Да… чего там, — махнула рукой рыжая и склонила голову. — В общем, Народ велик, и нас много. Иногда кажется, что прям дофига! — она мелькнула острой улыбкой. — Но в целом намного слабее простецов, потому что простецы умеют работать вместе, а мы — нет.
— Вы же с Путятой ватагу обсуждали?
— Хорошо. Почти не умеем, — отрезала она. — Ватаги — самое распространённое, там по пять-семь хвостов, больше собрать не получается. А уж племена и, тем более, Стаи, это совсем большая редкость. Без мощного Старшего, — как минимум Старшего! — Народ не объединяется. А то и Великий требуется, чтобы всем дать по загривку, застращать насмерть и заставить Народ работать совместно.
— Не просто вам, — посочувствовал Егор. Но в глубине души решил, что держаться бы надо подальше. Нет, не от Куней и Путяты, они доверия достойны. А от всех остальных астральников.
— Такова уж наша природа: каждый астральник — сам себе генерал и будущий архимагиссимус. Прям вот вся натура бунтует против работы в команде, хочется всех убить и сожрать, стать Старшей и рулить по-своему. У тебя такого не бывает? — с неосознанной надеждой спросила она.
И шагнула за спину Егору.
Тот непроизвольно поёжился.
— Бу! — рыжая ткнула пальцем в Егора и хихикнула.
Егор вскочил.
Куней искренне засмеялась.
— Даже если всех убьёшь и рулить некем? — уточнил Егор, удерживая в узде мурашки.
— Тем более! Ты доказала, что сильна, что ты — главсука! — страшно оскалилась Куней. — А главсуки решают!
Егор аж шарахнулся от неё.
Рыжая с лязгом сомкнула зубы и расхохоталась, повизгивая и утирая слёзы.
— Поверил! Поверил!
Помолчав, Егор решил вечер вопросов свернуть. И так много всего сказано, надо бы в голове уложить.
— Пойдём?
Рыжая согласилась.
Так и брели не спеша, а над ними летел огнешар, освещая дорогу.
Егор же отчаянно завидовал — хотелось и щит как у Мелвига, и огонь рыжей, и… да, наверное, зрение Совы, и умение исчезать как у Паука. Короче, всего и сразу, можно без хлеба, но мясо не трожь!
…А в комнате ждал сюрприз.
Уже слегка оклемавшийся Мелвиг сидел за столом, тянул из большой кружки какой-то терпко пахнущий напиток и читал мятую и местами надорванную газету. Увидев Егора, газету отложил и указал на газетный же свёрток на столешнице:
— Клановый заходил, такой — в белой рубашке и золотых очках. Оставил для тебя.
Подсев к столу, Егор свёрток развернул. Наёмник забрал и аккуратно свернул помятые листы, положил около себя и коротко присвистнул:
— Балуют тебя. Похоже, сильно нужен ты Моржам.
Егор же разложил перед собой содержимое свёртка.
Плоский пистолет из стали с зеленоватым отливом, пара полных обойм и пачка на сорок восемь патронов. Осторожно повертев оружие, Егор увидел на раме марку: «Комаров-12», а на щёчках рукоятки выжженную надпись «1985-1989», и чуть ниже пяток строчек заковыристыми рунами.
Жизнь становилась всё интереснее.
ГЛАВА 24. Фальшивый оборотень и Алтын-де-Грош
Этой ночью часы с золотыми стрелками утащить Егора в сон так и не смогли.
Гранитный циферблат с трудом проявлялся, мерцая и искажаясь. Дёргались золотые стрелки-гладиусы, вспыхивали неверным сиянием рубиновые цифры. И тут же всё скрывалось в сером мареве помех.
Егору это здорово напоминало, как он на даче баловался с оставшимся от бабушки чёрно-белым «Рекордом-312». Нормальной антенны к нему не нашлось, использовали кусок алюминиевой проволоки, воткнутой в антенное гнездо. И вот, если проволоку выдернуть — то изображение пропадало, сменяясь хаосом шума и серых полос, прокатывающихся по экрану.
Так и сейчас. Кто-то звал Егора, отправляя часы с золотыми стрелками и гроздья огненных кинжалов. Но иная сила рвала пространство, ломала часы и стрелки, выдёргивала проволоку…
И всё начиналось сначала.
Даже показалось, что во всей этой серой круговерти мелькнул чудовищный силуэт дредмоса и протянулись яркие линии лазерных прицелов.
…Выспаться не удалось.
Дёрнувшись от лазерной вспышки прямо в глаза, Егор свалился на пол и проснулся.
И встретил внимательный взгляд Мелвига. Тот сидел на кровати и оглядывал скудно освещённую утренним солнцем комнату, потирая грудь слева, чуть ниже сердца.
— Что? — хрипло спросил Егор, глядя с пола.
— Так, показалось. Будто опять я под прицелом…
— Плохие воспоминания?
— Да… несколько лет назад. Влепили пару пуль.
— А Куней говорила, что тебя пулями не взять, — удивился Егор и зевнул.
— Обычными — нет, — согласился Мелвиг, потёр грудь и встал. — Ладно, скоро шесть, пора мне прогуляться в «помоешную», ты ж её так называешь?
— Моешную. И не я, а та главная над побегушками. С тобой всё хорошо?
Мелвиг показательно покашлял. Без пузырей. И вышел, захватив с собой полотенце и мешочек со всякой гигиенической приблудой.
Егор поднялся с пола, растер лицо руками докрасна, да и побрёл за наёмником. Утренний моцион сам себя не совершит, в моешную и туалетошную с утра как не заглянуть? Короче, все дела наскоро сделал, забежал в душ ненадолго, натянул свежую майку и трусы, приоделся как следует, и потопал на выход.
На охране был Горный.
Парень молодой, до тридцатника не дотянул, но как водится среди моржийских бойцов — крепкий. Без особых примет, — Егор покосился на ноги, там всё было укрыто брюками и берцами, — но какой-то основательный. Пожалуй, это и есть главная примета. Чувствовалось в нём крепкое, как фундаментный камень главной башни.
Смотришь на человека и понимаешь — Горный.
Не какой-то там Холмистый или Пригорочный.
Горный!
— Куда? — спросил боец.
— Туда! — мотнул головой Егор. — Хочу глянуть, как там оно, моё вчерашнее.
— А, слышал, ребята говорили. — охранник задумался, что-то прикидывая. — Ладно, распоряжений не было, можешь идти.
Егор и ушёл.
С ночи тянуло прохладцей, от озера ползли белёсые пряди тумана. Пару раз ударила рыба, пустив по водной глади лёгкие волны. В рощах и кустах лениво чирикали ранние птички. Солнце ещё толком не взошло, но нежно-оранжевый небосвод светлел с каждой секундой. Ещё полчаса и светило зальёт мир золотом.
На месте ремонта Егор полюбовался аккуратной заплаткой в дороге. Камень плотно слился с асфальтовым полотном. Ну, конечно, хорошо бы тяпкой по краям пройтись, а лучше киркой, потому как шов между асфальтом и расплавленным малахитом заметен. Есть что срубить, есть что разгладить. И на обочинах ямы — надо бы камня навалить и глиной засыпать.
Но инструмент
