Рейтинговые книги
Читем онлайн Югославская трагедия - Орест Мальцев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100

— Ни в коем случае, — воскликнул Маккарвер. — Война и план «Ратвика» достаточно подготовили Югославию к необходимости просить о помощи. А мы тут уже позаботились, чтобы за помощью Тито пришел к нам, а не к русским.

— Вот-вот! Еще римляне понимали, что самый лучший и наиболее безопасный способ удержать завоеванную страну — это разорить и обессилить ее. Разорив Карфаген, римляне сохранили его за собой.

Маккарвер радостно потер руки.

— Я уже чувствую хруст банкнот между пальцами, полковник. Югославия для нас — блестящая сделка. На каждом долларе, потраченном на нее теперь, мы можем впоследствии заработать два или три.

— Вы мелкий торгаш, Шерри! — Хантингтон, брезгливо поморщившись, сорвал с ветки тамариска розовые цветы. — Дело совсем не в том, что нам предстоит заработать на восстановлении Югославии или на использовании ее природных богатств. Это — мелочь, завалявшаяся в кармане. Гораздо важнее другое. Балканы с Югославией в центре — это наш бастион в войне будущего, это дверь на восток, это рычаг, которым мы все тут перевернем, то есть наведем наш твердый порядок в этой части света, порядок наших могучих демократических Штатов! — внушительно закончил Хантингтон.

Через минуту он отечески добавил:

— Вам, Шерри, пора уже перестать смотреть на свою миссию здесь с точки зрения барышника-скотовода из Канзаса. На чековых книжках мы теперь далеко не уедем. В войнах главное не золото, а хорошие войска.

— Вещь малоутешительная. Советский Союз превосходит нас в людских резервах, — уныло сказал Маккарвер, прервав свое почтительное молчание.

— Это верно — превосходит. Именно поэтому мы заинтересованы сейчас не столько в барышах, — за ними, кстати, судя по последним сообщениям из Вашингтона, дело не станет, — сколько в людях, способных сражаться под командованием таких стратегов нашей школы, как Тито.

— Как стратег Тито, пожалуй, еще только в первом классе нашей школы.

— Наша обязанность — обеспечить ему успешное окончание этой школы.

— Но не подковываем ли мы мертвую лошадь? Выдержит ли Тито все то, что мы на него взваливаем? — тревожно спросил Маккарвер.

— Выдержит, потерпит немного…

Хантингтон оторвал от мокрой скалы большую раковину.

— Видите, Шерри, вот это? Сейчас отлив, и створки раковины плотно сомкнулись. Они предохраняют этого моллюска от высыхания и позволяют ему жить и во время отлива. Я думаю, что Тито потерпит немного в своей раковине, как терпит моллюск, не задохнется. В свое время мы раскроем эти створки, и они пропустят через себя воду, которая принесет моллюску пищу и кислород для дыхания, — нашу пищу, Шерри, наш кислород.

Маккарвер поудобнее разлегся на песке, раскинул руки и полной грудью вдохнул соленый воздух моря. Однако острая тревога не покидала его, и беспечная поза не соответствовала выражению лица, которое было как у человека, заглянувшего в пропасть.

17

«…Впереди нашего Шумадииского батальона, как отблеск зарева, туго колыхалось на ветру в руках Джуро старое боевое знамя. Мы шагали за ним упрямой ровной поступью. По пути к нам присоединялись отдельные партизанские отряды.

В районе города Крушевац примкнул еще и батальон итальянцев, отбившийся от партизанской бригады имени Гарибальди. Я услышал песню:

Мы, итальянцы,И боремся за свое обновленное отечество!Мы — пролетарииИ храбро идем к победе.Фашизм погибнет, Италия воскреснет!

Это была та самая песня, которую сложили в зимнем Хомольском лесу Энрико Марино и Антонио Колачионе. «Где-то они теперь?» — с волнением подумал я, вглядываясь в горбоносых загорелых парней с вьющимися смоляными волосами, одетых кто во что: в потрепанные шинели, в гражданское платье, в какие-то зеленые балахоны, на головах пилотки с наушниками и тирольские шляпы, а за спинами громадные серые рюкзаки. Убогий, но воинственный вид!

— Антонио! — крикнул я вне себя от радости и подбежал к эффектно шагавшему рядом с колонной командиру.

Он крепко обнял меня.

— Вот мы и встретились, синьор Николай. Видишь, какая у меня сейчас компания! Фортуна нам улыбается! — шутил и смеялся Антонио.

— А где Марино?

Лицо Колачионе омрачилось.

— Погиб на реке Мораве.

— Вы тоже на восток? — помолчав, спросил я.

— Конечно!.. А, синьор Лаушек! — обернулся Антонио к подошедшему чеху. — И ты жив, благородный рыцарь!

— Жив, жив, дорогой Антонио, и рад за тебя!

Друзья расцеловались.

— А помнишь дорогу, которую мы строили прошлой осенью? — спросил Лаушек.

— Помню, как же!

— Вот это она и есть. Для себя ведь мостили, как я и предсказывал. По ней пойдем с Красной Армией на Белград.

— А потом в Италию, да? Большие дела ждут нас, синьоры! Создадим свободную федерацию европейских республик! Выполним заветы Гарибальди!

— И заветы нашего Яна Гуса! — подхватил чех.

Я с волнением смотрел на них. Как хорошо, что люди разных народов вот так, рука об руку, идут к общей большой и прекрасной цели. Вспомнились слова фронтового друга парторга Джамиля: «Нас должно хватить на многое, на далекое…» «Конечно, хватит», — ответил я ему мысленно, с восторгом глядя на растянувшиеся по дороге войска. Сколько их! И все движутся в одном направлении… Пристали к нам и четники. Тито объявил им амнистию. Им прощались все их страшные злодеяния и преступления перед родиной, им разрешалось вступить в Народно-освободительную армию «для искупления вины». «Раскаявшись», они остригли свои бороды и космы жирных волос, вместо королевских кокард нацепили на шапки звезды и шли за нами назойливо, неотступно. Огромной грязной струей влились в широкий светлый поток.

Милетич не мог равнодушно на них смотреть.

— Черт знает что! — ворчал он недовольно. — Как извернулись! Юркие, скользкие! Теперь, если не уследить, облепят нашу «телегу» — и не оторвешь! Прилип же Куштринович… Как бы не завязнуть с такими попутчиками. Их становится все больше. А хороших, честных людей все меньше и меньше, — едва слышно закончил он.

Я понял его. Иован словно боялся произнести имя Ружицы, о которой думал постоянно. Боль утраты была еще слишком сильна, и чтоб хоть немного отвлечься, он заставлял себя думать о другом. Его возмущала история с Катничем: человек сомнительный, перевертень какой-то, не пользуется ни малейшим уважением бойцов и, тем не менее, оставлен у нас политкомиссаром!

— Видишь, — говорил Иован, — как много значит, что у него есть связи в ЦК партии. Я не удивлюсь, если Ранкович потянет его и на более высокий пост. Такие случаи у нас бывают. Надж, например, командир босанского корпуса, погубил почти всех своих людей. Партизаны называли его изменником. Одно время он был даже смещен. А сейчас, по слухам, Наджу поручают командовать армией. Что значит связи! Плохо все-таки, что там, наверху, не считаются с мнением масс. Вот и получается то, о чем я тебе говорил. Помнишь? Замечательные люди, такие, как Байо или Вучетин, как Ковачевич или Четкович, сотнями уходят из жизни, потому что они не щадят себя в бою, вернее, их не щадят, а такие, как Куштринович, остаются и лезут в наши ряды, в нашу партию, и вот с ними-то нам придется строить новую Югославию.

Мысли о будущем сильно беспокоили моего побратима. И хотя он твердо верил в близкую победу, но уже не мечтал, как прежде, о послевоенной беспечной жизни у «синя-моря», «там далеко», где шумит вечно-зеленая макия и розы цветут трижды в году. По-иному звучали его песни:

Там, далеко у Савы и Дуная,Там город мой, там Белград.

После гибели Ружицы он решил возвратиться в Белград, а не на родину. Не для того, конечно, чтобы по-прежнему работать в книжном магазине и вечерами любоваться с холма Калемегдана, как за Бежанийской косой Дуная укладывается на ночь солнце, а для серьезной политической работы. Он понимал, что югославскому народу еще предстоят упорная борьба за свое счастье.

И, как бы прикидывая масштабы предстоящих больших дел, Иован все еще сумрачно, но уже с некоторой озабоченностью, поглядывал по сторонам глухой дороги, на серые горы и плешивые холмы, где камень заглушал зелень, на крохотные поля, что террасками раскинулись по склонам, на убогие хатки среди сливовых садов.

Лишь изредка на нашем пути попадалась шумица — лесок, остатки прежних густых боров, давших этому краю поэтическое название — Шумадия.

Почти все эти лески и рощицы находились в руках собственников-кулаков. Они немилосердно их уничтожали на потребу сегодняшнего дня, без мыслей о будущем. И леса превращались в мелкую поросль от пней, да и ту поедали козы. Хорошо еще, если склоны горы не очень круты и почва годится для посева. Там же, где обнажится тощая, лесная земля, которой так много в Сербии, дожди скоро смывают верхний слой, и вот возвышаются вокруг мрачные бесплодные гребни, с которых ветер тучами несет желтую пыль. И это уже не прекрасная, изобильная почва, а лишь ее скелет.

1 ... 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Югославская трагедия - Орест Мальцев бесплатно.
Похожие на Югославская трагедия - Орест Мальцев книги

Оставить комментарий