восходящего солнца. Остальные дети спали, поэтому лорд Корбед молча мотнул головой в сторону двери, за которой находился его личный кабинет – это я узнала, когда убиралась здесь в первые дни. Спрыгнув с подоконника и оставив на нём журнал, но прихватив конфеты, Эйдер шустро подошёл и вслед за нами нырнул в кабинет.
– Тебя пыталась убить Пумела, – без предисловий сказал дракон, плотно закрыв дверь, чтобы не беспокоить сон остальных детей.
Бедняга Эйдер от неожиданности чуть вазочку не выронил. Чудом удержав, он поднял на отца ставшие огромные глаза.
– Но за что? Что я ей сделал, чтобы убивать?!
– Не ты, – садясь в одно из кресел, покачал головой лорд Корбед. – Пумела уверена, что перед ней в чём-то провинился я. Или перед кем-то из её предков. А на тебя удар был направлен, чтобы мне больнее сделать. Тем более что взрослого дракона убить гораздо сложнее.
– И даже таким вот взрывом? – Я спрыгнула с рук дракона, вернула себе двуногий облик и хотела пристроиться на соседнем кресле, но была притянута на его колено. Ну и ладно, я не против. Тут удобно и уютно.
– Взрывом, возможно, убили бы и меня, хотя не факт. А вот для моего, ещё не вставшего на крыло, а значит, более уязвимого наследника это была бы верная гибель. Видимо, тот или те, кто стоит за Пумелой, после неудачи с отравлением решили действовать наверняка.
– Те, кто за ней стоит? – переспросил побледневший Эйдер, видимо, окончательно осознавший, что с ним могло случиться.
– Конечно, она действовала не одна. Откуда бы горничной, безвылазно находящейся в последние дни в поместье, раздобыть части такого сложного и дорогостоящего артефакта? Да и отравленные тарталетки явно не она сама испекла.
– А почему именно в последние дни? – тут уже я не сразу сообразила.
– Потому что, до появления Эйдериана в моём доме, запасаться тем, что нужно для взрыва, не было смысла. Да и раньше, чем была предпринята попытка отравления – тоже. Не было у Пумелы такой возможности, за ней точно кто-то стоит. И я очень надеюсь, что Мэду удастся узнать имена её сообщников. Это маркиз Рэйфонд, мой заместитель, – уточнил лорд Корбед для Эйдера, видя его растерянность от незнакомого имени.
– Возможно, Пумела – потомок одного из сыновей твоего отца, – я решила, что это Эйдер тоже должен знать. – Или верит в это. И это объясняет, почему в тарталетках была малина, которую Бранду есть нельзя.
– Если она уверена, что является потомком одного из моих бескрылых сыновей, то Брандерон для неё, или для её сообщников, «свой», – подхватил мою мысль лорд Корбед. – На одной стороне баррикады против ненавистных драконов – меня и Эйдериана. И я склоняюсь именно к сообщникам – вряд ли именно Пумела выбирала начинку для тарталеток. Кстати, на тех, кто пострадает вместе с тобой, сын, им было плевать, только Брандерон не должен был съесть отраву, что явно указывает на то, что минимум один из заговорщиков – мой потомок.
И дракон тяжело вздохнул.
– Вандерик, – имя лорда Корбеда срывалось с моих губ всё легче. – А это возможно – проверить, является ли твоим потомком именно Пумела?
– Возможно. И это уже делается прямо сейчас. Конечно, придётся поднимать архивы за несколько столетий, но всё решаемо.
– А мы что будем теперь делать? – спросил Эйдер. – У меня теперь будет другая комната?
– До тех пор, пока не сделают ремонт в твоих комнатах, придётся пожить в какой-нибудь другой, – кивнул дракон. – Мне жаль, но все твои вещи уничтожены огнём.
– Я не успел ни к чему привыкнуть, – дёрнул плечом Эйдер, явно храбрясь. – Только рогатку жалко, мне её Вуст проспорил. А в остальном… я ещё не до конца осознал, что это всё моё.
– Мы купим всё новое, – попытался приободрить его герцог. – Но, в любом случае, ближайшие дни вам всем придётся пожить здесь. Извини. Я прикажу принести диваны побольше…
– Да и так нормально, – пожал плечами мальчик. – Эта кушетка уж точно получше лавки, на которой я спал в последние годы. И в десять раз мягче.
– Ты спал на лавке? – сдавленным голосом переспросил дракон.
– Да, а что? – Эйдер удивился вопросу, но всмотревшись в задеревеневшее лицо отца, кажется, всё понял. – Да нормально всё, пап. Зато никто не пихается. И не писается под бок.
– Знакомо, – пробормотала я себе под нос, вспоминая, как порой приходилось брать к себе в кровать раскапризничавшихся младших. И да, не всегда удавалось потом проснуться сухой.
– Меня уверяли, что у тебя отдельная комната, предполагалось, что и кровать тоже, – буквально проскрипел дракон.
– Может, раньше так и было, я не помню, – дёрнул плечом Эйдер. – Только как у мамки новый ребёнок рождался, предыдущего из люльки ко мне отправляли. Когда в кровати стало слишком тесно, я на лавку перебрался, и не только я. Да ладно, не на полу же!
– Мне надо было лучше во всё вникать, не доверять словам, тем более – письмам. Но я был слишком занят работой и доверил заботу о своей семье другим.
– Главное, ты это осознал, – я погладила дракона по щеке. – И теперь всё будет иначе.
И я не только Эйдера имела в виду, но и Бранда.
– Кстати, тебе понравилось что-нибудь из того журнала? – обратилась я к мальчику, решив, что нужно сменить тему. – Мы вчера очень удачно накупили кучу тканей, кстати, где она вся? – это уже у дракона спросила.
– Нужно узнать у Циары, доставку должна принимать она.
– Ага, отлично! Выбирай, что понравилось, я тебе это всё сошью.
– Журнал? – мальчик слегка растерялся от такой резкой смены темы. – Если честно, ничего не понравилось. Там всё такое… чересчур! Слишком пёстрое, слишком яркое, слишком много украшений. Оборки эти дурацкие, вышивка, кружева везде торчат. Отец так не одевается.
А ведь действительно. Герцог одевался явно дорого, но даже когда отправлялся во дворец, не выглядел разнаряженным в пух и прах. Похоже, его собственный вкус был получше, чем у современных модников. И я не знаю, что именно нашили Эйдеру после того, как он попал в дом отца, но я видела его
