— Вот! Гойл и Уизли!
— Выручай-комната, — определил Снейп. — Должно быть, МакГонагалл отвела детей туда.
— А вот и Гермиона, — сказал Гарри, указывая на кухню. — Странно. Они никуда не ушли.
— Возможно, где-то рядом Пожиратели, которых мы просто не видим, — пробормотал Люциус. — Но вот что действительно странно, так это то, что я не вижу своих людей. Я оставил их возле библиотеки.
Все тут же посмотрели на участок карты, куда он указывал, но библиотека была пуста.
— Может, они все еще там, просто мы их не видим, — предположил Северус.
— Значит, сначала отправимся туда,— решил Люциус. — Драко…
— Нет, — сказал Драко и под тяжелым взглядом отца заставил себя договорить: — Мы не можем рисковать Га… Поттером, отправляя его в самую гущу схватки темных магов. И я не оставлю своих слизеринцев.
Люциус явно хотел возразить, но передумал и кивнул.
— Да и ты будешь в большей безопасности подальше от той свалки. Наследник Малфоев не должен рисковать без необходимости, — он мельком взглянул на Гарри и снова повернулся к сыну. — Но наш разговор еще не окончен.
— Я знаю, — ответил Драко.
Вздохнув, Люциус напряженно посмотрел на него.
— Уходи отсюда и будь осторожнее. Ты наше единственное дитя. Тебе нельзя рисковать своей жизнью.
— Я понимаю, — ответил Драко, но понимание не означало согласия, и они оба это знали. — Не умирай, отец.
Для ребенка темного мага это была глупая просьба, но Драко не сумел удержаться.
Люциус не сдержал улыбки.
— Увидимся, когда все будет кончено. И сделай милость, доживи до конца.
После короткой, неуютной паузы Северус и Люциус повернулись и направились вверх по коридору, вскоре исчезнув в темноте. Драко вздохнул и закрыл глаза, прислонившись лбом к макушке Гарри.
— Он собирается убить меня? — спросил гриффиндорец.
— Не знаю.
При одной только мысли об этом Драко затошнило, и не только потому, что он не хотел даже думать о том, что Гарри может погибнуть. Он знал, что не переживет, если отец и впрямь решит убить гриффиндорца. Особенно если спасти Гарри означало убить Люциуса. Ни с одним из этих исходов невозможно было смириться. Значит, надо сделать так, чтобы ничего подобного не случилось.
— Мы недалеко от кухни, — сказал он, заставив себя сосредоточиться на более насущных вещах. Как ни странно, мысли о войне оказались гораздо менее угнетающими. — Но наш, слизеринский, вход туда затоплен.
— Значит, воспользуемся гриффиндорским, — отозвался Гарри. — Он в коридоре, увешанном картинами с едой.
Драко вспомнил картину, которую увидел, когда они с Гарри впервые встретились на кухне, и кивнул, понадеявшись, что им никто не встретится по дороге. Поднявшись, он протянул руку, помогая встать Гарри.
— Защитный амулет, что я дал тебе, все еще с тобой?
— Медовый? — Гарри накрыл ладонью спрятанный под рубашкой маленький виал.
— Нет, тот, что защищает от темной магии. Монета.
— А, этот, — гриффиндорец достал из кармана золотой кругляш на мокром шнурке. — Но он же побывал в воде. Почему его чары не рассеялись?
— Потому же, почему у полукровок осталась способность превращаться, — ответил Драко. — Магия крови. Смотри не потеряй его.
Держа наготове палочки и внимательно прислушиваясь, прежде чем повернуть за угол, они направились наверх. Мертвая, нарушаемая только их дыханием тишина была хуже криков и треска проносящихся в воздухе заклятий. Неужели битва закончилась и все погибли?
— Тоже мне, война, — пробормотал Гарри. — Я ничегошеньки не слышу.
— Это плохо, — прошептал Драко. — Что может быть хуже, чем опоздавший герой?
Наконец они добрались до нужного коридора, и Драко скептически хмыкнул, узнав, как именно гриффиндорцы попадают на кухню. Он даже подумал, что, наверное, у каждого факультета есть свой, особый вход, потому что ни один уважающий себя слизеринец не стал бы щекотать фрукт только чтобы перекусить.
Картина беззвучно отодвинулась, открывая вход, он с облегчением выдохнул, порадовавшись, что они добрались благополучно, и едва успел схватить Гарри за талию и рвануть в сторону, когда в них полетела ярко-красная вспышка. Пролетев в каких-то дюймах, заклятье врезалось в противоположную стену. Ответное заклинание Гарри — сексемпра, или что-то вроде — мелькнуло мгновением позже, опрокинув Пожирателя на ряд кастрюль и противней. Взметнувшийся фонтан крови напугал обоих юношей.
Поднявшись на ноги, Драко следом за Гарри вошел на кухню и закрыл дверь, внимательно осмотревшись и убедившись, что больше там Пожирателей нет. Было слышно, как плещет вода о деревянный люк.
— Что это было, черт побери? — недоуменно спросил он, глядя на мертвого Пожирателя. Того практически рассекло надвое, от головы до талии. Кровь текла ручьем. Юноша ткнул труп носком ботинка, и половинки головы распались, точно лепестки.
— Я выучил это заклинание в прошлом году, — пробормотал подошедший Гарри. — До сих пор не было повода его опробовать.
Драко открыл было рот, чтобы отругать его за использование незнакомого заклятья, но подумал, что толку все равно не будет. Как любил повторять Северус, сколько гриффиндорцев ни ругай, слизеринской разумности у них от этого не появится.
— В школе таким заклинаниям не учат, — сказал он вместо этого. — Как ты о нем узнал?
Не услышав ответа, он повернулся к Гарри. Стоя вполоборота, тот смотрел на тело со смесью омерзения и интереса, словно хотел отвернуться, но не мог себя заставить. Из страшной раны натекла уже целая лужа крови, их лица отражались в блестящей поверхности. Гарри сглотнул.
Шагнув к нему, Драко коснулся щеки гриффиндорца и повернул его голову к себе. Тот не отводил взгляда от трупа.
— Как ты?
Сначала Гарри не ответил. Потом открыл рот, закрыл, открыл снова и выдавил:
— Я не…
Драко нахмурился. Выражение, появившееся на лице Гарри, было ему знакомо, но такая реакция гриффиндорца удивила его. Он знал, что Гарри видел, как погиб Седрик Диггори, что он сражался с Пожирателями и даже с Фенриром. Гарри не должен выглядеть как ребенок, впервые увидевший мертвеца.
— Ты уже сражался, — мягко произнес Драко. — Ты видел смерть.
— Там все было не так, — отозвался Гарри. — Я не…
— Ты никогда никого не убивал, — понял Драко. Конечно же. Когда убивали другие, было не так тяжело сталкиваться лицом к лицу со смертью.
— Ну… Только Квиррела, но тогда не было столько крови, — голос Гарри надломился.
Кровь текла все медленнее, от последних упавших капель по луже побежала рябь.
Необходимость жить с воспоминаниями о гибели предков очень рано делала детей темных магов привычными к смерти. Их память была настолько переполнена ею, что когда они впервые убивали сами, то словно перенимали семейную традицию. Задолго до своего первого убийства они уже знали, какой может быть смерть.
Для светлых все было по-другому. Их родители могли себе позволить заслонить детей от смерти. На мгновение Драко задумался — каково было бы расти, не слыша отдающихся эхом предсмертных криков, не видя каждую ночь изувеченных или обожженных тел, все еще содрогающихся от ярости и страха?
Темные дети росли, зная, как отнимать жизнь. В мире, желающем их смерти, детям иногда приходилось убивать светлых магов, погубивших их родителей. И пока это не прекратится, Драко предпочтет ужасную реальность благостной иллюзии.
— Это грязно, — согласился он. — Но все случилось быстро. Быстрее, чем он убивал бы тебя.
— Я больше не стану использовать это заклинание, — заявил Гарри, отвернувшись, наконец, от трупа. — Оно наверняка из темной магии. Оно тяжелое.
— Скорее всего так и есть, — согласился Драко, стараясь отвлечь гриффиндорца от мыслей о мертвеце. — Откуда ты его узнал?
— Вычитал в старом учебнике по зельям. Там все поля исписаны заметками и странными заклинаниями. Тот, кто это все придумал, был самым настоящим гением.
— Там не было имени?
— Хозяин учебника называл себя Принцем-полукровкой.
Драко распахнул глаза.
Ну конечно! Как он раньше не догадался?
Он давно знал фамилию матери Северуса, генеалогия чистокровных семей было обязательной частью его образования. Но в каждой семье встречались имена, пропавшие с генеалогических древ, припоминаемые только когда скрещивание видов могло затронуть будущие поколения. Отец Северуса не был вычеркнут из этих хроник, потому что никогда в них не значился. Раньше Драко считал, что он как-то себя скомпрометировал, но, может, это мать Северуса была одной из тех немногих чистокровных, кто влюбился в маггла и, осознав свою ошибку, вернулся потом в семью?
Неудивительно, что его крестный столько знает о магглах. Драко нахмурился. Но если Северус — грязнокровка, почему Люциус принял его?
— Драко? — прищурившись, Гарри посмотрел на него. — Тебе знакомо это имя? Ты знаешь, кто это?
— Думаю да, — тихо отозвался Драко.
— Кто?
Драко покачал головой.
