числе и информация. Если Свиностас объявился где-то в этих краях, мы обязательно узнаем об этом.
Колька с Альминой отправились в номер, а Ильнура повели в подвал, где располагалась купальня. Та была разделена на две секции высокой деревянной перегородкой. В каждой из секций стояло по большой березовой бочке. Когда Ильнур вошел внутрь, слуги уже наполняли бочку горячей водой.
Он с наслаждением разделся, бросив в поданную корзину смердящие болотом одежды. Ильнур пару раз пытался отстирать их своими силами, но запах все равно остался на месте. Вся надежда была на местных прачек. Если и они не сумеют удалить с одежды болотный дух, придется выбросить ее и купить новую. Их походный бюджет имел скромный размер и не позволял жить на широкую ногу, но Ильнур скорее согласился бы несколько поиздержаться, чем смердеть, как водяной.
Обнажившись, он забрался в наполненную водой бочку и почти сумел вытянуть ноги - настолько велика та была. Откинув назад голову, Ильнур прикрыл глаза и аж замурлыкал от наслаждения. Как же страстно он мечтал об этом.
Он почти успел задремать в теплой воде, когда из-за перегородки вдруг зазвучал сердитый голос какой-то юной девы.
- Что? - воскликнула она. - Это и есть ваша ванна? Это же бочка! Я что, похожа на капусту, раз вы меня в бочку собрались пристроить?
В ответ прозвучал пришибленный голос служанки:
- Госпожа, это самая большая ванна во всем Гильторне.
- Да не ванна это! Не ванна! Вас цинично обманули. Это просто бочка. Ты ванну когда-нибудь видела? Настоящую, железную.
Служанка пробубнила что-то неразборчивое, кажется, приносила нижайшие извинения.
- Что с вами поделаешь, - сдалась девчонка. - Придется страдать. Вода-то хоть теплая?
- Теплая, госпожа. Только что согрели.
Послышался громкий плеск. Похоже, капризная постоялица изучала качество воды.
- Ну, я бы не назвала ее теплой, - заявила девчонка. - Скорее она не слишком холодная. И за это издевательство вы дерете такие деньги! Ужель не боитесь гнева небес?
- Хозяин ежемесячно на храм жертвует, - пискнула служанка.
- Откупается, значит. Так ведь небеса не единственные, кто может излить кару на ваше нечестивое прибежище. Есть и в этом мире грозные силы.
- Спаси нас, грешных, от такой напасти! - суеверно выпалила служанка. – Вам, госпожа, спинку потереть?
- А кто будет тереть? Ты, что ли?
- Я, госпожа.
- Нет, тебя не хочу. Если есть дивно сложенный юноша очаровательного облика, то его услугами, пожалуй, воспользуюсь.
- Юноша? - озадаченно повторила служанка. - Из юношей у нас только конюх. Он сейчас навоз убирает, но если желаете, могу его позвать.
- Вот чего не надо, того не надо! Обойдусь без вашего навозного красавца. Ступай, взбей мою перину.
Послышались шаги, скрипнула дверь. Служанка удалилась. Только после этого Злюка сбросила с себя одеяние, подошла к бочке и, перебравшись через высокий борт, погрузилась в воду.
- Ну и дыра! - посетовала она вслух. - А еще лучшая гостиница называется. Боюсь представить худшую. Надо деньги на ночь в исподнее схоронить, иначе утром их не будет. Ни их, ни исподнего.
И вдруг она услышала из-за перегородки незнакомый мужской голос.
- Едва ли вам стоит об этом беспокоиться. Здесь вас не обворуют.
- Кто это? - чуть не выпрыгнув из бочки, вскричала Злюка. Поднятые ею брызги воды выплеснулись на пол.
- Что ты задумал? - бушевала беглая принцесса. - Покажись!
- Я здесь, за этой деревянной стенкой, - с трудом подавив смех, ответил Ильнур. - А показываться я не стану, ибо это было бы непристойным актом даже по меркам диких земель.
- А, так ты тоже бочку принимаешь, - сообразила Злюка и, успокоившись, вновь погрузилась в воду. - Не обворуют, говоришь?
- Заведения подобного уровня гарантируют сохранность имущества своих постояльцев, - пояснил Ильнур. - Это нетрудно сделать - владельцы гостиницы платят дань преступным главарям, и те запрещают своим подчиненным промышлять в них.
- А ты, я вижу, разбираешься в здешних порядках, - уважительно произнесла Злюка. - Сам местный?
- Нет. Но бывать в Гильторне мне уже доводилось.
- А сейчас здесь зачем? По делам?
Ильнур, подумав, ответил:
- Можно и так сказать. Я кое-кого разыскиваю.
- Кого? - быстро спросила Злюка. - Расскажи. Вдруг я его видела?
- Это вряд ли. Ты ведь, как я понял, не местная.
- Да. Издалека я. Из тех дивных краев, где ванной называют ванну, а не что-то другое.
Вообще-то такая роскошь, как железная ванна, была доступна лишь самым богатым представителям знати. Те, что победнее, довольствовались бочкой. А остальные мылись кто в реке, то послюнявив пальчик. Из чего Ильнур заключил, что его собеседница девица благородного происхождения. И наверняка путешествует не одна, а с целой свитой слуг и охраны.
- И что же привело благородную деву в дикие земли? - спросил Ильнур.
- Благородную деву привели непреодолимые обстоятельства, - отозвалась Злюка. - Много чего случилось. И многое еще случится.
- Ваши спутники хорошо о вас заботятся?
- Спутники? - задумчиво протянула Злюка. - Да от таких спутников заботы не дождешься. Разве что раб никогда меня не подводит. Такой верный. Такой послушный. Все-таки соберусь и куплю ему красивый красный ошейник с серебряной бляшкой.
Поскольку в Ангдэзии рабство было под запретом уже лет двести с лишним, оставалось предположить, что девица происходила из темной империи. Откуда же еще? Где бы, если не там, она видела железные ванны и прочие прелести цивилизации? Но Ильнура нисколько не взволновало и не встревожило происхождение собеседницы. Здесь, в диких землях, оно не играло никакой роли. Да и девица едва ли состояла в войске Дакроса Безжалостного. К слову, он и сам уже не состоял на службе, а официально числился дезертиром.
- Слушай, тебя как зовут? - спросила Злюка. - Я просто так, вежливости ради.
- Ильнур, - донеслось из-за перегородки.
- Ильнур, - повторила Злюка, пробуя имя на вкус. И сразу поняла, что это имя родом из Ангдэзии.
- А как мне тебя называть? - спросил паладин.
- Меня? Зл....
Злюка чуть не ляпнула свою кличку, но почему-то решила, что называться подобным образом постороннему человеку будет неправильно. Чего доброго, этот Ильнур начнет смеяться над ее гордым и грозным прозвищем. И его за это придется обязательно зарезать. А Злюка не хотела этого делать, поскольку успела проникнуться к собеседнику чем-то вроде симпатии.
- Амалия, - сказала
