Месяца через три после появления белокурого изверга в айле Уругум к открытым дверям кузницы подъехал многоликий. Вагат немедленно положил молоток, которым указывал Вотше, куда надо бить молотом, и поклонился:
– Приветствую тебя, многогранный. Пусть охота твоя будет удачной, а добыча обильной!
Ирбис долго и пристально смотрел на Вотшу, а затем странно хрипловатым голосом спросил:
– Что это у тебя за изверг, кузнец?! Как зовут, откуда взялся?!
– Зовут – Бамбарак, – с новым поклоном ответил Вагат, – пришел с Запада. Обменщик Ханык рассказал ему обо мне, он добрался сюда и попросил меня взять его учеником. А у меня как раз подручного не было. Вот я его и взял.
– Угу… – протянул многоликий задумчиво. – Ну и как, справляется твой новый подручный?
– Вполне, многогранный, – уверенно кивнул кузнец. – А месяцев через шесть вполне может мастером стать!
– Мастером?.. – недоверчиво протянул ирбис. – Ну, это ты, Вагат, прихвастнул!
Многоликий потянул за узду, разворачивая своего скакуна, и, уже трогая с места, крикнул:
– Смотри, Вагат, через шесть месяцев приеду посмотреть на твоего мастера!
Вагат проводил удаляющегося многоликого взглядом, а затем глянул на Вотшу и негромко проговорил:
– Кто-то сообщил многоликим о том, что ты здесь поселился.
– Но… Разве это запрещено? – чуть напрягшись, переспросил Вотша.
– Да нет, – пожал плечами кузнец, – не запрещено. Только вот сообщили о тебе как о подозрительном типе, иначе многоликий не приехал бы!
– А где они живут… ваши многоликие? – задал неожиданный вопрос Вотша и тут же пояснил: – Я проехал три айла, и ни в одном из них не встречал ирбисов.
Вагат удивленно посмотрел на своего подручного и переспросил:
– А разве на Западе многоликие живут вместе с извергами?!
– Да, – пожал плечами Вотша. – В городах многоликие и изверги живут вместе. Ну, конечно, у многоликих дома стоят в лучших местах, да и богаче они… Но есть и изверги небедные. В селах, бывает, что и нет многоликих, но наезжают частенько.
– Нас они тоже не забывают, – усмехнулся Вагат. – По весне за откупом пожалуют без задержки. Но жить с нами вместе?! Такое и придумать невозможно. Правда, в наших горах городов нет. Многоликие живут в своих айлах, и их немного. Самый большой, тот, в котором держит свою ставку князь южных ирбисов Юмыт, называется Коготь ирбиса. Расположен он на неприступной скале, и всех извергов, которые его строили, живыми сбросили в пропасть. Сейчас тоже, если изверга зачем-то берут в Коготь ирбиса, значит, его больше никто не увидит.
Вагат махнул рукой и закончил разговор:
– Да чего о них говорить, накличем еще на свою голову! И так вон что-то не ко времени заявился, гляди, еще приедет!
Однако никакого продолжения это посещение не имело. Вагат, почуяв в своем новом ученике хватку и упорство, стал показывать ему различные приемы ковки, начиная с простых подков, сошников и других бытовых мелочей, и постепенно они дошли до оружия – ножей, кинжалов, мечей.
Между тем лето кончилось, осень в долине прошла как-то очень быстро, хотя и была отмечена интересным событием – к Вагату дважды приезжали обменщики, один забрал все изготовленное кузнецом оружие, второй выбрал чеканенную металлическую посуду и бронзовое литье. Наконец наступила зима, выпал снег, горные перевалы закрылись. Отары спустились с гор и заняли свои места в зимних загонах – хозяйственных работ прибавилось, надо было обихаживать скот. И все равно Вагат находил время для работы в кузне. И Вотша к этому времени как-то успокоился, уверился, что здесь, в глубине гор, вдали от преследователей ему ничего не грозит.
С наступлением весны Вотша начал выходить в горы. Первый раз его сманил с собой ровесник, племянник Вагата – Сафат. Этот невысокий, необычайно худой и юркий малый бродил по окрестным горам с самого детства и, конечно, знал их как свои пять пальцев. Более того, он считался лучшим, самым умелым и самым везучим искателем камней. Еще осенью он звал понравившегося ему Бамбарака с собой в горы, но тогда у белокурого изверга совершенно не было свободного времени. А по весне Сафат клещом впился в своего дядю и уговорил того отпустить ученика с ним – именно весной, после схода снежной воды, обнажались каменные россыпи!
Парни ушли вдвоем ранним утром и к полудню перевалили за соседнюю седловину. Однако Сафат не стал спускаться в очередную открывшуюся перед ними долину, хотя Вотша думал, что путь их лежит как раз туда. Вместо этого черноволосый, быстрый, как горная вода, принялся карабкаться вверх, к большой осыпи, раскинувшейся на склоне горы, поднимающейся от седловины. Когда они с немалым трудом достигли этой осыпи, Сафар начал медленно обходить нагромождения камня и, наконец выпрямившись, воскликнул:
– Смотри, что я нашел!
В руке у него был зажат обычный, на взгляд Вотши, обломок камня. Но на лице у Сафата было написано такое торжество, что Вотша подошел, чтобы внимательно рассмотреть находку.
На ладони у изверга лежал белесый камешек с неровными, словно обкусанными краями, мимо которого Вотша прошел бы, не обратив внимания. Он скептически хмыкнул и спросил:
– И что примечательного в этом камешке?
– Смотри! – снова воскликнул Сафат, выхватил нож и поскреб поверхность камня. Белесый слой осыпался пылью, и из-под него проглянула небесная голубизна.
– Это – феруза, небесный камень! Правда, этот не очень большой, но, похоже, талая вода вымыла пласт, надо здесь как следует пошарить!
Сафат опустил найденный камешек в заплечную сумку и снова принялся бродить среди камней, внимательно глядя себе под ноги. Однако Вотша остановил его:
– И эта твоя феруза хорошо обменивается?
Темноволосый изверг посмотрел на Вотшу и улыбнулся:
– Неплохо, особенно ее любят обменщики с юга. Но, конечно, прозрачные камни в обмене ценятся гораздо выше, только найти их очень трудно – редкость они большая!
– Прозрачные… – протянул Вотша себе под нос. – Поищем прозрачные!
Сафат в ответ только хихикнул.
Теперь они оба медленно бродили по осыпи, внимательно глядя себе под ноги. Скоро и Вотше попались два осколка ферузы, один из которых был довольно крупным.
Осыпь была очень большая, и ребята бродили по ней уже больше двух часов, когда Вотша вдруг почувствовал на себе чей-то тяжелый взгляд. Он медленно выпрямился и, стараясь двигаться медленно, огляделся. Метрах в сорока выше осыпи, почти полностью сливаясь с нагромождением камней, стоял очень крупный ирбис. Он был совершенно неподвижен, и только кончик длинного хвоста чуть заметно подрагивал, словно от нетерпения. Многоликий сразу понял, что высокий белоголовый изверг его заметил, недовольно рыкнув, он начал спускаться вниз, осторожно ставя лапы на камни. Через пяток минут здоровенная светло-серая, покрытая пятнами кошка остановилась в паре метров от Вотши и уперлась в неподвижную фигуру изверга тяжелым немигающим взглядом круглых желтых глаз. Несколько секунд длилось молчание, а затем Вотша поклонился и чуть дрогнувшим голосом проговорил:
– Приветствую тебя, многоликий. Пусть твоя охота будет удачной, а добыча обильной!
– Обильной… Обильной… – неразборчиво прохрипел ирбис, а затем уже отчетливее спросил: – Много нашел, изверг?
– Нет, многоликий, – покачал головой Вотша. – Я первый раз ищу.
– Покажи! – потребовал ирбис.
Вотша скинул с плеча мешок, положил на камни и, опустившись на одно колено, выложил свои находки.
Многоликий бросил быстрый взгляд на два камешка, лежащих на темном мешке, и отвернулся. Затем, дернув хвостом, он рыкнул, обращаясь будто бы и не к Вотше:
– Прозрачные ищи… Прозрачные!
Еще раз недовольно дернув хвостом, многоликий начал осторожно спускаться к также прекратившему поиски Сафату. Вотша снова уложил найденные камешки в мешок и медленно двинулся вверх по осыпи, к темнеющей скальной расщелине. Оглянулся он только тогда, когда оказался в тени скалы, нависшей над каменной россыпью. Сафат стоял на коленях перед многоликим, который разглядывал находки изверга, разложенные на мешке. Вотша вздохнул и вошел в расщелину, вошел не в поисках самоцветов, а в остром желании скрыться от взгляда ирбиса.
