Уф! Я игнорирую его сообщение, пока не определюсь какое у меня настроение: всепрощающее и веселое или злопамятное и ворчливое. Выходя за дверь с сумкой на плече и термокружкой в ее боковом кармане, решаю, что оно где-то между этими полярными позициями.
Я:Хорошо.
Моя ухмылка показывает мое внутреннее удовлетворение.
Оливер: Ты на занятиях?
Я: Неа.
Оливер: С тобой все хорошо?
И вот тут настает момент расплаты…
Я: Ага.
Телефон звонит.
— Привет, — отвечаю я наиболее дипломатичным голосом, который мне удается изобразить.
— Я сделал что-то не так?
Мое молчание отвечает за меня.
— Предполагается, что я знаю, что я сделал?
Я смотрю вперед. Мой корпус приблизительно в пятидесяти ярдах от меня, поэтому я могу либо соврать и повести себя как малолетка: прервать звонок и сердиться весь день или выложить все как есть.
— Я расстроилась, когда вчера вечером не состоялся наш разговор, с чем я могу смириться. Но затем ты сказал: «ага».
— Ага?
— Ага.
— Ты сказала мне «ага» сегодня утром.
— Потому что ты сказал мне так вчера вечером, — вздыхаю я. — Я ответила тебе тем же.
— Когда я сказал «ага» тебе вчера вечером? И чего ты пытаешься добиться таким образом? — я слышу раздражение в его голосе.
— Я сказала, что люблю тебя, а ты ответил: «ага». Я пытаюсь донести до тебя, что никто не хочет, чтобы ему отвечали: «ага»!
— Это просто неформальное слово в значении «да»!
— Ну, это был неправильный ответ, Оливер! «Я люблю тебя» — это утверждение, а не вопрос, бл*дь! — я кривлюсь, понимая, что люди смотрят на меня. На самом деле я не такая девушка, которая употребляет слова на букву «Б» в публичных местах. Сворачивая на траву, я прячусь за стволом большого дерева.
— Вивьен, мне…жаль. Это было как раз в разгар ужина, и я пытался переписываться с тобой, отвечая на вопросы Брайса и Митчелла. Я не хотел…
— Стой, — я тяжело выдыхаю. — Это не твоя вина. Я слишком остро отреагировала. В последнее время я подвержена стрессу и я просто… — я очень хочу сказать то, что чувствую, «я скучаю по тебе», но не говорю. — Прости. Мне нужно бежать на занятия.
— Вивьен?
— Гм?
— Я люблю тебя.
Я усмехаюсь и закатываю глаза, чувствуя себя неловко, смехотворно и, не смотря на мое ученое окружение, слегка туповатой.
— Ага.
Оливер неожиданно смеется, и это стирает все напряжение между нами, которое воцарилось за последние пять минут.
***
В пять тридцать послышался стук в дверь. Это разносчик из моего любимого индийского ресторана, подарок от Оливера. Часом позже снова раздался стук в дверь: разносчик цветов. Я кладу их на столешницу и читаю карточку.
Я читал, что пятнадцать роз символизируют «я действительно очень сожалею, пожалуйста, прости меня». Поэтому я прислал тебе восемнадцать, потому что три означают «Я люблю тебя». ~ Оливер
После того как прошла первоначальная эйфория «О, я самая счастливая девушка», я осуждаю себя за детское отношение, ненадежность, поведение девушки-подростка. Ему стоит задуматься, не меняет ли он одну полностью нестабильную женщину на другую. Я молю Бога, чтобы он не рассказывал никому о нашем споре и своей необходимости извиняться. Я могу себе представить этот разговор.
— Эй, Оливер, к чему такой широкий жест?
— Я написал Вивьен слово «ага».
Если уже это не говорит о первых звоночках сумасшествия, тогда я не знаю, что может на это указывать.
Я знаю, что он вероятно с Кэролайн, но не могу устоять, чтобы не отправить короткое сообщение.
Я: Я не достойна.
Я удивлена его немедленным ответом.
Оливер: Расскажи мне об этом. Я только что получил фотографию. Тебе придется серьезно объясниться!
Я задерживаю дыхание, в то время как голова кружится от замешательства.
Я: Какую фотографию?
Оливер: Поговорим позже.
Я не могу думать ни о чем другом после его странного ответа. Фотография… какая фотография? Я была в баре еще несколько раз вместе с Челси, Фелицией и Тесс, и мы все делали глупые фотографии на свои телефоны, но я никогда не была с другим парнем или делала что-то такое, что могло бы расстроить Оли.
Время тянется, пока я снова и снова перечитываю одну и ту же страницу книги. Наконец, как приостановление исполнения приговора, мой телефон вибрирует. Оли прислал мне фотографию… ту фотографию. Затем он звонит.
— О боже! Ты засранец, я думала, ты злишься.
— Я злюсь.
Я перевожу звонок на громкую связь и смотрю на фото, которое Алекс сделала вчера во время ланча — то, на котором я выгляжу как бешеное животное, нападающее на гамбургер. Он был таким вкусным, но даже я морщусь, глядя на то, как кетчуп и масло капают с него.
— Ты же осознаешь, что мой отец — кардиолог, да? Если это выйдет наружу, то это позор для нашей семьи.
Я смеюсь, и даже если он не может меня видеть, мое лицо краснеет.
— Я думаю, это был бургер с индейкой.
— Вивьен.
— По крайней мере, я его заказывала, но если подумать, официант мог перепутать мой заказ, и у меня не было времени, чтобы ждать, пока он исправит это…
— Любимая, ты не умеешь врать как положено.
Я смеюсь.
— Ты меня спрашивала о Дне благодарения. Боюсь, что не смогу приехать домой. Мне действительно очень жаль.
Он только что украл улыбку, которую вызвал на моем лице десять секунд назад.
— Почему?
— Дуг и Лили думают, что мое отсутствие на праздники негативно отразится на Кэролайн, да и на работе нагрузка больше, чем я ожидал.
— Как у тебя дела, Оли?
— У меня? Отлично, а что? — замешательство в его голосе удручающее. — Я имею в виду, что иногда разочаровывает то, что приходится ждать, когда у Кэролайн наступит заметное улучшение. Ее родители говорят, что видят его, даже доктора говорят, что она идет на поправку, но я этого не замечаю. Мне просто интересно, сколько времени это займет.
— Сколько времени займет, что?
— Чтобы она поняла.
— Поняла, что?
Я слышу разочарование в его вздохе.
