— Мое прошлое всегда маячит в памяти. Всегда угрожает раздавить. Затащить обратно, утянуть под воду. — Слышу, как в его голосе сгущаются эмоции, в порыве тянусь и снова хватаю его за руку. Сжимаю ее — молчаливый знак поддержки против того ада, что бушует внутри его головы. — Жить внутри этого пятна — все равно что жить в пузыре. Это позволяет мне контролировать скорость, с которой я двигаюсь… замедляться, если нужна передышка, но никогда не останавливаться. Я всегда был за рулем… всегда держал все под контролем. Всегда был в состоянии ускориться, раздвинуть границы, когда что-то подбиралось слишком близко…
— А затем я встретил тебя… — изумление в его голосе откровенное и искреннее и трогает меня настолько, что заставляет сесть, так что теперь я, скрестив ноги, прижимаюсь своими коленями к его. Он снова находит мои руки и крепко их сжимает. — В ночь, когда я встретил тебя, это было похоже на вылетевший из этого пятна́ цвета и взорвавшийся надо мной фейерверк. Такой яркий и красивый… и так враждебно настроенный… — усмехается он, — …что я не смог отвести взгляд, даже если пытался. Словно жизнь ударила по тормозам, а я даже и не касался педали. Меня сразу же повлекло к тебе, к твоей жизненной позиции, твоему отказу мне, твоему уму… твоему невероятному телу. — Чувствую, как он пожимает плечами при последних словах, нисколько не раскаиваясь, и не могу сдержать улыбку или надежду, которая начинает расцветать в моей душе. — …ко всему, что касается тебя. В ту первую ночь ты стала для меня искоркой чистого цвета в мире, который всегда был одним большим смешанным пятном.
Слова ускользают от меня, когда я пытаюсь осмыслить то, что он мне говорит. Как только я принимаю решение, он говорит что-то настолько мучительно и невероятно прекрасное, что я не могу не чувствовать, как сердце наполняется любовью к нему. Колтон мирится с моим молчанием и тянется ко мне, чтобы обхватить мою голову руками, прежде чем продолжить. Нежность его прикосновений вызывает на глазах слезы.
— В ту первую ночь ты разожгла искру, Райли, и с тех пор каждый день ты давала мне силы замедлиться настолько, чтобы разглядеть пятно, которого я всегда боялся. Даже когда мне не хочется этого делать, твоя спокойная сила — знание, что ты рядом — подталкивает меня к тому, чтобы стать лучшим человеком. Лучшим мужчиной. С тех пор, как ты вошла в мою жизнь, все, наконец-то, обрело четкость, определенные цвета… не знаю… — слышу его борьбу, склоняюсь к его ладони и нежно ее целую, он вздыхает. — Не знаю, как еще это объяснить, но знаю, что не могу вернуться к своему прежнему существованию. Ты нужна мне в моей жизни, Райли. Мне нужно, чтобы ты помогла мне продолжать видеть цвета. Чтобы замедлить ход событий. Чтобы позволить мне чувствовать. Мне нужно, чтобы ты была моей искоркой…
Он наклоняется и нежно касается моих губ.
— Пожалуйста, будь моей искоркой, Рай… — умоляет он, касаясь меня губами.
Я подаюсь вперед и прижимаюсь к нему губами, разжигая поцелуй, углубляя, проскальзываю языком в его рот, потому что слова и мысли в моей голове и сердце так перемешаны, что я боюсь говорить. Боюсь, что в этот момент его откровения — если я выплесну то, что у меня на сердце — я погублю его. Поэтому вместо этого я вливаю все это в свой поцелуй. Он притягивает меня к себе, усаживая на колени, поклоняясь моим губам так, как может только он. Благоговение, с которым он произносит мое имя между поцелуями, заставляет слезу скатиться по моей щеке.
— Возможно, я не смогу выразить словами то, что тебе нужно услышать, но клянусь Богом, Райли, я постараюсь. А если не смогу, то покажу. Я покажу тебе всем тем, что у меня есть — всем, чего бы мне это ни стоило — какое место ты занимаешь в моей жизни, — бормочет он, разрушая все возможные формы защиты до последней, какими я охраняла свое сердце.
Он просто украл его полностью.
И я более чем охотно его отдала.
Он обхватывает меня руками и утыкается лицом мне в шею, крепко удерживая продолжительное время, его уязвимость ощутима. Моим разумом движут ощущения и эмоции, убирая любые обиды, так что я могу просто наслаждаться этой беззащитной стороной Колтона, которая проявляется так редко. Вдыхаю наш смешанный аромат. Чувствую грудью биение его сердца. Тепло его дыхания на своей шее. Силу его рук, когда они крепко держат меня. Царапины от его щетины на моей обнаженной коже. Его присутствие приносит мне покой, просто находясь рядом. Столько всего, что нужно впитать — закупорить на другой день — чтобы я могла вспомнить это, когда мне это больше всего будет нужно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Потому что я знаю, быть с Колтоном — оставшись с Колтоном — любя Колтона — гарантировано, что эти воспоминания понадобятся мне в самое непредсказуемое время, чтобы помочь справиться с тем, что я знаю, неизбежно наступит.
— Я тону. Твое молчание меня убивает. Ты можешь что-нибудь сказать? Брось мне спасательный круг, прошу — говорит он, и это заставляет меня тут же задуматься о словах, сказанных мне Бэккетом по дороге в Вегас и чуть ранее.
— Пойдем, — шепчу я ему, проводя руками вверх и вниз по его спине. Он притягивает меня сильнее и глубже вжимается в мою шею. — Завтра у тебя длинный день. Уже поздно. Тебе нужно хоть немного поспать.
Его голова взмывает вверх, и в нашей непосредственной близости я вижу кристально зеленые глаза — их ясность отражает полнейший шок и принятие моих невысказанных слов.
— Ты не уйдешь? — спрашивает он надрывно. — Ты остаешься?
Сдерживаю рыдания, которые почти вырываются из моего горла от его слов. Что я считаю его достойным. Его руки пробегают по моему лицу, вниз по изгибу плеча и обратно. Прикосновения, чтобы убедиться, что я действительно нахожусь перед ним — во плоти — и принимаю его. Принимаю путешествие, в которое он хочет попытаться отправиться и взять меня с собой.
— Нет, Колтон. Я никуда не уйду, — наконец могу произнести я, как только жжение в горле рассеивается.
Он держит мою голову обеими руками и наклоняется, чтобы прижаться поцелуем к моим губам, прежде чем обнять и крепко прижать к себе.
— Просто я еще не хочу отпускать тебя, — бормочет он у моего виска. — Не думаю, что, когда-нибудь захочу.
— И не надо, — говорю я ему тихо, ложась на кровать и потянув его за собой. Он сдвигается так, что мы оба оказываемся на боку, тела прижаты друг к другу, руки обхватывают друг друга, и теперь мое лицо утыкается в его шею.
Некоторое время мы молчим, тишина вокруг нас уже не такая глухая, Колтон вздыхает с легким звуком удовлетворения, а затем бормочет:
— Случайная встреча. — Он целует меня в макушку и прочищает горло. — Я не знаю, что это означало раньше, но сейчас для меня это означает случайную встречу, которая изменила мою жизнь.
Прижимаюсь к нему, нежно целуя в свое любимое местечко под подбородком, мое сердце переполняется любовью, а душа наполняется счастьем.
Через некоторое время простого поглощения друг друга и нашего вновь обретенного баланса, его дыхание замедляется и выравнивается. Лежу так какое-то время, просто вдыхая его аромат, чувствуя его тепло, и мое сердце сжимается, когда я понимаю, что все было решено за меня. Все было предначертано в ту минуту, когда я выпала из этой чертовой подсобки и попала в его жизнь.
Поворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть на него. В груди болит в буквальном смысле, когда я смотрю на прекрасного мужчину, внутри и снаружи. Он выглядит таким спокойным во сне. Будто может, наконец, отдохнуть от демонов, которые так часто преследуют его, пока он бодрствует. Как темный ангел, который прорывается сквозь неотвратимую тьму, чтобы схватить и удержаться за свет. Свою искорку света.
ГЛАВА 40
Колтон
Впервые за месяц буйство в моей голове утихает, я сплю. Кошмаров нет. В моем сознании мелькают события прошлой ночи, когда утренний час вытягивает меня из дремоты.
