К черту всех... Лениных, Керенских, Троцких... Нам нужно, чтобы состоялось это соглашение, мы не уйдем, пока этого не будет»«[217].
Обуховский завод – место далеко не простое. Это был один из немногих заводов, на котором сильные позиции имели эсеры, и одновременно одно из крупнейших предприятий Петрограда, не считаться с голосом которого было никак нельзя. Ясно, что привели его представителей на встречу уж всяко не большевики, которые были заинтересованы в том, чтобы совещаться как можно дольше.
Глас народа подстегивал, и той же ночью комиссия пришла к соглашению, устраивавшему все стороны, в том числе и Викжель. Ленин и Троцкий исключаются из числа нового правительства, большевики получают портфели министров просвещения, торговли и промышленности, возможно, труда и чего-нибудь еще. Председателем правительства станет правый эсер Чернов, его товарищ по партии, Авксентьев – министром иностранных дел. Учитывая, что именно Авксентьев подписывал приказ «Комитета спасения» во время мятежа юнкеров, это было уже сверхнаглостью – однако присмиревшие большевики проглотили и такое. 1 ноября большевистская газета «Рабочий и солдат» торжественно известила, что соглашение достигнуто – правительство будет состоять из представителей всех советских партий. Россию облагодетельствовали новым Временным правительством, которое обещало быть во всех отношениях достойным старого...
Не стоит думать, что все «умеренные» члены ЦК вдруг возлюбили социалистов – как до того, так и после они «двоюродных братьев по социал-демократии» терпеть не могли. Причина того, что они легко соглашались на создание коалиционного правительства, куда проще и грубее: «умеренные», понимая, насколько популистской является большевистская программа, в точности как социалисты весной, пытались поставить партию в такое положение, когда та будет очень хотеть, но не сможет выполнить ее. Для этого надо было создать то самое однородное социалистическое правительство, которое так искусно торпедировал Ленин на съезде Советов – и даже кадетов не понадобится, ибо меньшевики с эсерами благополучнейшим образом потопят в дискуссиях все решения съезда. Смешно думать, что это понимали только Ленин с Троцким – Каменев, Рыков, Ларин и прочие тоже не были восторженными гимназистками. Девять из десяти – они просто струсили.
... Все это время Ленин странным образом не замечал возню с переговорами, как двадцатью днями раньше точно так же не замечал Военно- революционный комитет. Нет, конечно, Ильич был в это время занят множеством разных дел – тут и Керенский идет на столицу, и юнкера бунтуют... но как можно до такой степени не интересоваться, чем заняты члены твоего собственного ЦК!
Однако едва удалось достичь соглашения и пора было приступать к его реализации, как тут же произошло неизбежное – на происходящее обратил внимание Ленин! На заседании Петроградского комитета, а потом и ЦК он обрушил громы и молнии на участников переговоров, обозвал их предателями и заявил (кстати, совершенно справедливо), что партии, не принявшие участия в восстании, теперь хотят отобрать власть. Никаких дальнейших переговоров с эсерами и меньшевиками!
Снова возникла дискуссия, а пока она шла, товарищ Троцкий на заводах и в профсоюзах разъяснял массам суть происходящего. Массам происходящее не понравилось. Сперва городская партийная конференция, потом конференция фабричных работниц, вслед за ней Петроградский совет профсоюзов перешли на ленинские позиции. А время шло, а железные дороги работали...
2 ноября с перевесом в один (!) голос ЦК принял решение: осудить участников переговоров с большевистской стороны за то, что они, превысив полномочия, нарушили волю съезда Советов, а также одобрить деятельность Совнаркома. Снова, как и две недели назад, досталось Каменеву – и снова на его положении в партии это совершенно не отразилось. Точнее, он, вместе с четырьмя единомышленниками, все же покинул ЦК – но по собственной воле, демонстрируя несогласие с ленинской линией, однако исключать его за совершенно экстраординарные дипломатические художества никто и не думал. В ночь с 5 на 6 ноября переговоры были окончательно свернуты.
Таким образом, большевики второй раз расправились с идеей «однородного социалистического правительства». Первый раз, 25 октября, ее расстреляли из пушек Петропавловки, второй раз – утопили в дискуссиях.
Да, но как же забастовка, которой грозил Викжель? Угрозы самого могущественного в стране профсоюза как-то рассосались, так и не дойдя до конкретных действий. Пока большевики тянули время на заведомо обреченных переговорах, их агитаторы перемещались от станции к станции, разъясняя суть происходящего. Петросовет выпустил воззвание ко всем железнодорожным рабочим, призывая их заставить Викжель сложить полномочия.
Джон Рид пишет: «В течение минувшей (первой после 25 октября. – Е. П.) недели петроградский военно-революционный комитет при поддержке рядовых железнодорожных рабочих овладел Николаевским вокзалом и гнал один за другим эшелоны матросов и красногвардейцев на юго-восток».
К 5 ноября у Викжеля уже не было возможности провести забастовку – его не поддержали бы низовые члены профсоюза. 20 ноября он все же признал советскую власть, при условии, что ему будут переданы функции управления железнодорожным хозяйством. Однако большевики не забыли специфической роли этого профсоюза в октябрьских событиях. 12 декабря в Петрограде стартовал Чрезвычайный Всероссийский съезд железнодорожных рабочих и мастеровых, созванный по требованию Совнаркома, который выразил недоверие Викжелю. Функции центрального комитета профсоюза железнодорожников принял на себя левый блок съезда. А с 5 по 30 января 1918 года состоялся Чрезвычайный Всероссийский железнодорожный съезд, на котором был избран Викжедор – высший советский орган управления транспортом, большинство в котором принадлежало большевикам. Эти функции он выполнял до 23 марта 1918 года, когда вся полнота власти на транспорте была передана НКПС.
От всей этой истории с переговорами за версту пахнет очередной ленинской провокацией. Но вот кабы узнать: были правые большевики в курсе ее замысла, или же их использовали втемную, основываясь только на политических взглядах и свойствах личности? В самом деле, действия Каменева и компании были предсказуемы – вот и пусть работают с удовольствием. Кстати, у правых останется меньше сил, чтобы мешать ленинцам в других вопросах...
Почему караул устал...
Чтобы овладеть властью до конца, нужно было начать действовать как власть.
Лев Троцкий
... А потом на Совнарком обрушилось все сразу. И надвигающаяся с Дона тень гражданской войны, и тотальный саботаж чиновников, и про- довольственные проблемы, и необходимость с первых же шагов поступаться демократическими принципами, а потом и коммунистическими иллюзиями. Плюс к тому постоянный разброд внутри собственного лагеря и даже собственного ЦК, столкновение мнений и споры, споры, споры...
И над всем этим нависала колоссальная тень Учредительного Собрания. В свое время большевики использовали этот козырь против Временного правительства: они-де затянули, не хотели его собирать, а вот мы соберем немедленно. Теперь приходилось отвечать за свои слова. А положение складывалось не в их пользу.
Дело в том, что в России того времени не было Интернета. Впрочем, не было и телевидения. Да и радио хоть и придумали уже, но еще не провели в массовом порядке. Возможность поговорить с другим городом по телефону воспринималась как чудо прогресса. По правде сказать, и центральные газеты до окраин не доходили. Единственным более-менее надежным средством быстрой связи являлся телеграф – а по телеграфу много не скажешь. Из Петрограда по всей стране ехали агитаторы, но добраться до каждого уездного городка к началу выборов они просто физически не успевали. А до отдаленных территорий за такое время и поезд не дойдет – страна-то у нас ого-го какая! И на меньшей ее части население очень смутно представляло себе, что, собственно, произошло в Петрограде, а на большей ее части народ вообще не знал, что в столице что-то произошло. И выборы неизбежно должны были отразить вчерашнюю и позавчерашнюю ситуацию и фаворитов из прошлого, которое уже умерло, но еще не было похоронено...
... Там, где они вообще состоялись. Вовремя, то есть 12 ноября, в них приняли участие только 39 избирательных округов из 79-ти. Остальные подтягивались позже – кое-где выборы прошли аж в начале января. В конечном итоге набралось 65 округов, а всего по России из 90 миллионов избирателей проголосовало около половины.
Петроград, политический авангард всей страны, не то чтобы выступил за большевиков, но отнесся к ним серьезно. В целом по городу они получили 45,2% всех голосов, а в Петроградском гарнизоне – 75%, плюс к тому какое-то количество голосов набрали левые эсеры. Кадеты получили 26,3%, эсеры – 16,2%, а меньшевики – 5%. Как видим, в столице силы были примерно равны. Но в целом по стране, как и следовало ожидать, победили эсеры, считавшиеся «крестьянской партией» – значительная часть избирателей еще не знала, что новая власть уже дала землю, а те, которые знали, воспринимали это как победу эсеров, поскольку восторжествовала именно их программа, о чем они наверняка все время кричали.
