новую машину.
— Согласна, что в денежных делах он очень щедр. Но в ответ на это ждет, что мы будем вести себя, как рабы.
— Рабы?
— Да. Именно так. Ты — его раб, Альфред! Ведь если мы, например, собираемся отправиться в путешествие, а твоему отцу внезапно взбредет в голову, что мы должны остаться здесь, то ты отказываешься от всех договоренностей и остаешься. А если на него случайно накатывает желание отослать нас куда-нибудь подальше — мы едем… У нас нет никакой собственной жизни, никакой независимости…
— Прошу тебя, Лидия, не говори так! — сказал Альфред в отчаянии. — Ты и в самом деле неблагодарна. Мой отец сделал для нас все…
Лидия сдержала слово, готовое было сорваться с ее губ, и только снова пожала узкими плечами.
— Отец действительно любит тебя, Лидия.
Ответ был прямым и категоричным:
— А я его терпеть не могу.
— Лидия! Как ты можешь говорить такое? Это так нелюбезно… Если бы отец это знал…
— Твой отец знает, что я его не люблю, и мне кажется, это доставляет ему удовольствие.
— Нет, тут ты ошибаешься, определенно ошибаешься. Он часто говорил мне, как ты всегда мила с ним. — Конечно, я веду себя с ним вежливо и всегда буду вести себя так. О том, что я на самом деле чувствую, я сказала только тебе. Я не могу выносить твоего отца, Альфред. Считаю его злым человеком с замашками тирана. Он тебя просто запугал и еще рассчитывает на твою сыновнюю любовь! Тебе следовало уже несколько лет назад восстать против этого.
— Ну, хватит, Лидия! — резко прервал Альфред. — Пожалуйста, не разговаривай больше со мной в таком тоне.
Она вздохнула:
— Прости, наверное, я была не права… Давай будем говорить о подготовке к Рождеству. Ты думаешь, что твой брат Дейвид действительно приедет?
— А почему бы и нет?
Она в сомнении покачала головой:
— Дейвид — странный парень, настоящий чудак. Он был так привязан к твоей матери… А сейчас больше не может выносить этого дома.
— Дейвид всегда действовал на нервы отцу, — сказал Альфред, — своей музыкой и своими мечтаниями. Правда, отец и в самом деле иногда был слишком строг с ним. Но я думаю, что Хильда и Дейвид все-таки приедут. Ведь Рождество, понимаешь.
— И на земле мир, в человеках благоволение! — иронически процитировала Лидия. — Посмотрим, посмотрим! Магдалена и Джордж приедут в любом случае, наверное, завтра — они прислали письмо. Я боюсь, Магдалена будет ужасно скучать.
— Не пойму, зачем было моему брату жениться на девушке, которая на двадцать лет его моложе, — сказал Альфред слегка возбужденно. — Джордж был дураком и останется им.
— Но он делает карьеру, — возразила Лидия. — Избиратели любят его. Думаю, что Магдалена помогает ему в политической работе.
— Я не особенно ее люблю, — буркнул Альфред. — Она очень хорошо выглядит. Но иногда я не могу отделаться от ощущения, что она — как те груши с розовой кожицей и блестящими боками… — он запнулся.
— …которые оказываются гнилыми внутри? — закончила Лидия. — Странно, что ты говоришь это, ведь ты всегда так мил и никогда не говоришь ничего дурного о ком бы то ни было. Иногда это меня просто выводит из себя, потому что мне кажется, что ты — как бы это выразиться — слишком доверчив, не знаешь жизни.
Муж улыбнулся:
— Жизнь, я думаю, всегда именно такова, какой ты сам ее видишь.
— Нет, — резко ответила Лидия. — Зло живет не только в наших мыслях! Зло существует реально! Ты, кажется, этого не знаешь, зато я знаю! Я это чувствую, я всегда это чувствовала… в этом доме…
Она закусила губу и отвернулась.
Но прежде, чем Альфред успел что-то ответить, она предостерегающе подняла руку и посмотрела через его плечо. Позади Альфреда стоял смуглый человек с гладко выбритым лицом, склонившийся в почтительной позе.
— Что вы хотите, Хорбюри? — быстро спросила Лидия.
Хорбюри сказал настолько тихо, что это больше походило на бормотание:
— Мистер Ли поручил мне передать вам, мадам, что на Рождество приедут еще двое гостей и что нужно распорядиться, чтобы приготовили комнаты.
— Еще двое гостей?
— Да, мадам. Один господин и одна юная дама.
— Юная дама? — удивленно спросил Альфред.
— Так мне поручил передать мистер Ли, — кивнул Хорбюри.
— Я поднимусь к нему… — порывисто сказала Лидия.
Однако слабым жестом Хорбюри остановил ее.
— Простите, мадам, но мистер Ли лег отдохнуть после обеда. Он наказал мне, чтобы ему не мешали.
— Ах, вот как, — произнес Альфред. — Ну, тогда, конечно, мы не станем ему мешать.
— Благодарю вас, сэр. Хорбюри вышел.
— Как я ненавижу этого типа! — воскликнула Лидия. — Так и крадется по дому, как кот. Никогда не слышу его шагов!
— Мне он тоже не симпатичен. Но в деле своем знает толк. Не так-то легко найти хорошего слугу, который мог бы ухаживать за больным человеком. Отцу он нравится, а это — самое главное.
— Это — самое главное, совершенно верно!… Но кто эта юная дама, Альфред?
— Понятия не имею. Я и в самом деле не могу себе представить, кто бы это мог быть.
Некоторое время супруги удивленно смотрели друг на друга, затем выразительные губки Лидии слегка искривились.
— Знаешь, что я думаю, Альфред? Видимо, твой отец довольно сильно скучал в последнее время, и сейчас он решил преподнести себе какой-то рождественский сюрприз.
— Пригласив чужих на семейный праздник?
— Ну, деталей я не знаю, но у меня такое чувство, что твой отец решил устроить себе какое-то развлечение.
— И слава Богу. Хорошо, если это и в самом деле развлечет его, — сказал Альфред совершенно серьезно. — Несчастный старик — из-за своей ноги он теперь инвалид… И это после той бурной жизни, полной приключений, которую он вел раньше.
— После той бурной жизни, полной приключений, которую он вел раньше, — медленно повторила Лидия.
Пауза, сделанная ею перед словами «бурной и полной приключений», придала всему предложению особый, скрытый смысл.
Альфред, кажется, почувствовал это, потому что покраснел и сконфузился.
Вдруг она вышла из себя:
— И как только у него появился такой сын, как ты?! Не могу понять! Вы же как два разных полюса, и при этом его влияние на тебя так велико, ты так его почитаешь!
Теперь и Альфред рассердился всерьез.
— Ты зашла слишком далеко, Лидия. Ничего нет неестественного в том, что сын любит своего отца. Неестественно было бы, если бы он его не любил.
— В таком случае большинство членов этой семьи ведут себя неестественно, — медленно проговорила Лидия. — Извини, я задела твои чувства. Я не хотела этого, Альфред, пожалуйста, поверь мне. Я просто удивляюсь
