще они у нас молодцы. Один, Степан Ладогин, мой ровесник, а уже книгу написал вместе с каким-то профессором по теории дознания. Его поэтому по обмену опытом во Францию пригласили. Осенью поедет. Мы сейчас с ним место происшествия осматривали, он хвастался. Ладно, пора мне. Спасибо за чай!
— И я, пожалуй, еще посплю пойду, — зевнул Шерлок, отодвигая пустую чашку.
Ватсон вздохнул. Он точно знал, что до вечера не уснет, да и вечером еще вопрос — уснет ли. Ему плохо спалось, когда за окном вместо честной темноты висела белесая муть. И это еще только самое начало июня. Что же будет в разгар белых ночей?
2
Не прошло и двух недель, как Антон снова объявился. На этот раз по телефону. Позвонил, как обычно, невовремя — Ватсон только-только положил на тарелки еще скворчащую и трепещущую яичницу-глазунью. Есть ее нужно было срочно, пока не остыла, не превратилась в подсохшее и неаппетитное блюдо. Но Холмс упорно игнорировал призывы Джона немедленно приступить к еде и со скучающим видом слушал долгую темпераментную речь, произнесенную на том конце провода.
Положив наконец трубку, Холмс начал задумчиво жевать. Ватсон не без внутренней обиды увидел, что друг не оценил его старания и сейчас ему все равно что есть — заморские деликатесы, яичницу или вчерашние слипшиеся макароны из холодильника. Мысли его блуждали где-то далеко.
Ватсон не задавал вопросов о телефонном разговоре. Дулся.
После чая Холмс задумчиво спросил:
— А не прогуляться ли нам по историческим местам Петербурга, дружище? Такси не надо. Тут рядом. Триста шагов — и мы на месте.
— Опять кража в Эрмитаже? — буркнул Джон.
— Нет, в Исаакиевском. И не кража, а пожар.
— Пожар? В соборе? Дожили… А Гирдяев причем? Там есть жертвы?
— Нет. Но прокуратура участвует в расследовании. Пострадал крупнейший собор города, как сказал Гирдяев, одна из его визитных карточек. Тут и до Зимнего недалеко. В общем, все на ногах — и прокуратура, и ФСБ.
— Представляю. Сейчас столько шумихи из-за возможного перехода этого собора под управление Русской православной церкви. Читал в интернете… А с какой стати тебя это заинтересовало?
— Я уверен, что пожар не случайность. Это пощечина! Ты только представь, какой вызов полиции! А кто в этом городе может его принять? Вот Антон понимает — кто! И кстати, снова подставляется перед руководством, привлекая нас к расследованию.
Возле Исаакиевского собора было суетно. Спецмашины, журналисты, зеваки… Внутри, наоборот, непривычно спокойно без разноязыких групп экскурсантов и туристов-одиночек. Изрядное количество сотрудников разных служб в форме и в гражданской одежде терялось в колоссальном пространстве.
Пахло гарью и влагой. Свет робко пробивался сквозь цветные витражи.
Войдя в собор, Холмс, не теряя ни секунды, почти побежал туда, где произошло возгорание. Пострадавшей картины уже не было. Унесли. На том месте, где она была выставлена, растеклась большая лужа, в которой плавали белые пенные хлопья, обгоревшие деревяшки серого цвета и обрывки позолоченного каната — бывшего ограждения.
Ватсон невольно засмотрелся на величественные колонны, купола, роскошные интерьеры собора. Грандиозность и великолепие, сочетающиеся с покоем и умиротворенностью. Святые спокойно и грустно смотрели со стен и свода, не вникая, как обычно, в дела людей, копошащихся внизу. В голове не укладывалось, что кто-то умышленно посягнул на эту красоту и величие, хотел испортить, навредить…
Джон знал из пересказанного Холмсом разговора с Гирдяевым, что сильно пострадала картина Неффа «Вознесение Господне», выставленная в нише северо-западного пилона. Картины на религиозные сюжеты, как и планировал архитектор Огюст Монферран, заменили мозаиками, которые по сей день украшают собор, а полотна выставлялись на полу на деревянных подставках.
Обернувшись, чтобы рассмотреть мозаики, Ватсон увидел, что к ним несется Антон, буквально таща за собой невысокого коренастого брюнета.
— Очень рад! Вы уже здесь! Пока добился разрешения пригласить вас, тут многое уже переставили, следы затоптали, но мы же с вами и не собирались ползать с лупой. — Криминалист хохотнул, но резко оборвал вырвавшийся смешок и сразу стал серьезным. — Вот, господа, познакомьтесь, Степан Ладогин. Дознаватель. Он все внимательно осмотрел, опросил пожарных и сейчас вам все расскажет. Он лучший дознаватель города, я про него вам говорил. Ничего не упускает.
Дознаватель, невозмутимо выслушав презентацию своей персоны, протянул широкую ладонь с короткими крепкими пальцами. Он был невысок, но широко расправленные плечи, спокойные движения, импозантная, идущая ему седина — все это убеждало, что человек знает себе цену и не привык робеть ни перед начальством, ни перед знаменитостями.
Обменявшись рукопожатиями, он продолжил:
— Насколько я понимаю, мне надо доложить, что я увидел на месте происшествия и какие сделал выводы. Верно?
— Верно, — подтвердил Холмс.
— Хорошо. Картину, точнее то, что от нее осталось, увезли в лабораторию на экспертизу. Потом осмотрите, если захотите. Определенно можно сказать пока только одно — это умышленный поджог. Кроме того, на основании характерных повреждений полотна, фрагментов, разбросанных по полу, я пришел к выводу, что позади картины «Вознесение Господне» было установлено взрывное воспламеняющееся устройство, которое сдетонировало от звонка мобильного телефона. После его активации произошел микровзрыв и холст вспыхнул. Тут же сработала пожарная сигнализация и дальнейшее распространение огня удалось остановить еще до прибытия пожарных расчетов. Есть какие-то вопросы?
3
Шерлок с подчеркнуто задумчивым видом изучал витраж над центральным алтарем собора.
— Красиво, — одобрительно резюмировал он и резко обернулся к дознавателю, стоявшему сзади. — Что вы на меня уставились, будто на мне тлеет пиджак, господин Подлогин?
— Вы неверно произносите мою фамилию, мистер Холмс, — спокойно глядя ему в глаза, заметил тот. — Ладогин, а не Подлогин.
Холмс удивленно поднял бровь.
— Так значит, это вы тот доблестный дознаватель, который находит причины любых пожаров?
— Так значит, это вы тот доблестный следователь, который находит причины любых преступлений?
Дознаватель дружелюбно улыбнулся, но по прямому цепкому взгляду было понятно, что шутить с ним не стоит. Холмс же, напротив, глядел на брюнета с любопытством. Неожиданно он легко махнул рукой, будто напряженного разговора и не было.
— Я не следователь, скорее, внештатный консультант. Но какие красивые иконы, правда? Какая палитра, композиция, какое мастерство мозаики! Какой масштаб! — Шерлок поднял голову, изучая своды. — Вот эта роспись особенно интересна — с летающими бородатыми мужчинами.
Откуда-то из глубин алтаря послышался короткий фырк.
— Это еще что? — вытянул шею Холмс, пытаясь увидеть, кто там прячется.
— Высшая степень презрения, думаю, — ответил ему Ладогин и позвал: — Эй, мальчик…
Из алтаря выглянул ребенок и, немного помявшись, направился к сыщикам.
— И
