ориентации никого не наказывают. И вроде как даже прав был Таро, когда говорил, что в жизни звездных личностей всегда присутствует некая ложка дегтя (хотя Рэд назвал бы это изюминкой), выражавшаяся в данном случае однополыми отношениями. Но Рэд был человеком прошлого поколения. И воспитывался – пусть и до двенадцати лет, вплоть до убийства своих приемных родителей, – в семье милиционера. Поэтому традиционные устои семьи были впечатаны в его сознание намертво. И потому Рэд всегда прилагал массу усилий, чтобы о его тайных пристрастиях никто не узнал.
Поэтому-то смакование Таро столь щекотливой темы и вызвало у него такое бешенство. Откуда этот урод пронюхал?! Если он вообще что-то пронюхал, а не брал его, как говорят, на понт?!
«Расслабься, – приказал он сам себе. – Скоро ты очутишься дома, выпьешь… Приедет Эйджи… Он наверняка скучал, ведь я столько времени не давал ему о себе знать… мы примем ванну… Посмотрим какой-нибудь новый фильм…»
Правда, при мысли о кино желудок Локко внезапно скрутило в мертвый узел, а перед глазами тут же возникли кадры «Седой ночи», от которых у него до сих пор была нестерпимая резь в глазах.
Нет, они обойдутся без фильмов.
Тем временем «Газель» выехала на Ярославское шоссе и двинулась в сторону Мытищ. Рэд посмотрел на своего молчаливого водителя. С того момента, как режиссер сел в машину, тот не проронил ни звука.
– Что у тебя с лицом? – вдруг спросил Локко. – Ты правда упал в костер?
Никакой реакции.
Рэд слегка наклонился, бесцеремонно заглядывая Эху в глаза, и почувствовал, как внутри будто что-то болезненно кольнуло. Глядеть в светло-голубые глаза великана в маске было все равно что лицезреть океан, пустынный и безбрежный.
«Интересно, а есть ли у него вообще водительские права?»
Этот вопрос всерьез заинтересовал Рэда. Что, если их остановит инспектор?! Трудно было представить, что этот шкаф с волосатыми руками безропотно протянет полицейскому свое водительское удостоверение (если таковое вообще у него имелось). Локко скорее поверил бы, что громила достанет из-под сиденья разводной ключ и будет бить гаишника, пока не превратит его лицо в кровавую кашу… а потом как ни в чем не бывало продолжит путь.
Рэд вновь задремал и проснулся уже тогда, когда «Газель» остановилась и Эх похлопал его по плечу.
– Так быстро? – встрепенулся он, сонно хлопая глазами.
Они припарковались в сотне метров от шлагбаума, но Локко не стал настаивать, чтобы его подвезли прямо к воротам дома.
Эх покинул автомобиль, подошел к кузову и начал возиться с тентом. И как только Локко вылез из кабины, громила поставил перед ним здоровенную клетку-переноску. Оттуда доносился нетерпеливый писк, и от этих звуков волоски на шее режиссера встали дыбом.
– Что это?!
Он мог и не спрашивать – уже и так все было ясно. Таро ведь предупреждал, что отдаст ему крыс…
Эх молча прошествовал к кабине и уселся за руль. Фыркая и дергаясь, взревел изношенный двигатель.
– Нет, стой! – испуганно закричал Рэд. – Забери их! Мне они не нужны!
«Газель», развернувшись, поехала прочь, и Локко в отчаянии показал автомобилю средний палец.
Он присел на корточки, с омерзением глядя на кончики черных носов, которые с любопытством тыкались в прутья решетки.
– И что мне с вами делать?!
* * *
– Мне не нравится этот высохший шланг.
– Спокойно, дядюшка. Мне, к слову, тоже.
– Не нужно было его отпускать. И я тебе не дядюшка. Нашелся, блин, племянничек. Мы партнеры. Как в той рекламе из 90-х.
– Ладно тебе. Сразу выйти из роли не так просто, – простодушно улыбнулся Таро. Он сидел на стуле перед небольшим столиком, щелчком подбрасывая вверх открытую сигаретную пачку. Рядом у стены стояла каталка, на которой лежал ребенок. Чисто вымытый, сытый, в свежем подгузнике, он крепко спал. На его коже появилась небольшая сыпь, но Ух успокоил Таро, что ничего страшного нет. Еще он заметил, что это просто чудо, что малыш вообще выжил. Учитывая, что почти целую неделю ребенок провел в душном бункере, где практически не было притока воздуха, а в шаге от него обезумевшие люди рубили друг друга на куски.
– Раз мы одинакового мнения о нем, то какого хрена ты его отпустил? – удивился Ух. Сейчас, когда не было посторонних, врач снял медицинскую маску. У него была густая седая борода и упрямо выпяченный подбородок.
– Во-первых, старый педрила не заплатил нам, – ответил Таро.
– Ты мог бы дождаться, когда он рассчитается с тобой. Насколько я знаю, сейчас все делается с помощью гаджетов.
– Это так, – согласился писатель. – Я просто не хотел раньше времени пугать его. У старика хорошо развита интуиция. Пускай едет. Выигрывает не тот, кто лучше всех играет по правилам. Победитель тот, кто эти правила определяет.
– Я бы мог сделать ему такой же укол, что и девчонке. Этот старый пень превратился бы в трехлетнего ребенка.
– Пусть едет домой, – повторил Таро. Он в очередной раз щелчком большого пальца подкинул пачку, и из нее вывалилась последняя сигарета. – Не будем спешить, дядюшка.
Звякнул телефон, принимая новое сообщение, и Таро, мазнув взглядом по дисплею, оживился:
– Вот и зарплата от Рэда капнула!
– Ну и отлично. Напиши эсэмэску Эху. Пусть вспорет ему брюхо и выкинет в канаву.
– Нет, у меня есть идея получше, – подумав, сказал Таро. – Мы нагреем этого гребаного режиссеришку. Рэд довольно богатый тип. Но и хитрый, как лиса. Нужно подумать, чтобы и на хер сесть, и девочкой остаться. А потом уже утопим Локко в его бассейне или перережем глотку.
Он сунул сигарету за ухо.
– А что с ребенком? – спросил Ух, внимательно глядя на «племянника».
– С ребенком?
Писатель посмотрел на безмятежно сопящего младенца с таким удивлением, словно и вовсе забыл, каким образом тот очутился в этих стенах. Затем взглянул на сигаретную пачку, сиротливо лежащую на столе.
– Хочешь, забери его себе.
– Нет уж. У меня и так две взрослые дочери, еще и внук.
– Хорошо, подбрасываю пачку: если падает лицевой стороной – разберешь его на органы, – медленно проговорил Таро. – Выпадает оборотная сторона с рекламой гнилых зубов – закопаем здесь, на территории завода.
– Ничего себе выбор, – усмехнулся Ух.
– Таковы суровые реалии.
Таро уже собирался щелкнуть по пачке, но вопрос «дяди» заставил его замешкаться:
– А если упадет на ребро?
Евгений задрал голову, невидяще глядя в белый потолок.
– Тогда отвезем его к отцу.
– Ну, парень, молись.
Таро размял кисть, после чего вздохнул и с силой шмякнул пальцем по пачке. Та подлетела вверх и…
Ух вздохнул:
– Ну и судьба у мальчишки.
Дима продолжал сладко спать, не
