похоже, гожусь, — тихо сказал он. Потом, глядя на ошеломленные лица друзей пояснил. — Когда я начинаю вращать у меня, ну… покалывание идет. И довольно сильно. Я просто не захотел это раскрывать… зачем-то.
— Тогда вообще ничего не понятно, — заявил Феликс. — И между нами теперь разница проявляется, причем все больше и больше. А ты дурак.
— Почему?
— Потому, что обманул Пирона. Это же вскроется. И явно не пойдет нам на пользу.
— Не обманул я. Не получается у меня эта гимнастика. Я-то тут при чем?
Калей поднял руку.
— Погодите-ка вы. Есть более важный повод. Стальф — колдун. Вы это понимаете?
— Нет. Объясни.
— В этом мире есть колдовство!
— Мы это давно знали. Со времен битвы.
— Но мы-то думали, что оно привнесено. Что им обладают только пришельцы… ну, как мы. А как оказалось, все не так. Местные — тоже.
— Хмм, — протянул Феликс. — Надо понимать, что колдовство-то он смог продемонстрировать только с посохом, который… который скорее атрибут игры, а не здешнего мира.
— Но мы-то, которые в некотором смысле сами атрибуты игры — этим посохом воспользоваться не можем!
— Не факт, — упрямо возражал Феликс. — Может, если поупражняемся еще… Хотя, наверное, это не суть важно.
— А что важно?
— Важно то, что события несутся одно за другим. И случай Стальфа это… да блин, если мы, например, придем в Эфу и найдем там кучу артефактов — и всеми ими смогут воспользоваться Пирон, Стальф, а в перспективе Рик и… да все. Это ж перевернет этот мир!
Все замолчали. Наконец Феликс тряхнул головой.
— Ладно. Не на похоронах. Надо сейчас ложиться, отдохнуть. Утро вечера мудренее. И знаете, что я еще вам скажу…
Все воззрились на него.
— Подозревали нас давно. Мы сами давали к тому поводы, ведь так? Однако — сейчас мы на пути в Морию, куда и хотели.
— Ты к чему это вообще? — спросил Павол.
— И дальше так будет. Ну что с нами сделают Стальф и Пирон, пусть даже завтра еще что-то выяснится? Казнят, по законам военного времени? С чего бы? Лояльность свою мы им подтвердили — и в бою участвовали, и жизнью рисковали. Вон, у вас двоих именные мечи, а Калей сколько дирмонцев положил в Пригорье? Я, что уж тут скромничать, вообще сейчас персона неприкосновенная. Сейчас мы идем наравне со всеми. И дальше пойдем. Разве что против Пирона выступим — но мы ж не собираемся этого делать, правда?
Все закивали — кроме, как ни странно, Калея. Он лишь посмотрел на всех своими голубыми глазами. Они едва ли не светились.
— Ребята, — тихо сказал он. — А если выйдет так, что перед нами встанет такой выбор — прихлопнуть Пирона, Стальфа и остальных и вернуться домой, или остаться с ними — навсегда, здесь. Что тогда?
Глава 17. Когда камни интереснее неба
— Ну ты Калей, молчишь-молчишь, а потом как скажешь… — через пару минут молчания сказал Феликс. — Знаешь…
— Знаете, — вдруг зло и отрывисто сказал Савон. — Пошли-ка все спать. Договоримся сейчас до таких глупостей…
Он вскочил и ни на кого не глядя ушел в сторону лагеря.
— Чего это с ним? — спросил Раин удивленно.
— А ты не понимаешь? Переживает он…
— А с чего?
— Как с чего? Он же у нас тут всегда был самый главный. Капитан «я все и всегда делаю правильно». А тут такое… он же всерьез надеялся, наверное, с этим посохом что-то сделать.
Воцарилось молчание.
— Надо ему… помочь, что ли, — несмело сказал Калей. — Объяснить… чего он?
— А что тут объяснишь? — спросил его Феликс. — Он кем был, тем и остался. В моих глазах, как минимум. Я его всегда уважал, и сейчас — разве что больше, никак не меньше. Вы, я думаю, тоже.
— А он…
— А он теперь, после этого всего сам себя не уважает. И тут мы ничего не сделаем. Ему самому придется…
В угрюмом молчании все встали и пошли. Паволу выпало дежурить, он ушел к дороге, остальные закутались в одеяла и улеглись подле Савона. Тот то ли спал, то ли нет. На пожелание спокойной ночи не отозвался.
На следующее утро Савон встал раньше всех. Никого будить не стал — сам пошел разводить костер и готовить утреннюю кашу.
Проснувшиеся Феликс, Калей и Раин смотрели, как он в одиночку хлопочет у котла.
— Надо бы пойти, помочь. Переживает он сильно, — предложил Раин.
Феликс согласился, однако, когда они подошли, Савон выглядел бодрым и деловитым.
— Я, ребята, всю ночь думал, — начал он.
— Никогда не думал, что мозговая деятельность может вызывать такой громкий храп, — ввернул Феликс, и тут же добавил. — Молчу, молчу…
— В общем, я вот что придумал. Мне кажется, нашей ситуации это будет наилучшим… если уж не выходом, то легендой, что ли.
Итак, мы — искатели сокровищ. Это объясняет как наш поход к могильникам, так и нашу отличную от прочих осведомленность. Ну, любим мы собирать всякие слухи, сплетни, обрывки и так далее. В каждую дыру лезем. Так узнали про могильники, пошли, раскопали, кое-что нашли. А сейчас…
— Что сейчас?
— Сейчас надо рассказать про Эфу. Про то, что колдун, возможно, именно туда идет, что там сокровищницы и в них, возможно, всякие колдовские штучки, что дорога эта именно туда идет, скорее всего. Ну и про Морию с этой точки зрения тоже нормально будет — а что, идем за сокровищами.
— Неплохо, — оценил Раин. — Пожалуй, может сработать.
— Может-то может, — с сомнением протянул Феликс. — Но все равно. Источник знаний у нас какой?
— Источник знаний у нас ты.
— Чего?
— Ну, к сожалению это единственный нормальный выход. Ты от отца или еще от кого-то что-то узнал, рассказал нам, ну и мы… того. Собрались и организовали компанию по добыче. Вот так.
— Отличное решение — все спихнуть на меня, — с горечью сказал Феликс. — То есть выход ты видишь в том, что за все буду отдуваться я, так?
— А тебе-то как раз, в отличие от нас, отдуваться нет нужды. Ты теперь у нас особа неприкосновенная. С тебя допрос не снимешь. А если попробуют — твои телохранители живо вмешаются.
Как будто услышав их разговор, из туманного подлеска вышли Фоли и Роли. Вышли, зыркнули глазами — все ли в порядке, и разошлись вдоль дороги.
— Это если допрос. А ежели Стальф на меня верхом сядет и вежливо так начнет выспрашивать? Что мне, на исчезнувшего папашу все валить? И, потом, ты подумал, насколько это мою гномскую жизнь может усложнить!
— Во-первых, ты же сам не собирался
