по этому направлению он выступил с программным заявлением.
— Главная задача следователя — выход дел. Это придумано не мною. Нагрузка — два дела в месяц. Это абсолютно реально. На днях, как только будет приказ на Александра Михайловича, сразу возьмем на работу нового следователя, он уже прошел тестирование. Умница парень, вторая группа профпригодности. Таким образом, свою миссию я выполнил. Теперь дело за вами, друзья. Борис Сергеевич, какие дела вы запланировали на окончание в январе?
Винниченко, таращивший глаза, чтобы не задремать, с хрустом поскреб впалую щеку, которую сегодня утром не потревожило бритвенное лезвие.
— Я, это самое, как его… хочу плотно двойным убийством заняться. Там работы немеряно.
Олег Андреевич улыбнулся снисходительно:
— Вот еще один атавизм. Следователь мнит себя Шерлоком Холмсом, распутывающим запутанные преступления века. В то время как раскрытие преступлений — задача уголовного розыска. А обязанность следователя — документировать и давать юридическую квалификацию действиям подозреваемого, которого перед его ясными очами должны поставить сотрудники милиции. С партизанщиной будем заканчивать! Сколько у вас дел в производстве, Борис Сергеевич?
— Десять… или одиннадцать, нет, десять… По Рязанцеву в суд ушло.
— И куда вы их копите, спрашивается? У вас их сто накопится, если вы ничего заканчивать не будете. Вы в школе решали задачу: в одну трубу вливается, во вторую — выливается? Так вот, у вас вторая труба забилась наглухо. У вас скоро через края польётся, если уже не льётся. Соседей затопите! Повторяю еще раз, последний, для лучшего усвоения: раскрывать преступления — это не есть служебная обязанность следователя!
Веткин, впервые за полные двенадцать лет работы в органах услышавший подобные утверждения, сделал большие глаза, ловя взгляд сидевшего напротив его Кораблёва. Но и.о. зама, делая вид, что не замечает, как ерзает на стуле приятель, отвернулся и смотрел на прокурора, кивая в такт его тезисам.
— Александр Михайлович, представьте к концу дня перспективу дел, которые будут закончены производством в этом месяце.
— Сделаю, — ответ последовал желаемо лаконичный.
Трель отогнул твердую манжету кремовой рубашки британской марки T. M. Lewin, взглянул на часы. Совещание благодаря пристрастию отдельных подчиненных к демагогическим демаршам неоправданно затянулось.
— По рабочим местам, — объявил прокурор.
Сотрудники, вставая, задвигали стульями. У выхода на треть минуты образовалась пробка, из которой донеслись обрывки фраз, сдавленные смешки.
— Боря, продавай трубку, ты теперь не Шерлок Холмс…
— Евгеньич, с тебя поляна…
— Наталья, у тебя надзорка по Терешкиной?
Винниченко, конечно, не удосужился унести стул, позаимствованный им в канцелярии.
— Эльвира! — громко позвал Олег Андреевич.
Секретарша возникла на пороге мгновенно, как чёртик из коробочки, в полной боевой раскраске, хлопнула загнутыми ресницами.
— Забери стул, — Трель сделал небрежное движение рукой. — И принеси мне не очень крепкого чаю с лимоном.
После трех дней гастрономического безумия он исключил из своего рациона любимый кофе. Но от того, чтобы закурить, воздержаться не смог. Оправдывая свою слабость, напомнил себе, что сегодня это у него первая сигарета.
С наслаждением затянувшись, Олег Андреевич откинулся на спинку кресла. Цокая десятисантиметровыми шпильками, вошла секретарша, бережно неся дымящуюся чашку. Ставя прибор, она покачнулась, выплеснув немного тёмно-красной жидкости на стол. Прокурор запоздало отъехал вместе с креслом к стене.
«Не хватало еще — на брюки нальет, безрукая!»
— Я сейчас, я сейчас, — засуетилась девушка.
Перегнувшись через шефа, она дотянулась до стеклянного поддона, выцепила из него пару листочков для записи, промокнула бумагой расплывающееся сырое пятно. Совершая стремительные манипуляции, на долю секунды она своим первым номером коснулась плеча Треля. А вот приторным облаком духов накрыла плотно, прокурору пришлось даже зажать ноздри двумя пальцами.
Эльвира, похоже, не заметила демонстративного жеста шефа, зрение она имела никудышное, предпочитая, однако, щурить глаза, вместо того чтобы носить очки.
— Олег Андреевич, — сообщила она озабоченно, — там столько граждан на прием пришло. Ужас! Полный коридор. Вы будете принимать?
— Рад бы, да в суд к десяти уезжаю, — популярно объяснил Трель. — Все приходится самому делать. Замкни прием на Говорова, скажи ему, что это мое указание.
Секретарша скомкала в ладошке мокрые листочки и удалилась, виляя затянутой в узкие полосатые брючки задницей.
«С этой шансонеткой надлежит быть осторожнее, — зарёкся Олег Андреевич, — В следующий раз она на коленки мне усядется. А шлейф какой после себя оставила! Обливается она, что ли, своим “Ландышем серебристым”? Соня унюхает, разговоров на пустом месте не оберешься».
Вспомнив о законной жене, прокурор позвонил ей; следовало проверить, не проспал ли его рыжий бельчонок на работу. Бельчонок не проспал, он скучал по своему пёсику, мучаясь над составлением очередного тупого договора поставки. Супругу Трель устроил юрисконсультом в местный политехнический институт, единственный ВУЗ в городе. Работа была низкооплачиваемой, зато чистой, необременительной и располагалась в пяти минутах от дома.
Затем Трель сделал звонок родителям в Коломну. Справился об их здоровье, поинтересовался, с каким настроением отправились в гимназию после зимних каникул Аристарх и Дианка. Кочевой характер нелёгкой государевой службы не позволял пока перевезти детей в Острог, где не имелось ни одного стоящего образовательного учреждения. Андреевск, по крайней мере, был областным центром, пусть и глубоко провинциальным, но там его отпрыски ходили в достаточно приличную школу с английским уклоном. Еще одним стимулом скорейшего переезда в Москву являлось воссоединение с детьми, которые должны расти в полноценной семье, с родителями.
Но однако, следовало поторапливаться, до начала судебного заседания оставалось всего семь минут. Сложив в дипломат надзорное производство по делу, уголовный и уголовно-процессуальные кодексы, Олег Андреевич покинул кабинет. В коридоре граждане, пришедшие в прокуратуру в поисках правды, переместились от дверей приемной к кабинету Говорова. Посетителей действительно было много, больше десятка. Завсегдатай прокуратуры Галина Борисовна Толоконникова, коренастая пятидесятилетняя женщина с грубым лицом, много лет неустанно судящаяся с соседями из-за двадцати сантиметров межи, разделявшей их земельные участки, оказалась начеку.
— Это кудай-то вы убегаете, главный прокурор?! — громогласно вопросила она. — По графику у вас сегодня прием с десяти до двенадцати! Чегой-то вы на Говорова спихнули? Чего этот Говоров ваш модный решить может? Все, завтра еду в областную, доложу, какие у вас тут порядки!
Трель, не вступая в дискуссию со знаменитой сутяжницей, через запасной выход покинул здание. В суд он поехал на служебной «Волге ГАЗ-3110». Водитель Валера Щукин, мордатый кудрявый парень, похожий на забубённого киношного махновца, предупреждённый о планах шефа вездесущей Эльвирой, ожидал в машине. От Валеры страшно воняло одеколоном, которым он, надо полагать, маскировал последствия вчерашней пьянки. Водитель достался Олегу Андреевичу от прежнего прокурора балованный, взявший за правило садиться за руль, хватив полстакана водки, да к тому же языкастый, как баба. Накануне Нового года Валера
