живущим в здешних краях дольше моего может быть что-то особое ведомо. Но тогда почему не предупредил о состоянии надвигающейся катастрофы Архет?
– Твой восхитительный запах, моя княгиня, дурманит сильнее приворотных притираний матрон, я жажду слизать его с твоей кожи, – интимным шепотом поведал мне Аст, с нарочитой покорностью склоняя голову.
Вспоминая, на что способен искусный язык дро-су, я и сама тут же всем либидо проголосовала за отмену водных процедур. А лучше перераспределение очередности и дополнение к ванным процедурам. Почему-то меня, не выносящую лишних чужих касаний, а лишними я всегда считала почти каждое, не от Лёна или младшенького братишки, не тяготила такая перспектива.
Почему? И дело было вовсе не в лекции Чейра о проявлении дара реш-кери. А потому что этого мужчину я хотела касаться, трогать сама и много чего еще хотела, о чем вслух не говорят. Только делают за закрытыми дверями.
Чем именно я перекусывала, в памяти почти не отложилось, кажется, это была какая-то мясная похлебка и пряные булочки, возможно, салат. А потом волосы Аста снова накрыли нас пологом, словно закрывая щитом от всего внешнего мира. Странные волосы, они сейчас не были жесткими, но и не путались, как людские. Красивый белый водопад, искрящийся на свету. Страстный шепот: «Моя княгиня!» И удивительно нежные, сильные руки с крепкими когтями, которые ни разу меня не царапнули даже случайно. Зато все мои отметины дроу будто норовил получить в полном ассортименте, подставляясь и провоцируя.
Мы сплетались телами и укрощали поток силы, той, что, если не приручить, способна была утопить в некромантских тенях весь Киградес. Не струйки, капельки или ручейки, но поток пронизывал обоих, сплетая и очищаясь. Он проходил через нашу новую связь, как через фильтр, насыщал чистой силой, покалывающей плоть легкими иголочками и жадно впитываемой сияющим на груди Архетом. Тот лучился, словно двухсотваттная лампочка причудливого дизайна. Радужные зайчики скакали по стенам и потоку, цветные волны открашивали спальню.
Не знаю, сам ли мой дроу был так талантлив, или его учили в пещерах, как учат, скажем, петь или сражаться, да и знать, честно говоря, не хочу. Мне хватало того, что я чувствовала через нашу связь: все его действия искренни, как и чувства. Нет, конечно, не любовь, но яркая страсть и желание быть подле меня, как мужчина, защитник, как часть силы. От того, насколько могущественен Архет и, соответственно, я, его носительница, Асту натурально рвало крышу. И мои волосы. Да, у дроу они точно стали фетишем!
– Твои волосы, – в миг краткого отдыха я задумчиво любовалась живым белым пологом. – Как они ухитряются не путаться и не мешаться? И быть такими длинными.
– Мы привыкаем, – ответил Аст. – Волосы – гордость дроу, часть его силы. А с любой силой надо уметь обращаться. Обрезать волосы дроу – значит унизить его…
– У тебя длинные, – я провела рукой по мягкому, искрящемуся на свету, как снег в солнечный день, водопаду.
– Когда меня низвели из стоящего за плечом до простого стража, волосы укоротили по плечи. Но у меня они всегда росли очень быстро, неизменное свойство дроу знатного рода. Обрезать заново их не успели. Паукам должно подавать пищу на всем возможном пике силы, – помрачнев, поведал Аст.
– Если тебе неприятно, зачем говоришь? – упрекнула я мужчину.
– Ты велела, – с легким недоумением пояснил тот и процитировал мои же речи, импровизацию, сляпанную для приведения воина в чувство: – Твое слово – истина. Твое желание – закон. Твой приказ – моя воля.
– Одно дело приказ, другое – просто разговор. Неприятно – смени тему, – поправила я.
– Прости, моя княгиня, я снова ошибся, – тонко улыбнулся дро-су. – У матрон любое слово, вне зависимости от того, где изречено, равнозначно приказу. И ослушание жестоко карается.
– Ладно, давай, я тебя покараю, – улыбнулась я, – могу покусать, – рука прошла по груди, – могу поцарапать, – я наклонилась и шутливо клацнула зубами над ухом Аста. – С чего начнем?
– На твое усмотрение, моя княгиня, – лицо дроу озарилось жадной улыбкой. – Все, что ни пожелаешь! И до тех пор, пока будет во мне нужда!
– Исходя из твоей миссии составного узора якорения некроманта, временные рамки определить сложно. Говорят, они практически бессмертны, – деловито проинформировала я любовника.
– Я счастлив быть полезен, моя княгиня, – шепнул мужчина, и мы вернулись к стабилизации и переформатированию огромного объема льющейся от дядюшки Ивера силы.
Архет довольно и почти сыто помигивал, свивая изумительные по красоте туманные спирали. А когда мы вроде как завершили, вообще остался светиться лампочкой ватт на сто пятьдесят, а то и больше.
Что ж, угрозу зомби-апокалипсиса мы успешно предотвратили, да еще и таким приятным способом. Довольны остались все, кроме Чейра. Даже рисующим и вышивающим эльфам по нашей связи, кажется, что-то перепало. Нет, не чувство удовлетворения определенного толка, а чистой силы и энергии, снимающей усталость и стимулирующей полет творческой мысли. Хвостатому тоже досталось «заряда из розетки», но, думаю, способ и исток ее получения норовистого реш-кери изрядно выбесил.
Глава 47. Спасения
Свет Архета омыл и меня, погружая в сон. Какие бы дела ни ждали впереди, сейчас можно было остановиться и передохнуть. Я спала и видела братишку. Не того парня, с которым наперегонки лопала гренки на маленькой кухоньке, а нынешнего Лёна, серьезного, даже величественного, со странной живой короной на голове. Только он не сидел на любимом пеньке-троне-пульте, а куда-то быстро шёл. Или… да, так было бы сказать более правильно, его быстро куда-то перемещало по тропе, стелящейся под ногами, как эскалатор. Движение происходило не вверх или вниз, а четко по горизонтали извилистой тропинки. Повосхищаться всласть методом передвижения – это ж круче, чем телепорт – раз, и в дамках, можно насладиться променадом и не утомить ноги – мне не дали.
Мирные заросли в какой-то миг перестали быть таковыми. Лиственные деревья вдруг отрастили кинжально-острые ветви-пики и нацелились проткнуть ими Лёна. Еще секунда, и Ленька будет ежиком! Расширившиеся глаза брата и его поднятая в попытке защититься или к чему-то воззвать рука отпечатались на сетчатке стоп-кадром.
«Эй, мы так не договаривались! Братишку нельзя обижать даже во сне!» – от всего сердца возмутилась я и, потянувшись сквозь пространство, дернула эльфийского брата к себе.
Вопреки всяким теориям сна, тот действительно дернулся и свалился на меня всей своей костистой тяжестью. Всегда удивлялась, как он такой тонкий, звонкий и легкий может быть таким угловато-неудобным.
Когда до пробуждающегося сознания поспешно дошел факт реальности происходящего, поспешно объявила:
– Аст, это мой брат!
– Он эльф, моя княгиня, – не поверил
