его отца? — спросил Гарп.
— Ральф, — сказал Дункан. Гарп закрыл глаза.
— Значит, Ральф Ральф? — переспросил полицейский с блокнотом.
— Нет, Дункан! Пожалуйста, подумай как следует, — сказал Гарп. — Ральф — это ведь имя, а как его фамилия?
— Ну, по-моему, она-то как раз и меняется, — сказал Дункан.
— Дункан, как именно она меняется? Какая фамилия была раньше? — спросил Гарп.
— Ты лучше Ральфа спроси, — предложил Дункан. Гарп чуть не взвыл.
— Вы ведь сказали, что вас зовут Гарп? — спросил один из полицейских.
— Да, — кивнул Гарп.
— А инициалы — Т.С.? — снова спросил полицейский. Гарп знал, что будет дальше, и вдруг почувствовал страшную усталость.
— Да, Т.С. — сказал он, — просто Т.С.
— Эй, это значит — Толстая Свинья! — заорал молокосос на заднем сиденье и покатился со смеху.
— Что обозначает первая буква, мистер Гарп? — спросил полицейский.
— Ничего, — ответил Гарп.
— Ничего? — Полицейский очень удивился.
— Это просто инициалы, — сказал Гарп. — Мать дала мне только инициалы.
— То есть ваше имя Т.С.? — спросил полицейский.
— Люди зовут меня Гарп, — сказал Гарп.
— Вот это история, парень! — веселился молокосос в кафтане, но полицейский, стоявший ближе к машине, что было силы треснул кулаком по крыше, и молокосос притих.
— Если ты еще раз посмеешь залезть на сиденье со своими грязными ногами, сынок, — ласково предупредил его полицейский, — я тебя все это дерьмо языком вылизать заставлю.
— Гарп? — переспросил тот полицейский, что допрашивал Гарпа. — Ой, я же знаю, кто вы! — воскликнул он вдруг. Гарп отчаянно заволновался. — Вы тот человек, который сцапал тогда в парке этого подонка!
— Да! — сказал Гарп. — Он самый. Только это было не здесь и много лет назад.
— А я все помню как вчера! — сказал полицейский.
— О чем это вы? — спросил второй полицейский.
— Ты еще слишком молодой, — презрительно бросил его напарник. — Это ведь тот самый мистер Гарп, что тогда одного гада в парке поймал — забыл, как парк-то называется, — педофила вонючего, который к детишкам приставал! И как только вам это удалось, сэр? — сказал он Гарпу с нескрываемым любопытством и уважением. — Было потом небось чем позвенеть в кармане?
— Позвенеть? — удивился Гарп.
— Ну, премию-то вы получили? — спросил полицейский. — Вы вообще чем себе на жизнь зарабатываете?
— Я писатель, — сказал Гарп.
— Ах да-а, — припомнил полицейский. — Так вы и сейчас писательством занимаетесь?
— Занимаюсь, — кивнул Гарп. По крайней мере, он точно знал, что не является консультантом по брачным вопросам.
— Ну, что ж… — сказал полицейский. Его что-то явно беспокоило, и Гарп это почувствовал.
— У меня тогда борода была, — подсказал он.
— Вот! — воскликнул полицейский. — А теперь вы ее сбрили?
— Точно, — подтвердил Гарп.
Полицейские некоторое время посовещались в красноватом свете задних фонарей автомобиля, а потом решили подвезти Гарпа и Дункана домой, но сказали, что Гарпу все равно придется показать им какой-нибудь документ, удостоверяющий его личность.
— Я просто не узнал вас — без бороды-то! — сказал полицейский постарше.
— Я же говорю, это довольно давно случилось, — грустно кивнул Гарп, — и вообще в другом городе.
Ему очень не хотелось, чтобы юнец в дурацком кафтане узнал, где именно он, Гарп, живет. Он заранее представлял себе, как в один прекрасный день этот тип заявится к ним с какой-нибудь просьбой.
— Ты меня помнишь? — спросил юнец у Дункана.
— Нет, по-моему, — вежливо ответил Дункан.
— Ну да, ты ведь почти спал, — кивнул юнец и повернулся к Гарпу: — Уж больно ты насчет детишек суров, парень. Дети все отлично понимают! Это твой единственный сын?
— Нет, у меня еще один есть, — сказал Гарп.
— Ну, парень, тебе их следовало бы десяток завести! — воскликнул юнец. — Тогда ты, может, и перестал бы так трястись из-за каждого! — Прозвучало весьма похоже на то, что мать Гарпа называла «теорией Перси относительно деторождения».
— На следующем перекрестке поверните налево, — сказал Гарп полицейскому, который был за рулем, — потом направо, и там на углу наш дом.
Второй полицейский вручил Дункану леденец на палочке.
— Спасибо, — сказал Дункан.
— А мне? — спросил юнец в кафтане. — Я тоже люблю леденцы.
Полицейский свирепо на него глянул и отвернулся. Дункан тут же отдал юнцу свой леденец. Он никогда особенно не любил такие леденцы.
— Спасибо, — прошептал юнец. — Видишь, парень? — обернулся он к Гарпу. — Детишки, они просто прелесть!
И Хелен тоже — просто прелесть, подумал Гарп, увидев ее в распахнутых дверях дома, освещенную сзади светом из холла. В своем голубом до полу платье с высоким воротом под самое горло она выглядела так, словно замерзла. Хелен была в очках, и Гарп понял, что она за ними внимательно наблюдает.
— Эх, парень, — прошептал юнец в кафтане, подталкивая Гарпа локтем, когда тот вылезал из машины. — До чего же, наверно, эта милая дама хороша, когда очки снимает!
— Мам! Нас арестовали! — крикнул Дункан. Полицейские припарковались у тротуара, ожидая, пока Гарп сходит за удостоверением.
— Неправда, никто нас не арестовывал, — возразил сыну Гарп. — Нас просто подвезли, Дункан. И все хорошо! — сердито сообщил он уже Хелен. И бегом бросился наверх, за бумажником.
— Ты что же, в таком виде и вышел из дому? — спросила Хелен ему вслед. — В одних шортах?
— Полицейские думали, что он меня похитил, — засмеялся Дункан.
— А что, они к Ральфу в дом зашли? — спросила его Хелен.
— Нет, папа нес меня домой в мешке… — сказал Дункан. — Ой, что это с ним такое?
Гарп с грохотом ссыпался по лестнице и выбежал на улицу.
— Они меня просто с кем-то перепутали, — бросил он Хелен. — Они, должно быть, кого-то совсем другого ищут. Ради бога, не расстраивайся!
— А я и не расстраиваюсь! — довольно резко ответила Хелен.
Гарп предъявил полицейским удостоверение.
— Ах ты, черт меня подери! — воскликнул полицейский, — действительно просто Т.С., и все! Я думаю, так даже проще, верно?
— Иногда не очень, — вздохнул Гарп.
Когда патрульная машина отъезжала, юнец высунулся в окно и крикнул Гарпу:
— Эй, парень, а ты человек неплохой! Если, конечно, расслабляться научишься!
Однако вид гибкого и напряженного тела Хелен, дрожавшей в голубом домашнем платье, так и не позволил Гарпу расслабиться. Дункан совершенно проснулся и нес какую-то чушь, кроме того, он потребовал есть. Гарп тоже проголодался. В предрассветных сумерках на кухне Хелен холодно наблюдала, как они едят. Дункан пересказывал содержание какого-то длиннющего телефильма; Гарп подозревал, что на самом деле это не один, а целых два фильма, просто Дункан успел уснуть, пока первый еще не кончился, и проснулся на середине второго. Он попытался представить себе, когда и как сочетались действия миссис Ральф с содержанием тех фильмов, о которых рассказывал Дункан.
Хелен не задала ни одного вопроса. Отчасти Гарп понимал, что она просто ничего не
