Я ринулся к окну и выпустил несколько стрел. Снаружи быстро темнеет, но все равно седла трех коней опустели, еще двое, тяжело раненные, сумели повернуть коней и скрыться за домами и деревьями. Я торопливо оглядел церковь: небольшая, из тяжелых массивных глыб, обработанных грубо, с выступающими краями. От всего здания веет грубостью, первобытностью, однако внутри, к моему удивлению, книжные полки от пола и почти до свода. Это ж какие лестницы нужны! Особенно восхитили цветные витражи с изображениями Христа, Девы Марии, различных святых, аскетов, подвижников.
Присмотревшись, в одном узнал знакомые черты Тертуллиана. Его трудно не узнать или спутать: могучая фигура, квадратное лицо, широкие плечи и руки кулачного бойца. И только из глаз бьет свет, который так потряс меня в первый раз и всякий раз заставляет вздрагивать вновь.
В центре — Дева Мария, на руках упитанный ребенок, пальцы правой руки уже сложены в благословляющем жесте, по бокам фигуры святых, стеклянная мозаика, в основном красных тонов. Красный придает торжественность и приподнятость изображению, коричневых цветов меньше, и совсем мало зеленого, остальные краски отсутствуют.
Сэр Смит прошептал вздрагивающим голосом:
— Сэр Ричард… а что с этими окнами?
Я быстро взглянул, переспросил:
— А что не так?
— Но это же… не окна!
Разноцветные витражи, которые я привык видеть вместо окон, потому они всегда и светятся так чисто и радостно, здесь просто вделаны в стены. Кажется, с той стороны, несмотря на поздний вечер, вовнутрь падает ясный солнечный свет. Стекла горят ярко, фигуры святых выглядят пугающе рельефно.
Додумать я не успел, в дверь грубо грохнули тяжелым, свирепый голос прокричал с угрозой:
— Открывайте! Хуже будет!
— Сейчас, — пробормотал я вполголоса, — только шнурки завяжу…
С луком наготове я посматривал на два окна, которые настоящие, в них врывается ветерок, на фоне звезд видны верхушки колыхающихся деревьев. Возле одного окна встал с мечом наготове сэр Смит, увидел лук в моих руках и кивнул понимающе, мол, все вижу, под стрелу не полезу, спиной супостата не закрою.
Барбаросса с мечом наголо повернулся ко мне, лицо усталое, но привычно хмурое и раздраженное.
— По-моему, мы сваляли редкостного дурака.
— Вы очень самокритичны, Ваше Величество, — заметил я. — Но нечего примазываться к чужим ошибкам. Если свалял кто, то это я. Но я не думаю, что это такая уж дурость.
Он поморщился, я упорно называю Его Величеством, хотя дураку была предложена такая честь — называть короля по имени, все придворные за такое отдадут полжизни, спросил хмуро:
— Там у нас был хоть слабенький, но шанс уйти… или погибнуть красиво. А здесь… почему не дурость?
— Сто сороковой закон военного искусства, — сказал я, — гласит: если это дурость, но работает, то это не дурость.
— А сработает?
— Наполеон говорил, что рассчитывать битву нужно на десять процентов, остальное предоставить удаче.
Сэр Смит крикнул от своего окна жизнерадостно:
— А удача приходит к смелым!
Барбаросса покачал головой.
— Они нас обложили. Отсюда не уйти, их слишком много. Вот уж не думал, что мой брат сумеет привлечь столько народу на свою сторону! Сожалею, сэр Ричард, но на этот раз действительно не уйти. Когда схватят, скажите, что вы по моему приказу…
Я отмахнулся.
— Верите, что это спасет мою шкуру?
— Надо попытаться, — возразил он.
— Спасибо, Ваше Величество, — поблагодарил я.
Он уловил сарказм, спросил настороженно:
— За что?
— Все-таки хоть малость, но обеспокоились не только своей драгоценной шкурой. Для Вашего Величества это, говорят, неслыханно.
Он нахмурился, возразил с неудовольствием:
— Я — король! Всегда помню о нуждах страны. Я и себя не щадил. Кто скажет, что пировал да баб таскал? Нет, спал на земле, под головой седло, ел из одного котла с солдатами, с ними получал раны и рисковал жизнью… Но зато мое королевство самое благополучное на кордоне!
Я ощутил неловкость, развел руками.
— Ладно, это я устал, видно. Обшарим хорошенько везде полы! Не может быть, чтобы церковь да не имела подвала.
Король сказал раздраженно:
— Любая церковь строится с подвала. В военное время народ прячется в церкви, а если ее вдруг подожгут, то все перебираются в подвал. Даже если свод и стены рухнут, иногда удается дождаться своих, что руины растащат, а их освободят. Однако, сэр Ричард, сейчас не тот случай.
— Тот, — заверил я, — тот!
От двери раздался крик, затем удивленный голос сэра Смита:
— Какие дивные люди!.. Ползком пробовали… Что за существа, как не стыдно?.. Это даже не то что не по-рыцарски, а вообще не по-мужски… Представляете, ползет, как змея, на брюхе! Ну я его и пригвоздил к земле, чтоб посмотреть, кто дольше поизвивается: змея или такой вот… змеиный выплодок. Может, это вовсе не люди, а только прикидываются?
Осадившие церковь люди держались на почтительном расстоянии, прятались за камнями и стволами деревьев. Я заметил, что многие поглядывают наверх, сам высунул голову в окно, благо у нападающих нет луков, вздрогнул.
В звездном небе плавает, как рыба в воде, огромная темная тень. Иногда делает резкие рывки, тогда буквально прыгает на десятки метров. Я создал и запустил вверх яркий луч, тень чуть отодвинулась, даже выгнулась в середине темным куполом, где клин света поднимается ввысь, будто прижигает ее снизу.
Я пробормотал озадаченно:
— Что за тварь?
— Не знаю, — ответил Барбаросса, он выглядывал в другое окно.
— Что за король, — буркнул я с отвращением, — как это не знать подданных?.. Оторвались вы от народа, Ваше Величество.
Сэр Смит с металлическим лязгом загремел по камням, не то споткнувшись в полумраке, не то засмотревшись на нас. Фрида испуганно озиралась по сторонам, ее всю трясет, святость места действует как жгучая кислота. Я сосредоточился, постарался смотреть тепловым зрением, однако видел только слабое свечение в небе, словно от гниющей древесины, да мелкие колючие звезды.
— Что это за зверь? — повторял сэр Смит. — Что за зверь?
Я посматривал наверх, в то же время стараясь не упускать взглядом спрятавшихся нападающих. Тень скользит чересчур легко, словно дирижабль, который ничего не весит, точнее, в равновесии. Но в то же время чувствуется, что эта тень, это призрачное существо в состоянии действовать и в материальном мире. Я почти физически ощущал огромную массу, не понимая, как все это держится в воздухе, не рушится, вбивая валуны в землю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
