репутация составлена на битве с австрийцами. Теперь же против него вышли немцы и даже, говорят, сам Макензен, явившийся исправлять положение. С тех пор генерал Каледин не мог сделать ни шагу вперед.
«Вечерний курьер», 12 июня
Аппетиты московских мануфактуристов.
Одно время московские мануфактуристы усиленно скупали по провинциальным захолустьям товары. Результаты сказываются с особой рельефностью в Сибири. Из Томска, например, сообщают, что в связи с разрушением и переходом в руки германцев громадных текстильных фабрик «Жирардовской мануфактуры», а также в виду отсутствия запасов мануфактуры собственного производства в Томске закрывается оптовый названного общества. <…> Закрытие склада в Сибири уже учтено московскими мануфактурными фабрикантами и крупными фирмами, которые за последнее время снова повысили цены своих прейскурантов.
В Благовещенске закрывается ряд магазинов готового платья. Оказывается, что причиной закрытия этих магазинов служат недавно разосланные московскими фабрикантами готового платья прейскуранты, где цены необычайно повышены.
Осеннее пальто, продававшееся по 16 рублей, оценено фабрикантами в 46 рублей.
Но, быть может, это клевета на спекулирующих мануфактуристов?
А. Бакулин, 14 июня
Один из наших полков 50-й дивизии отбил 20 бочек рому. Вообще, в Луцке было оставлено вина много, но как явился интендант, то все было конфисковано, и он уже продавал всем желающим офицерам коньяк и ром по 5 рублей за бутылку, и, так как спрос был велик, то цену увеличил до 10 рублей, а теперь совсем не продает. Вырученные за вино деньги якобы пошли в государственный доход. Вряд ли все, а так, крохи в доход попадут.
С. И. Вавилов, 17 июня
Присматриваюсь к гвардии (под Молодечно – прим. авт.). Совсем мне чужое, в конце концов, органически «дворянское», что мне не столько не по душе, сколько не по натуре. Высоченные, здоровые, выдрессированные солдаты с разными пестрыми галунчиками и кантами похожи на швейцаров из аристократических домов и на меня посматривают с презрением.
А. Е. Снесарев, 19 июня
Коломыя. Вчера ночью приехал сюда на автомобиле. Город милый, весь в зелени. Хотя был специальный приказ не грабить, много разграблено. С дикой жадностью ищется спиртное, и люди напиваются до одури. Сегодня был случай смертельного ранения одного интеллигентного русского, который вздумал остановить грабеж в соседнем доме. Убийцы – рядовой Скривского (полка – прим. авт.) и унтер-офицер 76-го Кубанского полка – оба пьяные, выстрелили из винтовки в живот. Осталась жена и 7 детей <…>.
Офицерство если и не грабит, то жадно раскупает вина, не заботясь о плате. Один аптекарь в несколько минут продал на 2 тысячи. Казаков боятся, – боятся грабежа, насилования и т. п. Сколько тут пережитого, сколько рассказанного, сказать трудно… <…> Семенова впечатления: в городе больше видно, хотя есть и в селах. 1) пьют, 2) грабят, 3) насилуют (просят хлеба, а затем тушат свечи, юбки на голову и… пакость)
«Раннее утро», 19 июня
Оба сегодняшних сообщения штаба Верховного Главнокомандующего отмечают напряжение ряда отдельных боев, последовательно возникающих на всем фронте между Стоходом и Стырью и далее к югу от реки Липы.
Особенно яростный характер принимают бои в районе нашего луцкого прорыва.
А. В. Орешников, 20 июня
Крайне интересны доклады в Государственной думе Шингарева и Милюкова. Шингарев, между прочим, сказал, что все виденное у союзников (это отчет парламентской делегации, ездившей к союзникам) убедило его в неизбежности и обеспеченности нашей общей победы. Положение Германии ухудшается: в ней людского запаса остается менее, чем на год, и запасы питания исчерпываются, многих продуктов не выдают даже по карточкам; из человеческих трупов на особых заводах топят сало, которое идет на выделку маргарина. Заключил Шингарев речь словами: «Всякая мысль о мире теперь – преступление перед родиной». Речь Милюкова политического характера: вопрос об отдаче России обоих проливов, по-видимому, будет решен в нашу пользу; затронуты были вопросы: польский, еврейский, славянский. Военная организация, изготовление снарядов у союзников стоят на высокой степени.
М. С. Анисимов, 21–22 июня
Настало шесть часов вечера, начинает дальнобойная мортира развивать огонь, постепенно достигая высшей степени. Очень превосходно работала наша артиллерия, точно ад открылся, все в одно слилось. Страшная трескотня, ничего не можно понять, воздух пропитался порохом, дымом все подернулось, а земля столбами кверху взвивалась. Настало время страды. Наши хотят за работу приняться, гостя непрошеного по затылку лупить, довольно погостила колбаса. <…>
Наша артиллерия работала превосходно, при такой подготовке артиллерии, которая разрушила проволочные заграждения и окопы, но нет тех старых героев, как бывали с начала войны. Сформированные полки из крестовиков (ополченцев – прим. авт.) очень слабы, как например 482 полк сформирован из дружины. При такой подготовке хорошей не могли вовремя дать помощь латышам, которые героически идут за Родину. Нет тех орлов, которые несколько дней были голодные и плохо одетые, грудью брали, не давали врагу пощады, дрались не на живот, а на смерть. Но нет тех орлов сейчас, из дружинников сформированы полки, всем удовлетворены, сыты-одеты и не изнурены ничем, но из них только ни черта нет, прячутся по сторонам. Это не защитник Родины, предатели своей братии, нужно дружно всем за одного грудью постоять и скорей сломить коварного врага.
В. П. Кравков, 23 июня
Не всегда не только прочитываю, но и пробегаю полученные к вечеру телеграммы из Ставки о наших операциях по всем фронтам, как не удовлетворяющие меня по своей тенденциозности, хвастливости, однобокости, трубящие лишь о потерях неприятеля без параллельного всякий раз сопоставления их с потерями нашими. Тысячами берутся в плен австрийцы, а каких, небось, это стоит жертв нам? Топчемся на месте под Ковелем, Владимиром-Волынским и Барановичами и проч. Воображаю, какая уйма жизней наших теперь нами ухлопывается; а вот как встанем лицом к лицу с тевтонами – так куси-ка его! Гранитная непреодолимая скала! А изволь-ка при нашей силе оружия отобрать у них обратно взятые ими у нас так феерически-эффектно прошлым летом все города и крепости! По тому фасону, как отображены в официальных телеграммах бывшие вчера и позавчера наши операции на рижском фронте, можно безошибочно себе представить, какую цену в отношении истинного положения дел имеют сообщения для печати из Ставки о происходящих теперь событиях на прочих фронтах!
Здесь же у нас случилось не менее гадостное, чем и в памятные дни 8–9 марта, когда нами так бессмысленно и бутафорски предпринято было наступление, стоившее нам огромных потерь при нулевом успехе.
Р. М. Хин-Гольдовская, 24
