Про… Найджел Сент-Ортон сидел, скрестив ноги, и покачивался. А потом взял и начал на бок заваливаться. Впрочем, Тори тут же подперла его.
- Сиди ровно, - просипела она. – И вообще…
- И-извините, - Сент-Ортон попытался сесть. – Просто это… в голове не укладывается. На самом деле. Я… это ненаучно! И невозможно.
- Заткнись уже, - проворчала Тори.
- И после всего вы обязаны на мне жениться… то есть выйти замуж. Я про нее, - Найджел оказался парнем сообразительным и указал на Викторию. – Сэр, я… прошу руки вашей сестры… то есть, попрошу… когда сумею на ноги встать.
- Знаешь, не факт, что сумеешь, - Виктория прищурилась. – Я вот замуж не хочу…
Эва почему-то хихикнула.
- И вообще, ты меня не знаешь…
- Да. Это нужно исправить. Сперва объявим помолвку. Лет трех хватит, чтобы узнать друг друга. Или четырех. Я буду…
- Там заговор, между прочим, остался, - как-то печально заметил Бертрам. – И заговорщики. А еще сопричастные, сочувствующие и просто те, кто знал… обо всем знал.
Он все-таки сумел подняться, хоть и кряхтел, как старик.
- Покушение на Императора и наследника, - продолжил он. – И сомневаюсь, что… что-то сильно изменилось. Отец дал бы знать. А раз нет, то…
Проклятье осталось.
Эва видела его, когда рискнула посмотреть на Чарльза Диксона. А значит…
Она не знала, что это значит, но ничего хорошего.
Милисента тоже разогнулась с кряхтением и стоном.
- Ощущение, что мне лет сто, не меньше… и спину ломит, и… тело ломит. Все тело ломит.
Она икнула.
И выдохнула.
Дым…
- Кровь, - тихо сказала Эва, прикусив губу. – Он… он там говорил, что… что кровь дракона способна излечить. От любой болезни.
Она сжала руку Эдди, ища поддержки.
- И если так, то… то надо лишь стать драконом.
Да, прозвучало не слишком внятно.
- Там же ты смогла! А тут… тут – как там! Тем более сейчас…
Милисента огляделась.
И оперлась на руку мужа.
- Что? – сказала она. – Других идей у меня все одно нет.
И ни у кого.
Эва прикусила губу.
Получится. Должно получится, потому что… потому что так правильно! И если бы… если бы Эва могла помочь, она бы помогла! Она бы отдала все, что угодно, чтобы у Милисенты получилось.
- Ты… вспомни, как оно там было, - посоветовал Эдди и смолк под мрачным взглядом.
- Сыграй лучше, - попросила она. – Если, конечно, силы есть…
На донышке.
У Эвы самой всего-то капля. Но пускай. И она готова отдать её. Просто взять и отдать, ничего не попросив взамен. Для этого мужчины.
Если ему нужно.
Виктория молча достала дудку. А потом покосилась на Сент-Ортона и велела:
- Ближе давай. Что? У него еще проклятья чуток осталось. А они сытные… ну, не в том смысле, просто… просто сила. И ты, Берт. Только если вдруг… ну, не геройствуйте, ладно?
Эдди молча притянул Эву к себе.
И прижал.
Тепло-тепло стало, будто Эву и вправду крылья обняли. Она закрыла глаза. Пусть у нее и нет волшебной дудки. Но она тоже что-то да может.
А музыка… музыка бывает разной.
Ничего не получится.
Это… это же бред. Да. Там, на изнанке, ладно. Там можно хоть драконом, хоть зимородком, хоть конем его Императорского величества. А тут же все другое.
Настоящее.
Только… отступиться?
Сказать, мол, извини, не вышло? Я так не могу.
- Все хорошо, - Чарльз улыбнулся. А я… я в ответ. – В конце концов, я сам виноват.
Он?
Да ни хрена подобного!
Дудка гудела, как ветер. Тот самый ветер, что бывает где-то там, над вершинами гор. Что гуляет невозбранно в вечной черноте, что добирается до звезд, а может даже облизывает горячий шар солнца.
Я помню его.
И сны тоже помню. И драконов.
Они ушли.
Бросили.
Или… нет?
Шаг.
И взмах руками. Чувство такое, что… на дуру я похожа. Человек и в дракона… ладно тогда, в древности, драконы ведь настоящие. Но я – это не они. Я и на леди-то не больно тяну, а уж драконы…
Смех в ушах.
И будто голос.
Шепот.
Ну же, ты такая неуклюжая… такая некрасивая. Неудачненькая. Такая, которое самое место в глуши, где ты вполне за женщину сойдешь. Все одно других нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Нет.
Не слушаю. Уж лучше ветер. Он помнит, как поднимал меня. И как дразнил. А я помню, как болели крылья. И что воздух – коварная стихия… музыка звучит.
Я сумею.
Я…
Слабая?
Пускай.
Не слишком красивая?
Тоже правда. Но это на самом деле ничего не значит. Я ведь люблю, и боги нас связали. А значит должны, обязаны и…
И если его не станет.
Его…
Чарльз стоял. Просто стоял, сунул руки за пояс. Улыбается. Только бледный-бледный и темноты внутри столько, что у меня самой в глазах темнеет. Эдди тоже бледен, но продолжает играть, притворяться ветром. Эва держится за него. Или держит.
Пусть… пусть хотя бы у них сложится. Чтобы долго и счастливо. Всенепременно долго. И обязательно – счастливо… Тори… ведьма. Не люблю ведьм, но ей обязана.
Сент-Ортон. Краше в гроб кладут, и все одно злюсь на него. Но это – иррациональное. А рациональное… я подхожу вплотную к мужу. И гляжу в его глаза. В такие родные, такие…
А сердце разрывается от боли.
И тело тоже спешит осыпаться битым стеклом, высвобождая все то пламя, которое собралось внутри. Вдох. Выдох… и его окружает белоснежный огонь, яркий до того, что даже у меня наворачиваются слезы. Окружает и стекает…
…с чешуи?
С чешуи, мать его?
Я успеваю удивиться, когда чувствую, что…
- Охренеть… - Найджел Сент-Ортон смотрит снизу вверх. – Драконы… они оба – драконы!
И ветер зовет погулять.
Я…
Я кричу.
От боли. И просто потому, что могу. А что драконий рык мало на речь похож…
- Надеюсь, они нас не сожрут…
Смешной.
Я поворачиваюсь не к нему, а к тому, другому… он ярко-ярко синий, словно покрыт драгоценными перышками зимородка. И кажется, еще не понимает, что происходит.
Никто не понимает.
Кроме того, что мы связаны. От сотворения мира. От… от слов, неосторожно произнесенных в старом храме. От крови, которая стала даром.
И то, чем бы они ни было, тенью ли творца, божеством ли, чем-то совсем-совсем не понятным, стало свидетелем клятвы.
Я рыкнула.
И щелкнула зубами перед драконьей мордой, заставив Чарльза податься назад. А потом выдохнула пламя. Снова. И оттолкнувшись от земли, расправила крылья.
Громкий рев сотряс землю, подстегивая. Ну же, выше.
И быстрее.
Туда, к ветру, который звал погулять. К небесам. К миру, который удивителен, а главное, что огромен. И в нем точно хватит места для двух драконов.
Эдди успел отпрянуть, когда тяжелая драконья туша с неожиданным изяществом оторвалась от земли. Распахнулись крылья-паруса. Запахло раскаленным металлом…
- Это напрочь ненаучно, - произнес Бертрам. – Они слишком велики для полета. Тяжелы. И вообще как он крылья-то распахнул?
- Вернется и спросишь, - Эдди опустил дудку.
Сил не осталось.
Точнее осталось что-то. Чтобы стоять. Смотреть на небеса, в которых кружились два дракона, поднимаясь выше и выше.
- Теперь… как понимаю… проклятье ему не грозит? – уточнил Сент-Ортон, во взгляде которого восторг мешался с вполне понятной завистью.
- Тебе тоже, - Виктория Орвуд отерла дудку. – Я его окончательно… того.
- Тогда вы тем более обязаны выйти за меня замуж.
- С чего бы?
- Вы меня спасли!
- Я не нарочно.
- И лишили любимого проклятья… я к нему, можно сказать, почти привык…
- Знаешь, - задумчиво произнесла Эванора. – Заносчивым засранцем он нравился мне как-то больше. Ой…
- Согласен.
- Я и другое повесить могу! – предупредила Виктория.
- Это будет не таким любимым… но я согласен.
- На что?!
- На все!
- Бертрам! Он ко мне пристает…
- Я с серьезными намерениями!
