библиотеки оказались на русской земле.
– Каким образом? – изумленно уставился на краеведа Окладин, выразив своим возгласом общее удивление.
– Позднее Александрия вошла в состав Византии со столицей в Константинополе. При крещении Руси эти книги мог передать киевскому князю Владимиру Святославовичу константинопольский патриарх, которому попали остатки Александрийской библиотеки.
Версия Пташникова до того поразила историка, что в его голосе прозвучало плохо скрываемое раздражение:
– Если какие-то книги при крещении Руси и были переданы киевскому князю, то это были церковные, христианские сочинения, которые никакого отношения к Александрийской библиотеке не имели и не могли иметь.
– Как писал летописец, Владимир Святославович «любил словеса книжные», при нем на Руси стали создаваться первые школы, – напомнил краевед. – Все это требовало книг, и не только церковных. При сыне Владимира Ярославе, прозванным Мудрым, появилась первая на Руси библиотека. Надеюсь, этот исторический факт вы не будете оспаривать?
– Но при чем здесь Александрийская библиотека?!
– А при том, – поднялся Пташников из-за стола, снял с полки массивную книгу, перелистал несколько страниц и вслух прочитал: – «В лето 1037 заложил Ярослав град великий, у этого же града Златые врата. Заложил и церковь Святой Софии… И к книгам прилежал, читая их часто ночью и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык, и списали они книг множество… Ярослав же, книги многие написав, положил в церкви Святой Софии, которую создал сам».
Захлопнув книгу, Пташников торжествующе посмотрел на Окладина:
– Надо внимательно читать летописные свидетельства. Тут ясно сказано, что Ярослав занимался не только собирательством книг, но и их переводом. Откуда могли поступать в Киев греческие книги? Из Константинополя. Вот вам и прямая связь первой русской книгохранительницы с Александрийской библиотекой.
– Вспомните, где находилась библиотека Ярослава.
– В церкви Святой Софии, – незамедлительно ответил краевед.
– Вот именно – в церкви! Значит, и книги в библиотеке Ярослава Мудрого были сугубо религиозные, необходимые для проведения церковных служб и пропаганды христианства.
Однако довод Окладина не переубедил краеведа:
– Из библиотеки Ярослава Мудрого чудом сохранились две книги. Одна из них – «Изборник» 1076 года. Ее автор оставил нам свое имя – «Иоанн диак». В книгу включено свыше четырехсот статей, и не только религиозного содержания. Читатель «Изборника» мог почерпнуть в нем сведения о математике и астрономии, физике и зоологии, истории и грамматике. Следовательно, книги по всем этим наукам наверняка хранились в библиотеке Ярослава Мудрого, ими мог пользоваться «Иоанн диак», когда писал свой «Изборник». Кроме того, известно, что на русской земле в то время были в ходу такие произведения, как «История Иудейской войны» Иосифа Флавия, «Хроника» Георгия Амартолы, «Повесть об Акире Премудром». Кстати, эта повесть возникла еще в седьмом веке до нашей эры в Ассиро-Вавилонии, и если проследить ее судьбу, то, возможно, мы оказались бы в библиотеке царя Ашшурбанапала. Вот как способны книги путешествовать во времени и пространстве. Кто-то хорошо сказал, что каждая дошедшая до нас книга – это бумажный кораблик, переплывший бурное море истории. Тысячи таких корабликов отправились в плавание, но до нашего берега добрались только единицы. Тем выше ценность каждой такой книги, тем интересней и загадочней судьбы древних библиотек.
Я спросил Пташникова, известно ли, сколько книг было в первой русской библиотеке.
– Летописец писал о «множестве» книг. Вероятно, их были сотни, если не тысячи.
– Не пытайтесь приравнять Софийскую книгохранительницу к Александрийской библиотеке! – резко возразил краеведу Окладин. – Они несопоставимы, во времена Ярослава Мудрого русское государство еще только начинало свою письменную историю. Речь может идти о десятках, в лучшем случае – о сотне книг.
Похоже, что гости Пташникова и на этот раз были не на его стороне. Однако побежденным он себя не чувствовал:
– Это был период расцвета Киевского государства, уже тогда Киев называли соперником Константинополя. Ярослав Мудрый установил дипломатические отношения и культурные связи с крупнейшими европейскими странами. Сам был женат на дочери шведского короля. Его дочь Елизавета вышла замуж за норвежского короля. Познакомились они, когда будущий король некоторое время жил при дворе Ярослава Мудрого. Здесь Гаральд в честь Елизаветы сложил песню о своих подвигах, каждая строфа которой заканчивалась рефреном: «Только русская девушка в золотом ожерелье пренебрегает мною». Стихи звучали во дворце Ярослава! – поднял краевед указательный палец. – Двух других дочерей Ярослав Мудрый выдал за королей Франции и Норвегии. Немецкая, польская и византийская принцессы стали женами его сыновей. Все эти браки, помимо политических целей, способствовали культурным связям, а значит – и книжному обмену.
Заметив на лице Окладина скептическую усмешку, Пташников запальчиво проговорил:
– Конечно, Софийская библиотека не сравнима с Александрийской, но ясно, что это было крупное книжное собрание, иначе летописец просто не упомянул бы его.
– Вы говорили, от Софийской библиотеки остались только две книги, – напомнил я краеведу. – А что известно о второй?
– Это «Изборник» 1073 года, переписанный тем же дьяком Иоанном с болгарского перевода греческого оригинала. Но в «Изборнике» 1076 года дьяк прямо указал, что содержание сборника «избрано из многих книг княжьих», то есть он пользовался книгами Софийской библиотеки, что еще раз свидетельствует о ее богатстве и тематическом разнообразии.
На мой вопрос, как сложилась судьба Софийской библиотеки, мне ответил Метелин, до этого не принимавший участия в разговоре, но, оказывается, внимательно следивший за ним:
– В «Изборник» 1076 года вошло поучение Ксенофонта и Марии. Исследователи книги давно заметили, что знаменитое «Поучение» Владимира Мономаха явно написано под влиянием этого произведения. «Поучение» было создано Мономахом перед самой смертью. Значит, до 1125 года Софийская библиотека оставалась в целости и сохранности. В 1169 году Киев взял сын Андрея Боголюбского Мстислав и вывез из Софийского собора все сокровища. Можно предположить, что среди них были и книги. В 1203 году Киев захватили половцы, а в 1240 сожгли монголы. Все это могло трагически сказаться на судьбе Софийской библиотеки, однако документальных свидетельств ее гибели нет.
Довольный неожиданной поддержкой Метелина, Пташников энергично кивнул головой.
– В данном случае и так все ясно – библиотека погибла, – убежденно произнес Окладин.
– Вероятно, вы правы, – согласился с ним Звонцов.
– Конечно, так и случилось, – более решительно заявил Тяжлов.
Видимо, к такому же выводу пришли и остальные гости, внимательно прислушивающиеся к этому разговору. Но тут всех опять огорошил Пташников, воскликнувший:
– Однако «Изборники» все-таки сохранились! Следовательно, возможны и другие находки. Даже так могло произойти, что первая русская библиотека до сих пор лежит в тайнике под Софийским собором.
– Ну, это уже из области ненаучной фантастики, – строго сказал Окладин, будто Пташников заявил нечто предосудительное.
Однако версия краеведа понравилась Мамаеву:
– У вас есть какие-то конкретные
