который лежал на ладони писателя.
– Что это?
– Твой билет. Из четырех штук он единственный, который более-менее сохранился.
Локко осторожно взял бумажку.
– «Седая ночь». Ряд: любой. Место: любое. Сеанс: в любое время, – вслух прочитал он, после чего сунул билет в карман. – А знаешь, мне кажется, я бы смог написать какой-нибудь хоррор.
– Ух ты, на что замахнулся, – Таро удивленно приподнял брови. Оглядевшись, он ткнул пальцем в согнутый буквой «Г» дорожный знак «Лежачий полицейский», находившийся в десятке метрах от выхода: – Видишь эту фиговину? Что изображено на картинке? Отвечай быстро, не задумываясь.
Режиссер пожал плечами:
– Я вижу преграду, возвышенность. Что изобразили, то и вижу, в общем.
На губах Таро возникла хитрая усмешка.
– А я вижу носилки с мертвым телом, старик. Вглядись повнимательней.
«У этого парня явно не все дома», – подумал Рэд, бросив взгляд на знак. Увидеть на этой картинке мертвое тело на носилках – да, это нужно постараться…
– Вот поэтому я пишу ужасы, Рэд. А ты снимаешь фильмы. Каждый занимается своим делом. Ладно. Приятно было провести время, – сказал Евгений. – Сейчас за тобой подъедет машина.
Собака, завершив свои дела, несмело подошла к Торо, и он с рассеянным видом почесал ей за ухом. В набекрень съехавшей кепке, изжеванной майке, с припухшей красной физиономией, он напомнил Рэду безработного забулдыгу.
«Трындец. Писатель хоррора, мать его», – подумал Локко.
– Надеюсь скоро увидеть твои новые фильмы, – сказал Таро. – Пока, Витя.
– Я Рэд.
Евгений засмеялся:
– Не-а. Мы можем как угодно называть себя в прессе и интервью. Но если дерьмо завернуть в красивый фантик, оно останется дерьмом. Так же, если жемчужину спрятать в дерьме, она все равно будет жемчужиной. Кого мы обманываем? Не лучше быть самим собой? Ты можешь пыжиться на банкетах, раздавая автографы, но ты как был Витя Матюнин, так и остался. Так же как и я – Женя Пилипенко. Это написано на наших физиономиях. А по сути, дружище, все мы серые тени… Так-то.
Вдалеке послышался звук прогоревшего глушителя, и меньше чем через минуту из-за горы мусора вырулила пыльная «Газель».
Увидев за рулем Эха, Рэд остановился как вкопанный.
– Ну, что завис? – усмехнулся Таро.
– Он хоть водить умеет?
– Обижаешь, старик. Думаешь, мой братец только бензопилой махать умеет? Эх только выглядит как псих. А так он тихий и спокойный, только с чужими не разговаривает. Парень не только рулить может, он и в машинах неплохо разбирается.
– Мне нужно в Мытищи.
– Я знаю, где твой коттедж, – успокоил режиссера Таро. – У Эха навигатор, я ему сказал, куда ехать. Не бойся, все по-взрослому.
Рэд обошел автомобиль и, взгромоздившись на сиденье, хлопнул ржавой дверью. Помахал рукой на прощание Таро, и тот подмигнул в ответ:
– Береги зад, Витек!
* * *
Трясясь на ухабах, «Газель» долгое время ехала по разбитой дороге. Затем появилась бетонка, и мини-грузовик загромыхал на стыках плит. Эх вел автомобиль молча, вперив взгляд немигающих глаз вперед. Вместо маски-смайла на нем был медицинский респиратор, из-под него виднелись бугристые рубцы обожженной когда-то кожи. Глядя на его толстые пальцы, обхватившие рулевое колесо, Рэд внезапно представил, что они сжимают его шею, и торопливо отвернулся. Куда спокойней смотреть на однообразный пейзаж, уныло тянущийся за окном бесконечной полосой, чем на Эха.
И хотя режиссер давно успокоился, внутри все равно клокотала неугасающая злоба к Таро. В голове, словно заноза, застряли мучительные воспоминания о попытках изнасиловать его в «кинотеатре», когда еще были живы те два придурка, Юрик и Леша…
Рэд был злопамятен, и, вероятно, знай об этом Таро, вряд ли бы он решился на подобный эксперимент в процессе экстремального шоу.
«Чертов ублюдок!» – мысленно неистовствовал режиссер.
Кем себя возомнил этот краснорожий идиот в бейсболке?!
Если бы сейчас у Рэда была возможность сровнять с землей этот дурацкий завод, где сейчас находился Таро со своим гребаным дядюшкой, он сделал бы это без раздумий.
Он расслабленно откинул голову и прикрыл веки. Вскоре машина выехала на относительно ровную дорогу, и Рэд задремал.
Поразительно, но даже в эти короткие мгновения вернулись сновидения, причем худшие из худших. Ему казалось, будто он вновь в Каннах и специальный показ «Седой ночи» в самом разгаре. Неожиданно фильм, поставленный на паузу, замирает, в зале загорается свет, и ведущий вкрадчиво интересуется:
«Уважаемые леди и джентльмены, а вы в курсе, что Рэд Локко – педераст?!»
В зале поднимается гул, словно нарастающее цунами, на растерянного Рэда, словно стрелы, сыплются едкие вопросы и реплики:
«…Как вы это прокомментируете, Рэд Локко?»
«…Вы правда любите мужчин?»
«…Кто ваш любовник?»
Сгорая от стыда, Рэд торопится выйти из зала, но насмешки и улюлюканье становятся только громче…
Режиссер дернулся во сне и широко открыл глаза. Губы были влажными от слюны, и он стыдливо вытер рот.
Что за бредовый психоз он только что видел?!
«Надо подлечить нервы. Съездить к морю, отдохнуть», – мелькнула в мозгу мысль.
Пискнул телефон, и он взглянул на дисплей. Пришло сообщение от Таро. В нем был только один символ – знак доллара, за которым следовал вопрос.
«Меркантильный жлоб», – со злостью подумал Рэд, входя в онлайн-банк. Через несколько секунд на дисплее появилась надпись, извещавшая, что запрашиваемая сумма переведена на счет Евгения Таро.
«Я все равно разделаюсь с тобой, психопат, – решил Локко, убирая телефон в карман пиджака. – Ты слишком опасный свидетель… Вот только заберу у тебя диск с записями, и тебе конец».
По сути, участь Таро была решена. Оставалось обдумать, как именно его устранить. Впрочем, это уже забота профессионалов, поиском которых он намеревался заняться, как только приедет домой…
Размышления о мести сменились мыслями о предстоящем отдыхе. Прежде всего Рэд наполнит ванну горячей водой, добавит в нее ароматизаторов. Достанет из бара свое лучшее виски, откроет бутылку, плеснет на донышко бокала напиток, кинет пару кубиков льда… Вот что значит настоящий кайф! Не то что хлестать водку из граненого стакана, как Таро, закусывая орешками… И в задницу эти выписки от дядюшки писателя, этого идиотского Уха…
Внезапно Локко вспомнил об Эйджи. Да-да, об Эйджи, смуглом двадцатипятилетнем метисе, с которым он познакомился в интернете. При воспоминании о высоком черноволосом парне ладони режиссера слегка вспотели, а низ живота стал теплым.
Да, это была его тайна.
Рэд был женат много лет. Детей у супругов не было, но разводиться он не планировал, хотя каждый из них давно жил своей собственной жизнью. При этом частенько появлялись вместе, если Рэда приглашали на какое-нибудь торжественное мероприятие.
И вроде как сейчас совсем другие времена, когда за смену половой
