— Кто он такой, ты знаешь? Говори!
Как быть? Признать?
Рискнем:
— Я не уверена. Могу и ошибаться, но, по-моему, он меня однажды подвозил. Не так давно. Случайно получилось.
Случайно ли?
— О чем он говорил? Что спрашивал?
Резонней умолчать:
— Подвез, и всё. Извозчик как извозчик, о чем нам говорить. А он-то здесь при чем?
— Не знаешь? Ладно, я тебе скажу. Вынюхивал он что-то, понимаешь, вопросов много лишних задавал. Нехорошие вопросы, Яна, задавал, неприятные вопросы, очень скользкие… — Басмаев посмотрел на «кстати Алексея»: — Ну что молчишь? Скажи, я разрешаю. Кто ты такой?
— Сказал же — журналист. Работа у меня такая — задавать вопросы. Разные.
Час от часу не легче.
— Журналист? А «жучок» зачем ты в кабинете мне хотел поставить, журналист? Молчишь? Ну-ну. Еще заговоришь… Так ты его не знаешь, Яна?
— Только шапочно.
— Звиздит она, Руслан! — опять сорвался Гарик. — Он мент, Руслан, его кто-то навел! Она и навела, клянусь!
— Не тянет на мента. Нет, Гарик, я бы знал.
— Пускай она докажет! Руслан, не верь ей! Кровью повяжи, пускай она замочит этого хмыря! Клянусь тебе, Руслан…
— Заткнись. Вообще-то это мысль. Что ты на это скажешь? — насмешливо спросил меня Басмаев.
Ну, кина!
— Что Гарику лечиться надо, — усмехнулась я. — Аминазинчик ему выписать по блату?
— Ты, мать твою!..
— Ша, Гарик. Помолчи… Что, Яна, в этом есть резон, как думаешь? Докажешь мне свою лояльность, покровительство заслужишь, а? Идея перспективная.
Он больше не шутил.
Я тоже:
— Нет.
— Не понял?!
— Нет, Руслан. Тебе мало смертей? Мало стариков тебе? беспомощных людей, которых твоя банда уморила? Место Эдички мне хочешь предложить?
— А у тебя есть выбор, Яна? Ты не дура, нет? Так что ж ты целку строишь! Что тебе до этих стариков, кому они нужны! Всё равно они все были безнадежны!
— Вполне возможно…
И вполне достаточно.
Охранники переминались с ноги на ногу.
Пора было переходить к активной фазе.
Я вздохнула:
— Знаешь, в чем твоя ошибка? Главная ошибка? Знаешь, нет, Руслан? Не в том, что ты бандит, что твоя деятельность в корне аморальна. Мораль по нашим временам в расчет не принимается. Твоя ошибка — это я, Руслан. Не стоило тебе меня в свои забавы втягивать. И сестре не надо было угрожать — моей сестре, Руслан. И Нарчакову ты напрасно ликвидировал, она была мне дорога. Так что это дело уже личное. Око за око, смерть за смерть, Руслан[23]..
— Ты спятила?!
— Слегка. Хочу дать тебе шанс. Ты и я — сейчас, здесь, без оружия. Не забыл, как ты валялся в этом зале? Попробуй взять реванш.
— Ты мне бросаешь вызов?!
— Разумеется. В присутствии твоих людей. Ты же мужчина, нет? Так докажи! Докажи, что ты сильнее!
Был момент — казалось, всё получится.
— Ах, ты, тварь!..
Он даже сделал шаг:
— Да я же…
И остановился.
Жаль.
Номер не прошел. Басмаев оказался всё-таки умнее, чем хотелось бы. Или трусливее, что по большому счету роли не играет. Номер не прошел.
Но попытаться стоило.
Басмаев совладал с собой:
— Мараться о тебя, о сучку… тьфу! Ты много хочешь, шлюха. Ты никто, ты ноль, пустое место… блядь, достала ты меня! — И Гарику: — Она не понимает. Растолкуй. Доходчиво.
Тот вынул тупорылый револьвер:
— Доходчиво?
Спокойствие.
— Весьма. Это из него ты застрелил мою соседку? — поинтересовалась я.
Наставив на меня оружие, Гарик взвел курок:
— Догадливая, блядь. Шагай сюда. И не пытайся дергаться.
Спокойствие…
Я изготовилась сместиться с линии огня…
И тут всё завертелось.
Журналист, бишь «кстати Алексей», второй раз за период нашего сомнительно случайного знакомства спутал карты. Правда, в большей степени не мне, хотя и мне пришлось на шаг форсировать события.
Практически одномоментно:
«кстати Алексей» пытается ногой обезоружить Гарика, отбивает его руку с револьвером в сторону, тот непроизвольно нажимает на курок; выстрел бьет по нервам и по барабанным перепонкам, пуля разбивает вдребезги оконное стекло, а
«кстати Алексей», со связанными за спиной руками, тараном сносит Гарика, врезаясь в бодигарда корпусом, и тот роняет ствол, практически под ноги Лере, и
дальше фрагментарно:
сестренка, пользуясь всеобщим замешательством, ногой изо всех сил пинает револьвер — подальше от басмаевской компании; туфля отлетает в одну сторону, револьвер волчком летит в другую, а
я, используя компьютерные диски на манер хрестоматийных сёрикенов, нацеленно громлю люминесцентные светильники над торцевой стеной, усиливая хаос, более того
охраннику, насевшему на «кстати Алексея», один из дисков рассекает бровь, возможно — повреждая глаз, и «кстати Алексей» удачно достает того ногой по гениталиям, но тут же на него наваливается Оквадраченный, а
Лерка со всех ног в одной туфле несется в мою сторону; туфелька на тонком каблуке мешает, Лера спотыкается, теряет равновесие; но уже в падении, раздирая на коленях дорогущие колготки, сестренка всё-таки оказывается позади меня, а
я последней парой компакт-дисков с дребезгом гашу мешающие мне теперь прожектора — те два, что спереди, командуя сестре: «Лежи! Не лезь мне под руку!», и
снова параллельно:
Гарик с Оквадраченным ногами месят «кстати Алексея», Басмаев им орет: «Не убивать! Не здесь!», но в раже Оквадраченный кастетом разбивает Алексею голову, проламывая череп, а
двое «часовых», ворвавшихся на шум (Ахмед, Рустам), плюс двое из охраны, бывшей в зале (один с залитым кровью глазом), под лай Басмаева «Хватай ее! Держи!» прут на меня…
…всего их, значит, семь, считая самого Басмаева; великолепная семерка, мать их разъети…
…прут на меня…
И с этого момента я по-настоящему включилась в боевой режим.
Пустив в ход «раскидай», я сразу же взвинтила темп до запредельного. Восприятие ударно обострилось, мысли и эмоции ушли. Сознание своеобразно трансформировалось. Время растянулось, как полимерный жгут моего шарика, а после схлопнулось, но для одной меня. Бандиты оставались словно заторможеные, на каждое движение противника я успевала сделать два, а то и три. Такой режим я в состоянии выдерживать порядка тридцати секунд, навряд ли более…
Всем хватит и того.
Взбесившимся эксцентриком я пронеслась по залу, буквально разметав басмаевских бойцов по стенам. «Раскидайчик» для моих противников явно стал сюрпризом.
Один из «часовых» (Ахмед? Рустам?) досрочно выбыл из игры — шарик вдребезг размозжил кавказцу переносицу и смял лобную кость. Второй (Рустам? Ахмед?), нырком пытаясь увернуться, сам подставил темя под удар. Кости свода черепа там тонкие — а шарик врезался в него отнюдь не на излете.
Одноглазый получил сперва по корпусу, а после снова в глаз, на этот раз в другой; но свалила я его лишь с третьего удара, вновь по черепу. Никакого благородного искусства карате, лишь голый прагматизм. Досадно даже.
Между тем последний из четверки «первого созыва» оказался за моей спиной. Достать-то я его до этого достала, но, видно, недостаточно. Увертливый, мерзавец. Плюс к тому на меня уже накатывались Гарик с Оквадраченным — атака вторым темпом, второй фронт.
Увертливый, пожалуй, близок был к тому, чтобы меня свалить. Но помешала Лера. Похерив мой приказ не лезть мне под руку, сестренка, зажав туфельку в руке, попыталась шпилькой распороть охраннику лицо. Увертливый мощнейшей оплеухой сбил Лерку с ног. На этом его подвиги закончились: «раскидайчик» с хрустом угодил ему в висок, лишив если не жизни, то сознания. Негоже женщин бить.
Оставались Гарик с Оквадраченным. Плюс Басмаев — на периферии восприятия.
Гарик явно осторожничал, держался позади, но Оквадраченный пер танком, напролом. Пришлось остановить, «раскидаем» раздробив ему колено. И не шариком уже — ногой добавив под кадык. И снова шариком, уже куда придется, потому что Гарик исхитрился меня всё-таки достать. Почти. Один удар я всё же пропустила — вскользь, по корпусу.
