- Авас! Бери эту стекляшку, очисти её и готовь углеродный суп! Альберт! Собери все металлические предметы, что сможешь найти! Положи всё это в углеродный суп, что готовит Авас. Всё, что можно найти и положить к нему! Бари!
Бариджальд, который уже окончательно вошёл в свою давнюю роль профессора математики, в этот момент перебирал какие-то книги. Выражение его лица говорило мало приятного. Он словно бы разочаровался во всех этих утопических проектах своего босса. Ремонтируя его машину, вероятно, он считал нечто иное. И представлял Вингерфельдта действительно, как культ личности, как великого изобретателя, а он… оказался простым человеком! Вот уж действительно коварство!
- Алекс, я не думаю…
- Что? – Вингерфельдт что-то не расслышал. – Я думаю, оно выдержит тепло, ведь оно послужит прекрасным реостатом. Всё, что мы должны сейчас сделать, это выбрать правильную нить!
- Мы этим занимается уже третий год! – подметил Альберт.
- Но мы ведь уже близки к окончанию этого нашего старого и древнего занятия, а?
- Но тут сказано, что углерод… - начал опять бывший голландский рабочий, кивая в книгу. Алексу не понравилась такая идея с применением книги. Ему тоже казалось, что в своём старом обличие всё было гораздо лучше.
- Ты слишком много читаешь! – отрезал Вингерфельдт, убирая у того из рук всю книгу, на которую так намекал Бари. – Хватит! Мы практики, а не теоретики! К тому же, в книге может быть ошибка. Как с платиной, например.
- Ну, знаешь ли…
- Знаю! Хватит стонать! За работу! Можешь подать объявление в газету, нам потребуется хороший стеклодув! Или кого-то попросить, например. Например, Надькевича! Пока ещё тот совсем не извёлся от скуки в моих подземельях, не видя света.
Альберт показался со своего места. Его взгляд выражал очень многое, особенно, когда он услышал имя Морица Надькевича, на которое у него невольно слух навострялся. Нерст, как будто ничего не происходит, пробил пальцами марш по лабораторному столу, перерывая свои многочисленные записи, сделанные за весь этот период, что они занимаются лампой. Именно эта привычка держать всё в порядке позволила Нерсту заслужить огромное, почти безграничное доверие со стороны дяди Алекса. Мало того! Эти записи позволяли многое узнать и многое отсеять. Затем Альберт не выдержал и спросил, как бы невзначай:
- Что-то Надькевича в последнее время у нас не видно! Куда он пропадает?
- А, а тебе скучно без него, не правда ли? – усмехнулся Бари.
- Приставать некому? – подал голос Авас, хитро ухмыляясь.
- Он, - как ни в чём не бывало, продолжил Вингерфельдт. – Сейчас газеты вовсю продаёт, и к нам забегает не так часто. Дел у него полно. Он-то, в отличие от нас (лёгкая улыбка на напряжённом лице) работает! Так-то!
- А-а, - понятливо протянул Альберт Нерст. – А то ведь совсем не видно парнишки-то. А может, это мне лучше сходить к Надькевичу? Я его быстро найду. Тем более, если он продаёт газеты, то идти с таким поручением нужно именно к нему, не правда ли? Может, нам с Бари поменяться местами? Я быстро!
- С каких это пор тебя тянет к Надькевичу? – поддел Бариджальд его.
- Иди, - усмехнулся Алекс. – Одна нога здесь, другая там! Как знаешь. Работа ведь нас ждёт.
Проворчав что-то вроде: «семеро одного не ждут», Авас взглянул на Нерста и вновь вернулся к своей трудной работе. Отыгрываться пришлось другим. Альберт весь этот день мгновенно менял своё настроение, словно перчатки, но он был полностью собой доволен. На бегу он ещё успел крикнуть что-то типа: «Работа - не волк, в лес не убежит», после чего кинулся прочь из подземелья дяди Алекса, веря в этот новый день.
- Нам нужна тысяча новых лампочек! – продолжил разговор Алекс с Бари.
- Но это же не по-научному! – пытался возразить собеседник.
- Да какое мне дело до науки, чёрт побери! – громко воскликнул Вингерфельдт, поднимая книгу голландца высоко вверх. Сегодня явно должно что-то произойти. Должно. – Мне нужен результат! Всё равно, каким способом я смогу его добиться! Всё равно!
Что-то было в голосе и взгляде Вингерфельдта, что заставило поверить Бариджальда в это. Да и куда было ему деваться, кроме как не верить своему боссу, самому хитрейшему лису всей Европы, который в своём доме сделал то, что сделало его главной персоной всех боёв промышленников и магнатов! Это удивительного ума и таланта человек, - решил про себя Бари. Только такой человек, как Вингерфельдт, может ничего не зная, делать себе такую дорогу к знаниям, чтобы служить на благо всего человечества…
Альберт выбежал из этого дома, ставшего мгновенно знаменитым, хотя за исключением того, что в нём проживал Алекс, он ничем знаменит не был. Не дом делает человека, а человек дом! – пронеслось в голове у Нерста, когда он бежал бегом куда-то в город. Расстояние было солидным. Но надо надеяться, вдруг Надькевич попадётся ему по пути, и где-нибудь рядом с пригородом. Хоть раз можно уж было явиться этому Морицу! А то – как что, так тут мы первые, как до дела дойдёт – так нас тут же нет.
Погода была противная. Солнце иногда пробивалось сквозь огромную пелену облаков, но теплее от него не становилось. Сказывалось то, что есть – август. И ночи уже были холодными. И ветер становился всё злее да злее. Бежать по мокрым аллеям – удовольствия мало. Куда не ступишь, всюду лужи. Печально становилось. Ветер обжигал всё лицо, пронизывал насквозь даже плащ Альберта. Но тот, казалось бы, ничего уже не чувствовал.
Разве это холодно? Смех! Люди ещё не знают, что такое настоящий холод, - пронеслось в голове у Альберта, когда он скользил по многочисленным улочкам, тротуарам, предпочитая ходить по бордюрам, чтобы не скакать по лужам. Да, в Праге ещё тепло. А вот есть на Земле такие места, где действительно не по себе может статься. Например, Аляска.
Аляска! Словно бы молнией садануло по чистому небу! Зачем он её вспомнил? Альберт съёжился под тяжестью своих весёлых воспоминаний, пенсне блеснули нехорошим блеском в темноте. Нерст долго печалился по этому поводу. Он так хотел выкинуть из головы все эти плохие воспоминания, но ничего не получалось. Чем он старался от них скорее избавиться, тем скорее они атаковали его. Вид у Нерста мгновенно стал каким-то жалким.
Проходя мимо одной из ярких витрин, он обратил внимание на какую-то яркую книгу, выставленную на показ. Увидев на её обложке что-то про Читтера, он кинулся бежать прочь. Расстояние летело быстро под его ногами. Такое ощущение, словно бы его вообще не существовало под шагами Альберта.
Читтер! Снова он! Везде он! Бежать, бежать отсюда! И тут Альберт замер. Но куда бежать? Разве можно убежать от себя? Он и так уехал в другую часть света. Но эта ностальгия всё не давала ему покоя. По ночам ему снилась эта проклятая Аляска, с её кровавым золотом! Крики умирающих, хруст люда, упряжки собак, бесконечно несущиеся вверх по течению Юкона…
Это было так давно, но как будто бы было вчера. Он помнил всё так, словно бы вновь переживал это печальное для него время. Он ненавидел эту старую жизнь. Она была для Альберта словно бы каким-то клеймом. Он боялся этих гнетущих воспоминаний…
- Аль! Аль! – раздался крик откуда-то сзади.
Нерст резко замер, почувствовав, что это зовут именно его. Ну кому он оказался нужен в этот час и именно в эту минуту? Кто посмел прервать его размышления? Ведь он даже не пришёл к какому бы то ни было выводу. Разве так можно? Он ведь к этому абсолютно не привык. С лицом не выспавшегося и раздражённого человека Альберт оборачивается назад и мгновенно наталкивается на Надькевича, стоящего прямо перед ним.
- Ты что тут делаешь? – удивляется Нерст столь скорой своей находке пропажи.
- Тот же вопрос я бы задал тебе, - съязвил Мориц, но в глазах его мелькали весёлые искорки. В руках его была целая стопка газет. – Ты зачем в такой холод в город пошёл?
- Я не шёл. Я бежал, - поправил Нерст, словно бы это замечание было очень важным в этот момент. – Мне нужен был именно ты!
- Какое совпадение! Ну, вот он я! В чём же проблема? В чём выявляется моя нужность? В какую аферу хотят меня впутать? – Надькевич насторожился.
Альберт провёл рукой по чёрным волосам Надькевича, отливающих на солнце каким-то бурым оттенком, и наконец, сделав ему нужную причёску, встопорщив волосы, решил перейти к делу, чтобы о нём не подумали ничего плохого.
- Это всё Вингерфельдт. Я тут ни при чём.
- Ну конечно! Он всегда крайний, - пробурчал Надькевич и тут же, найдя жертву среди прохожих, поспешил сунуть в руки одному из них газету, получив выручку. Они так и шли вдвоём не спеша, словно бы на улице стояла ясная тёплая летняя погода (какой она, по идее, должна была быть в этот момент).
- Нам нужен хороший стеклодув.
- А я-то тут причём! Я просто газеты продаю! Не надо на меня так смотреть – я совсем не умею выдувать стекло. Хватит на меня кидать свои взгляды, коршун!
