как влиятельный региональный менеджер трубопроводной инфраструктуры (Шубин), так и бывшая комсомолка, участвовавшая в общественной работе в контексте государственного управления. Здесь, как и в нефтяной промышленности, непреходящее значение материального свойства трубопроводной газовой инфраструктуры – связанности и способности соединять – в проектах «Пермрегионгаза» по КСО не было ни простым совпадением, ни результатом тщательного, заранее продуманного плана. Оно возникло в результате активной переплавки целого ряда постсоветских процессов во внутреннем горниле корпорации и стало небольшим участком государственно-корпоративного поля, изначально возникшего вокруг дочерних компаний «ЛУКОЙЛа» и регионального государственного аппарата.
В отличие от все более усиливающейся на районном уровне государственной поддержки культурно ориентированных программ компании «ЛУКОЙЛ-Пермь», отношения между «Пермрегионгазом» и «Содействием» под руководством Самариной оказались недолговечными. В ноябре 2005 года Шубин был назначен исполняющим обязанности главы города Перми и оставил два своих поста в «Пермрегионгазе» и в Пермском законодательном собрании. Новый представитель округа в Законодательном собрании не располагал ни связями Шубина, ни ресурсами «Пермрегионгаза». А. В. Агишев, новый директор «Пермрегионгаза», победил на выборах в Пермское законодательное собрание, но в другом избирательном округе, а не в том, который представлял Шубин. К тому же его собственные интересы в сфере социальной, культурной и благотворительной деятельности касались других районов, и ресурсы, которые поступали из «Пермрегионгаза» через «Содействие» в Бабку и другие города и деревни избирательного округа Шубина, быстро иссякли. Конечно, «Содействие» пыталось продавить интересы местного населения. Самарина продолжала грамотно торговаться, используя другие связи, особенно с региональными органами власти и местными предприятиями, но новые соглашения не были столь успешными (и финансирование никогда не было таким значительным), как во времена альянса с «Пермрегионгазом» под руководством Шубина.
Углеводороды, история и материальность в глобальной перспективе
Отчетное тысячелетие в истории Прикамья стало периодом экспансии и последовательного освоения новых территорий новгородскими ушкуйниками и миссионером-епископом Стефаном Пермским, династиями Строгановых и Демидовых, Тимофеем Ермаком и Василием Татищевым, сотрудниками ОГПУ и жертвами ГУЛАГа, членами КПСС и беспартийными, «ЛУКОЙЛом» и «Газпромом»…
Федотова С. Новый Пермский период[347]
Оглядываясь назад на рубеже тысячелетий, одна из ведущих газет Пермского края охарактеризовала нынешний век как эпоху двух крупных корпораций, которые, как она предположила, стали столь же важны для жизни, как в прежние времена коммунистическая партия или семья Строгановых. Обе корпорации относились к энергетическому сектору, а вскоре они еще более расширили свое влияние в регионе, введя новую (для России) практику корпоративной социальной ответственности. Хотя компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» немного раньше «Пермрегионгаза» начала работать на этом фронте, ее усилия были более комплексными, а результаты ее работы в конечном счете оказались гораздо более долговечными, – все же с учетом того, что обе корпорации работали в одной сфере, на их примере можно сделать некоторые общие выводы о пересечении энергетики, корпораций и государства на территории и за пределами постсоветской Пермской области.
Накопление богатства, маркетинг и формирование имиджа, превращение культуры в услугу, весьма заметная роль нефтегазовой промышленности, а также предполагаемые социальные и культурные лакуны, на заполнение которых были направлены проекты КСО в Пермском крае, – все это было, как я показал, важными и пересекающимися между собой сторонами сугубо постсоветских преобразований. Но обращение к истории и роли результатов проектов КСО в энергетическом секторе Пермского края показывает, как я утверждаю, что российские корпорации шли практически в ногу со своими собратьями по всему миру, поскольку они отвечали на критику, зачастую порожденную их продуктами и сопутствующими значимыми материальными плодами их деятельности (от созданной инфраструктуры до загрязнения окружающей среды). В своих программах КСО и компания «ЛУКОЙЛ-Пермь», и «Пермрегионгаз» подчеркивали такие качества продуктов своей деятельности, как глубинность, которые необязательно были напрямую связаны с их потребительной ценностью. Часть этого процесса включала в себя работу по смещению целых семиотических полей сходства и ⁄ или связей, для того чтобы сформировать такое представление: материальные свойства объектов, к которым благоволила корпорация, оказывались решением проблем, изначально созданных другими их материальными свойствами. Эти корпоративные стратегии репрезентации разыгрывались в рамках ряда важнейших областей социальной и культурной жизни человека в России – от исторического сознания, формируемого музеями и фестивалями, до перспектив социализации, предложенных новой городской площадью, – и оказывали огромное влияние на формирование путей, по которым жители Пермского края продвигались через второе постсоветское десятилетие. Они помогли преобразовать жизни, ожидания и чувства в не меньшей степени, чем их изменяли растущее неравенство доходов и социальное расслоение, на которые чаще всего указывали в годы бума в России и с которыми их деятельность была непосредственно связана. Более того, все это было очень далеко от первых лет «Второго Баку», когда проект построения нового социалистического общества виделся в образах металлургических заводов и заводского труда стахановцев. Спустя семь десятилетий после открытия нефти, когда углеводороды прочно закрепились в символических и репрезентативных ландшафтах всего Пермского края, корпорации делали это намеренно, в рамках сходных во всем мире корпоративных социальных и культурных мер противодействия антикорпоративной критике.
Однако в характере этих преобразований, помимо сближения с глобальными тенденциями, мы также находим поразительную преемственность и воспроизводство практики советских времен. Мало того что бывшие члены коммунистической партии вошли в круг ключевых игроков в разработке и реализации проектов КСО в нефтегазовом сегменте энергетического сектора Пермского края, но ими также были воспроизведены некоторые аспекты бывшей общей партийно-государственной иерархии. В 1990-х годах, как я показал для Пермского края в главах второй и третьей, основными игроками являлись вступавшие в переменчивые и часто конфликтогенные союзы красные директора и новые финансисты, а заключенные ими договоры содействовали формированию и началу взаимодействия финансового капитала и отраслей промышленности в региональном нефтяном комплексе. Когда в конце 1990-х и начале 2000-х годов как богатство, так и антикорпора-тивная критика начали накапливаться, потребовалась новая сторона корпоративной работы – легитимация корпоративного и финансового секторов, налаживание связей с общественностью, а не просто примитивные накопление, слияния, поглощения и реструктуризация рабочей силы. Руководство этих новых компаний обратилось к бывшему руководству партийных организаций, когда-то управлявших советскими пермскими заводами. Новые «бывшие партийцы» стали одними из лидеров зарождающегося движения КСО. В новых публичных подразделениях энергетических компаний эти бывшие члены партии воссоздали с помощью системы заявок на получение грантов старый союз с бывшими управленцами низового уровня, руководившими образовательными инициативами, клубами, музеями и библиотеками в районах Пермского края, будь то в нефтедобывающих районах, таких как Усолье и Ильинский, или в районах вроде Бабки из избирательного округа Шубина[348]. Усилиями этих альянсов были восстановлены музеи и городские площади – и каждый из таких случаев был так или иначе
