Нестабилен, не постоянен. Делится на несколько уровней. На нижних ступенях находится территория навок, бесов и чертей. На средний попадают души людей, высшие демоны и совершенные навьи. Высший уровень могут посещать только боги.
Ведьма может попасть в Тонкий Мир, в зависимости от объема силы и воли, на два уровня: высший и средний. Оба уровня чрезвычайно опасны, без особых магических навыков ведьма легко попадается во власть демонических пут. В последствия часто входят одержимость, опустошение энергии и силы, разрыв пространства и открытие порталов.
С помощью Тонкого Мира возможны путешествия в пространстве вне независимости от положения тела, соответственно, возможен поиск и выслеживание угодных существ. Помимо этого, часто используется для общения и заключения сделок в закрытых обстоятельствах.
Не рекомендуется к использованию, в виду сложных манипуляций и повышенной опасности для разума и души.
Варе впервые захотелось попробовать что-то на практике, несмотря на предупреждения о сложностях и опасности. Какой он, призрачный тонкий мир, связующее звено между тремя другими? На иллюстрациях видны лишь изображения беснующихся чертей вперемешку с людскими искореженными душами. Но это все лишь старые иллюстрации, направленные на то, чтобы никто из читающих не стремился в него попасть. В отличие от бесконечных заговоров, приворотов и проклятий, в этой главе не говорится ни слова инструкции, что нужно сделать, чтобы туда попасть. Варя выискивает во втором учебнике что-нибудь об Астрале, но ни находит ни слова. От части расстраивается, но быстро теряет интерес.
«Я не могу с цветком договориться, а тут путешествие по мирам. Не светит».
***
На улице через перистые облака пробивается розовый и оранжевый свет, вытесняя ясное голубое небо. Кошки выходят из дома, готовятся к охоте, а куры, лениво зевая, мостятся на жердочках. Где-то по дороге раздается звон от грохочущих банок и разрезающий воздух клаксон. Встречая своих коров, женщины идут вслед за ним и покупают банки, готовясь к сезону закруток овощей. На велосипедах проезжают дети, вдоволь накупавшиеся на речке, съеденные комарами за долгие прогулки в густых зарослях зелени. По дороге разлетается пыль, по дворам желтая пыльца лебеды. Варя вдыхает аромат своего чая с сушками, любуется тихим вечереющим пейзажем и ждет, что вот вот кто-то его точно разрушит.
Татьяна Родионовна громко врывается на кухню. Гремит железными мисками, бросается ложками, вынимает банки из своих хранилищ. Варя наслаждается даже ей. Пока бабушка рядом, никто не посмеет напасть. Страшнее этой пожилой женщины во всех трех мирах нет ни черта, ни демона. Грозный нахмуренный глаз задевает блаженного вида Варвару и выпускает свой праведный накопившийся гнев.
— Не устала весь день сидеть на жопе?!
— Что? — Варя приходит в себя, как ото сна, — я алгебру учила и уборку сделала. Заметь, ни пылинки.
— Молодец, пыль сдувать приноровилась! Хоть бы раз вышла спросила, что по двору, по огороду сделать полезного. Нет же, бабушка сама не подходит, благодарности ноль!
— Ты бы попросила, я бы вышла…
— Да допросишься тебя, бестолочь! В доме ни сахару, ни каши, даже хлеба нет, она сидит, книжки читает, чешется!
— Хорошо, давай я схожу в магазин.
— Ох, дошло до нее! Магазин вот-вот закроется, сиди дальше!
— Ни вот-вот, а через час. Я все успею. Что там, сахар, каша, хлеб, — Варя осматривает раскрытый верхний кухонный шкаф, — и чай. Жди, сейчас принесу.
Она забирает с холодильника жестяную новогоднюю банку с изображением старого деда Мороза и достает оттуда несколько сотен рублей. Снимает с ручки двери тканевый пакет. Обувается, накидывает на себя куртку и с легкостью выходит на улицу.
Шаги ее легки и почти беззаботны. Ей кажется, что больше, чем сейчас, врагов и опасностей быть у нее уже не может, и какая разница кто из них и когда настигнет. Некоторые вещи навеивают неизбежность, но она почему-то уверена, что сейчас, в эту странную минуту перехода ото дня к ночи, никто не смеет нарушить ее покой.
Варя покупает все необходимое в дальнем большом кирпичном магазине, потому как вагончик уже закрыт. Лишние двадцать минут пути ее не расстраивают. Наличие пакета с продуктами в руках никак не утяжеляет ее шаг. В наушниках по‑прежнему играет уже заслушанная музыка, но и она ее не смущает, за неимением новой.
Ветхие дома смотрят на нее и нагнетают недоброе, в свете зори и теряющего свою силу солнца. Посреди дороги она замечает, что люди вокруг куда-то разбредаются, пропадают из виду. Становится тихо.
Не доходя до старой церкви, Варя замедляет шаг, смотрит под ноги и старается не замечать угасшей музыки в телефоне. Заветный мешочек неудачно забыт в рюкзаке. Постепенно до Вари доносится знакомое пение. Голос поет успокаивающе и нежно, струится и заставляет душу внутри извиваться. Варя глазами ищет до боли знакомого ей дитя, ищет, откуда может доноситься песня. И следует за голосом в забытый, поросший высокой полынью проулок, меж двух заброшенных, тусклых домов.
В миг ее поражает леденящий привычный холод, сердце бьется разительно чаще, и все же, дыхание ее ровно. Мысли не мечутся в голове, не ищут выхода или спасения. Она нацелено движется к тому, чего перестала бояться.
Варя проходит по тропе вглубь забытого временем пространства. Когда-то бывшего чужими цветущими огородами, но сейчас опустевших и заселенных сухими сорняками. Идет мимо сгоревшей мертвой библиотеки и останавливается на пустынном пространстве, заполненным лишь горчичного цвета травой и большими муравейниками. Сетчатый металлический забор, сгорбившись, испуганно смотрит на лес. Роняет черную тень на алый закатный свет, поглотивший все вокруг. Не так далеко, на ближнем горизонте луговые цветы упираются в темную лесную стену.
Вареной руки касается что-то маленькое, холодное, легкое, как дым. Она опускает взгляд, рассматривает свою неподвижную тонкую руку. Перед этим глубоко вдохнув.
Нина, держась за ее тонкий палец, безотрывно рассматривает лес. Ее взгляд бесцветный, холодный, как лед, круглое личико остается таким же бледным. Варя помнит ее из снов только как отражение в зеркале. И если подумать, то они чем-то похожи. Иногда, когда Варя вспоминает свои сны, ей кажется, что в зеркале она видела себя.
Нина поднимает голову, разглядывает Варю с интересом. Темные таящие в себе опасную тьму глаза, поглощают красные тона, беснуются. Варя, не отпуская ее призрачной руки, присаживается на колени. Нина, не моргая, продолжает смотреть. Почти прозрачная, сотканная из тончайшего шелка.
— Как мне помочь тебе? — с теплотой в голосе спрашивает Варя.
— Поговори с мамой, — тихо отвечает Нина, почти не открывая рта.
— Как?
Нина не отвечает на вопрос. Может быть потому, что не знает. Варе нужно столько всего у нее спросить, пока многострадальная душа не
