заслуженно должен был занять Птицын. Других кандидатов не имелось, — ни местных, ни варягов.
Собственно, назначение могло состояться еще два года назад. Тогда Сомов активно перетягивал к себе Птицына, по общему мнению, засидевшегося на должности начальника межрайонного отдела РУБОПа, однако Вадим Львович предпочел прислушаться к мнению своего руководства и уйти в область заместителем начальника управления по борьбе с оргпреступностью. Там ему суждено было проработать только год. Управленческая команда играла по своим правилам, не пришедшимся Птицыну по душе. В управлении вовсю культивировались столичные традиции РУБОПа, главным среди которых стал лозунг, кинутый в массы еще в период НЭПа дедушкой Лениным: «Обогащайтесь!». Рубоповцы качнулись в сторону крышевания коммерсантов и возмездного разрешения споров между ними. Борьба с бандитизмом становилась делом второстепенным, её быстро научились имитировать, срубая «палки» и гоня наверх туфтовые цифры. Не желая перекрашиваться, осторожный Вадим Львович стал искать способ, как, не теряя лица, вернуться в родной Острог. В период его отсутствия Дмитриевского перестали выдавливать на пенсион, ветеран успокоился и заявил, что считает целесообразным доработать до круглой даты, до пятидесяти пяти лет.
В конце девяносто восьмого года в штат острожской криминальной милиции ввели должность заместителя начальника. Птицын согласился занять её без раздумий, понимая, что карьерный рост — вопрос времени. При условии наличия фарта в рисковой оперской работе, естественно. Время, отработанное в областной структуре, Вадим Львович, будучи человеком практической складки, не считал потерянным напрасно. Несмотря на душную атмосферу в головке РУБОПа, там он расширил кругозор, служебный и житейский, и по сроку получил специальное звание подполковника милиции.
И вот год, в течение которого он пахал в Остроге за себя и за того парня, кажется, подошёл к концу. Вадим Львович так долго находился в подвешенном состоянии неопределённости, что перегорел душой. Но чтобы не обидеть Сомова, он надел маску сдержанной мужской радости.
— Может, совместим проводы Филиппыча и моё назначение, если, конечно, оно состоится? — в очередной раз он проявил рациональный подход к жизни.
— Состоится, не заморачивайся, — хохотнул начальник УВД. — А отмечать, Вадим, будем по отдельности. На таких мероприятиях не экономят, примета плохая. Такой повод раз в жизни бывает!
18
10 января 2000 года. Понедельник.
10.00 час. — 13.00 час.
Полутора часов хватило межрайпрокурору Трелю, чтобы в открытом судебном заседании положить на обе лопатки злодея, имевшего за плечами три судимости и обвинявшегося в совершении тяжкого преступления: квалифицированного хищения чужого имущества. Больших усилий, правда, не потребовалось: обвиняемый признавал вину полностью, корил во всех своих бедах проклятое вино, обливался горючими слезами и Христом-богом просил его не сажать. Кража случилась в глухой деревеньке на границе с Ивановской областью. Абориген-злодей, на третий день запоя испытывая потребность в денежных средствах, путем выставления рамы проник в дом к соседу-дачнику, откуда похитил переносной телевизор «Шилялис», килограмм гречневой крупы-ядрицы и бутылку растительного масла. Телевизор у другой соседки обменял на литр самогона, а гречу и масло употребил в качестве закуски. Приехавший на выходные дачник, обнаружив пропажу, заявил в милицию. Местный участковый раскрыл преступление по горячим следам. Телевизор изъял у скупщицы краденого, а злодея увез в поселковое отделение милиции.
Потерпевший, седой иссушенный годами пенсионер-отставник просил товарищей судей не наказывать сурово непутевого соседа, говорил, что «Шилялис» приобрёл еще в каком-то восемьдесят лохматом году, и что ущерб ему причинен незначительный. Тем не менее, Олег Андреевич, представлявший обвинение от имени государства, неуклонно следуя букве закона, в обвинительной речи предложил назначить наказание в виде шести лет лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.
Адвокатесса, участвовавшая в деле по назначению, сексапильная шатенка, во время процесса листала унизанными перстнями пальцами глянцевый журнал. В прениях она произнесла не более трёх фраз, умудрившись переврать фамилию своего подзащитного. Зато когда председательствующий объявил перерыв перед последним словом подсудимого, адвокатесса бегом бросилась к его столу, чтобы передать заранее заготовленное заявление об оплате ей судодня из государственных средств.
В перерыве прокурор посетил кабинет судьи и предупредил, что в силу большой занятости не сможет присутствовать на последнем слове, а в репликах выступать не будет. Судья Глазов, имевший простоватую внешность и такие же пролетарские манеры, протирая очки кусочком замши, в раздумье спросил, а не много ли — шесть лет реально.
— Вор должен сидеть в тюрьме, Станислав Владиславович! Там ему место! — белозубо улыбнувшись, ответил Трель. — На нем клейма ставить негде. Матёрый рецидивист!
— Да-а, судимости у него не погашены… — Глазов продолжал полировать стёклышки очков. — Ну я еще подумаю в совещательной комнате. А может быть, условно?
— Дадите условно, принесу протест на мягкость, — предупредил Олег Андреевич, протягивая ладонь. — Всего доброго, надеюсь на долгое и плодотворное сотрудничество.
Довольный тем, как он оперативно прогнал процесс, на деле, а не на словах доказав, что показатели можно делать быстро и красиво, прокурор покидал здание городского суда. Мерзнуть в ожидании служебного транспорта не пришлось, изо всех сил пытающийся загладить свою вину Валера уже выворачивал с перекрестка. Трель резонно рассудил, что возвращаться в контору преждевременно, ибо Говоров, отличавшийся не только скрупулезностью, но и медлительностью, вряд ли успел пропустить через свой кабинет даже половину жалобщиков. Предводительствуемые ужасной Толоконниковой, от баса которой у Олега Андреевича каждый раз мороз шёл по коже, правдоискатели, завидев возращение прокурора, сразу же атакуют его. Необходимо было соблюсти баланс между общественными интересами и личными. На дядю он сегодня поработал уже достаточно, нужно вспомнить о проблемах собственных. Поэтому Трель распорядился, чтобы водитель доставил его в городскую администрацию.
Там с целью решения гаражного вопроса он наведался к главному архитектору. После знакомства с этим господином Олегу Андреевичу первое время приходилось делать над собой усилие, чтобы не расхохотаться в голос в его присутствии. Так не соответствовал заносчивый вид и горделивый взгляд чиновника субтильной мальчишеской фигурке и карикатурной внешности. Демонстрируя собственное величие, архитектор первые десять минут встречи многословно вещал как сложно, практически невозможно в наше время получить земельный участок под гараж в центре города, и какое немыслимое одолжение делается гостю, учитывая его должность и поступившие ходатайства уважаемых людей. Отличавшийся в необходимых случаях долготерпением Трель слушал воробья, корчившего из себя горного орла, едва заметного из-за двухтумбового стола с огромным малахитовым письменным прибором, и думал, что всё-таки Острог — край непуганых идиотов.
«Полгорода про
