— Дела, подобные этому, нам неподвластны, господин Эрали! — оборвал его Себ. — Я вам как-нибудь скажу, почему, когда убийца остановится…
— И когда же, по-вашему, он остановится?
— Когда устанет, — ответил Себ, — или умрет. А это что такое?
Он взял со стола листок бумаги.
— Ах, да! — спохватился Анон. — Письмо! Анонимное письмо. Мы обнаружили его в ящике.
— Действительно?
Себ прочел:
«Госпадин Следователь,
позвольте другу пасоветовать вам допросить нескольких слишком спакойных особ: г-на Пеллериана, нашего учителя и служанку кюре, она злобная старуха. Вы многое узнаете. Мое пачтение.
(П.) Друг».
— Как видите, до предела банально! — проворчал судебный следователь.
— Мы даже забыли показать вам его… Однако, так как нельзя пренебрегать никакой возможностью, следует допросить упомянутых особ, хотя это обвинение…
— Да! — заметил Себ. — Оно их в некотором роде обеляет.
Эрали поднял брови:
— О! Обеляет, возможно, сильно сказано! Допустим…
Но, видно, было суждено, что инспектор не даст ему закончить ни одной фразы. Он задумчиво прошептал:
— Это замечательное письмо…
— Замечательное! — вскричали хором судебный следователь и заместитель королевского прокурора. Последний продолжил:
— Слушайте, Себ, это самое заурядное письмо! Классическое разоблачение ради удовлетворения старой вражды со служанкой кюре. Вы, конечно, заметили, что ее особо выделили?
— Да, да, — ответил инспектор. — Это-то все действительно заурядно, я согласен, но остальное — отнюдь…
— Остальное?
— Да, например, почерк.
— Почерк… Себ, я не понимаю.
— Неважно.
И Себ добавил:
— Запомните следующее… Друг, подписавший письмо, и есть сам убийца.
XVIII. Рукопашная
Добившись, наконец, требуемой тишины и заставив смолкнуть оркестр, улыбающаяся госпожа Прего вышла в середину кружка гостей.
— Мои дорогие друзья, — произнесла она дрожащим голосом, — я имею…
Она перевела дыхание.
— Я имею удовольствие объявить вам о помолвке моей дочери Бертильды с моим племянником Юбером Пеллерианом.
Раздались восклицания, все столпились вокруг молодых людей, стоящих рядом и, казалось, слегка смущенных происходящим:
— Мои поздравления, мой мальчик! — Дорогой старина Юбер! — Кто бы мог подумать? — А когда же свадьба?..
Тоненькая и бледная в своем розовом платье, Бертильда не осмеливалась поднять глаза на Юбера. Такое ли у него лицо, какое ей всеща мечталось увидеть у своего жениха в этот момент? Она сомневалась в этом, чувствуя смертельный холод в душе. Ей никак не удавалось забыть, что она богата, очень богата, и что Юбер — «вечно прекрасный Юбер», как его называли друзья, — после роскошной холостой жизни испытывал опасение перед завтрашним днем.
Юбер тоже не глядел на Бертильду. Он наудачу пожимал протянутые руки, повторяя про себя: «Наконец!.. Спасен!..» Уже завтра он сможет, имея в виду «малышку Прего», взять формальные обязательства перед самыми настойчивыми из кредиторов.
Размышляя об этом, молодой человек продолжал искать глазами одно лицо в толпе. Заметив его, он тут же покинул невесту и начал пробираться между гостями, многие из которых уже возобновили танцы под проигрыватель.
— Мадемуазель Эдме, — окликнул Юбер.
Девушка обернулась как раз в тот момент, когда тощий светловолосый молодой человек в очках да еще хромой направился прямо к ней с явным намерением пригласить на танец.
Эдме улыбнулась:
— Господин Юбер?
— Подарите мне этот танец…
Девушка оценила опасность в виде тощего блондина, готовую обрушиться на нее.
— Охотно.
Мгновение спустя, как перышко кружась в объятиях Юбера по натертому паркету, она подняла взгляд на молодого человека.
— Мои самые искренние поздравления, — сказала она. — Бертильда — очаровательная девушка…
— Ох, нет! Только не вы! — запротестовал Юбер. — Только не вы!..
— Что значит — только не я?
Голос Пеллериана зазвучал жестче:
— Я не хочу, чтобы вы меня поздравляли.
Танцуя, они приблизились к одной из двух застекленных дверей, ведущих в сад.
Юбер ловко увлек партнершу в нужном направлении. Не прекращая танцевать, молодой человек быстро повернул ручку и открыл дверь.
— Вам не холодно? — спросил он.
— Я умираю от жары, — ответила Эдме.
— Вас не испугает небольшая прогулся по саду?
— Нет, конечно… Но почему бы вам не предложить ее вашей невесте?
— Нет, — жестко ответил он. — У нас с ней еще будет много возможностей прогуляться ночью, тогда как… Вы не можете мне отказать!
— Но я и не отказываю! Я бы только хотела, чтобы вы принесли мой мех из гардеробной.
— Бегу… Я вернусь через секунду.
Задумавшись, Эдме прислонилась к створке застекленной двери. Почему бы ей не принять предложение Юбера? Обаятельный юноша, приятный в обращении… А какой превосходный танцор! Кроме того, разве он не был здесь единственным молодым человеком, которого она не впервые встретила этим вечером? Все остальные ей незнакомы. Она раскаивалась, что устроила в последний момент приглашение Оливье Маскаре. «Может быть, ему это доставит удовольствие, — думала она еще утром в церкви. — Ему, лишенному всех развлечений… Впрочем, как и я сама!» Выходя из церкви, она подошла к группе, образованной г-жой Прего, Бертильдой, Ивонной и Юбером, и дала им понять, что учитель будет очень тронут приглашением, «Этот молодой человек из прекрасной семьи, — сочла она своим долгом добавить, — и, верьте мне, совсем не так необщителен, как кажется…» Юбер улыбнулся, на его лице ясно читалось: «В любом случае, такой соперник не опасен…», и, так как Маскаре как раз проходил мимо, передал ему от имени тети приглашение на вечер. Учитель, застигнутый врасплох, невнятно пробормотал нечто нечленораздельное и скрылся.
Не увидев его среди гостей, Эдме была уязвлена.
«Невежа! — повторяла она про себя. — Не прийти! Это он мне наносит обиду!»
Она вдруг почувствовала по отношению к нему холодную ярость. Она его ненавидит, да, ненавидит! До чего же он смешон в своем бордовом костюме, воротничке с заломившимися уголками и гранатном галстуке. И в его возрасте носить башмаки на пуговицах!
— Вот ваше пальто, — сказал Юбер. — Да, я предпочел принести пальто, чтобы вы не замерзли…
— Спасибо.
Он накинул его девушке на плечи:
— Идемте…
Они выскользнули через приоткрытую дверь, и гравий центральной аллеи заскрипел под их шагами.
— Сверните направо, — подсказал Юбер. — На эту дорожку. Она ведет к старой деревянной скамье. Мы можем сесть рядом и считать звезды… Я никогда не умел считать их в одиночку.
Эдме покачала головой:
— Жаль, но должна вам отказать! Я боюсь замерзнуть, сидя в такую ночь… Ведь подсчет звезд требует длительного наблюдения, не так ли?.. Лучше погуляем.
— Как хотите, — ответил Юбер. — Жаль, — добавил он, — мне бы хотелось подольше поболтать с вами… Вы мне так нравитесь!
Эдме тихонько рассмеялась:
— Надеюсь, меньше, чем Бертильда?
— Больше… Бертильда мне не нравится.
— Тогда зачем вы на ней женитесь?
— Потому что она богата… Вы понимаете?
— Да, — сказала Эдме. — Это не очень порядочно.
Она шла, опустив голову и следя глазами за тем, как светлые носки ее маленьких атласных туфелек по очереди мелькают на черной земле. Она почувствовала, что Юбер склонился к ней.
— Не будьте беспощадны! — глухо произнес он. — Мне в игре всегда идет плохая карта. Я загнан в тупик, у меня ни гроша, Бертильда — моя единственная соломинка… Но люблю я вас!
Они прошли в глубь сада, между зарослей рододендрона и группой небольших елочек, пропитавших ночь запахом смолы.
Юбер взял в ладони руку Эдме.
— С первого дня, как я вас встретил, вы знаете, я полюбил вас. И сегодня… Сегодня, клянусь, для меня невозможно счастье без вас. Маленький лучик…
Эдме резко отдернула руку. Как хорошо он сказал: «Маленький лучик!»
— Только от вас зависит, — снова заговорил молодой человек прерывающимся голосом, — навсегда осветить мой путь. Моя любовь к вам, Эдме, — единственное светлое чувство за мою жизнь… Вы не понимаете меня!..
— Я не очень хорошо понимаю! — слегка дрожащим голосом отозвалась Эдме. — Вы утверждаете, что любите меня, а обручаетесь с другой… Все в один вечер… Где же правда?
— В моем сердце… — прошептал Юбер.
Он подошел еще ближе:
— …которое бьется только ради вас.
Он вновь завладел ее рукой, и так как она пыталась высвободить ее, взмолился:
