на новых позициях? Очень похоже. Ясно до очевидности, что идти дальше Ковеля нельзя, если не начнет наступление хотя бы левый фланг армии Эверта. Без этого Брусилов оторвется от Эверта и обнажит свой правый фланг. Итак, если Эверт не перейдет в наступление, – это ясная примета, что Брусилов остановится скоро. А это будет значить, что имелось в виду не наступление, не «изгнание врага», как было сказано у Государя, а только весьма внушительная демонстрация для оттяжки австрийских войск из Италии и немецких от Вердена.
Но если окажется, что наступление не имелось в виду, то это ясно укажет, что у нас для серьезного «изгнания врага» нет достаточного количества снарядов. Таково, впрочем, и было мнение французов по осмотре России. Я думаю, что у нас вообще пропала вера в наступление.
Замечательно, что победа Брусилова совершенно не производит в публике никакого особенного впечатления. Прежде каждый успех вызывал восторги, энтузиазм, возбуждал подарки на победу. Теперь, хотя в газетах описываются беспримерность атак и успехов Брусилова, но публика просто не решается радоваться. У нас радовались бы признакам окончательной победы, но частным успехам, не влекущим за собой победы над Германией и Австрией, явно не радуются, т. е. не очень радуются, не считают таких частных побед заслуживающими серьезной Русской радости.
Сверх того – победы над австрийцами не возбуждают и сознания нашей мощи. Если бы мы разбили немецкие армии, хотя бы с половинным успехом, – это, конечно, возбудило бы восторг, т. е. сознание нашей воскресшей мощи. Но бить австрийцев, бить турок – это ничего не значит. У нас страх и сознание бессилия существует только в отношении немцев. В головы народа проникло тяжкое мнение, что мы не способны разбить немцев. Это подавляющее чувство может быть уничтожено только победами над немцами. А нас угощают поражениями турок да австрийцев. Это недостаточно для поднятия духа страны.
«Новое время», 31 мая
Общее число взятых нами пленных возросло до 1700 офицеров и 113 000 нижних чинов.
Июнь
«Новое время», 1 июня
В Царской Ставке в присутствии Государя Императора был отслужен благодарственный молебен за ниспосланные победы.
«Вечерний курьер», 2 июня
Картинки подмосковной жизни. Пляска цен.
Цены на продукты в Подольске в среднем выше московских, но беда не в этом. Главное зло – их неопределенность и резкое колебание. Мало того, что цена, например, на мясо, яйца, сахарный песок (сахару конечно нет) ежедневно меняется, но и в один и тот же день у Солодкова цена одна, у Аллилуева другая, у Копьева и Ильина третья. Всякий берет, сколько Господь Бог «на душу положит». В субботние же, базарные дни пляска цен доходит, так оказать, до апофеоза, и кривую разницы цен в этот день не начертит самый опытный чертежник.
М. М. Богословский, 4 июня
Вечером газеты с радостными известиями об успехах армии Брусилова. Все более крепнет во мне уверенность, что к осени война кончится.
Д. А. Фурманов, 4 июня
Сидим мы в халупе. Двое от безделья в шашки пробавляются, а я – я тоже больше от безделья – так подробно распространяюсь по разным вопросам. Короче говоря, в такую вот нудную, дождливую, холодную погоду хочу я вспомнить, представить себе: «а им-то каково?» Мы в тепле, да жалуемся, что «во всем теле словно лужа, а по суставам вода застоялась – слышно даже, как булькает». Нам тошно, а там ведь не все окопы блиндированные. Еще слава богу, коли сверху бревнами заложено да дерном укрыто – а то, может быть, и не все лужи собираются, а ведь сколько их – переложенных только по вертикали, безо всяких блиндажей, безо всяких заслонов – или даже и по вертикали-то не переложенных – просто вырытых канав, открытых всем ветрам и бурям, куда и с тыла, и с фронта собираются невзгоды и враги. Тут уже стоят, говоря безо всяких фигур, по колени в воде. По колени в воде, винтовка наготове, а сердце колотится, не умолкает: что, это вот – за мной летит, ал и нет?.. Ветер словно ножом режет и тех вот, стоящих в воде, ласкает, как мачеха. Недаром же мы перевозили всего 10–15 % раненых.
Остальные – простуженные. У кого «грудь отнялась и никакого дыха не дает», кому ноги «переступать мешают и очинно болеют» – словом, самые разнохарактерные и в то же время самые обыденные простудные заболевания. А много ли им и нужно: пахнет холодом – и увози скорее в больницу. Теперь ведь осталось забрать только нищих, калек да богадельни очистить. Всякие препоны к набору отменены, осмотр стал только формальностью: смотрят, не смотрят – все равно забреют. В солнечные дни как-то еще не думаешь об этом, а в такую вот непогодь вся душа изболит… Стоят, ждут смерть со всех концов – и никакого исхода.
Б. В. Никольский, 6 июня
Брусилов действует великолепно и немецкий отпор не представляется мне серьезным.
Е. Ф. Дюбюк, 7 июня
Зарисовываю с натуры. Солдат провожают с музыкой. Человек с перевязанной ногой говорит: «Наша берет, а все новых посылают на позиции». – «Куда это идут?» – «Куда!? На позицию. Небось, нашего брата, на костылях, с музыкой не провожают», – говорит со злобой. Мужик с рыжеватой облезлой бородкой. «Зря народ пропадает», – сокрушенно говорит он. На глаза навертываются слезы.
М. М. Пришвин, 8 июня
Плотников пять человек, все бракованные, негодные. Так и нанимал:
– На войну идти?
– Никак нет: по 84-й статье.
– Грызяк!
Другой по 62-й: золотуха. Третий еще по какой-то статье, которые они знают превосходно.
Так по всем этим статьям у меня собрались все негодные.
– Все негодяи! – как они сами себя называют.
Как рабочие руки, так и «живой инвентарь»: мы покупаем и ценим теперь больше всего лошадей старых, или очень молодых: лошадь на пятом году, как известно, мобилизуется. Так и соображаем: кто смелый и надеется, что война за лето кончится, покупает четырехлетку, кто поосторожнее третьяка, но самое верное купить старую клячу, и клячи в цене.
Л. А. Тихомиров, 10 июня
На фронте – с австрийцами кое-какие успехи, но с немцами – ни шагу. Дерутся отчаянно, того гляди, что погонят Каледина назад. Каледин, Щербачев, Лечицкий – командующие армиями Брусилова, даже Каледин командует той армией, которой командовал Брусилов до назначения Главнокомандующим. Теперь Каледин выдвинулся как знаменитость, но его
