с кузнецом Лапиным они отправились в то утро к часовне и разгадали ее секрет.
Мы с Марком прибежали на кладбище уже после того, как тайник был вскрыт. Оказалось, вход в него надо было не в часовне искать, а снаружи. Привязав к перилам две веревки, старики перекинули их через торчащие из стены часовни балки и легко подняли мостик – он был на шарнирах, а основную тяжесть уравновешивали массивные чугунные вазы.
Под мостиком и открылся им вход в тайник, а в тайнике стоял тот самый сундук, который мой дед в молодости нашел на пожарище.
Вскоре возле часовни почти все село собралось. Конечно, нам с Марком было обидно – не сумели сами раскрыть секрет тайника. Оставалось успокаивать себя тем, что это произошло не без нашей помощи, – мы первыми обратили внимание на странное устройство часовни.
Помню, как мой дед сказал старику Лапину, осмотрев сундук:
– Тут без твоих кузнечных инструментов не обойтись. Прошлый раз не успел его открыть, так хоть сегодня наверстай.
– А может, сначала властям сообщить? – засомневался, но толпа не поддержала его.
Марк сбегал за нужным инструментом – и вот тяжелая крышка сундука приподнялась. Наверное, не только я – все ожидали увидеть в сундуке сокровища. Однако он доверху был заполнен старинными книгами! Их было так много, что когда крышку открыли полностью, несколько книг даже выпало из сундука.
Из сельсовета позвонили в Ростовский музей, рассказали о находке. В тот же день оттуда приехал грузовик, сундук погрузили в кузов. Но прежде, чем машина увезла его в Ростов, Тоня успела сфотографировать нас с Марком сидящими на этом самом сундуке.
Когда толпа разошлась, мы тщательно обследовали помещение под часовней, пытаясь найти в нем выход из подземелья, о котором упорно говорили в селе. Но ничего не нашли. Не было здесь и гроба со старым Нееловым – видимо, кузнец был прав: молодой Неелов закопал гроб где-то в другом месте. Возможно, в этом тайнике кроме сундука раньше еще что-то хранилось, но исчезло вместе с молодым Нееловым.
Единственное, что мы обнаружили, – книгу Артынова, выпавшую из сундука, когда открыли крышку. Сначала я хотел позвонить в музей и сообщить о находке, но потом раздумал – хоть какая-то память останется от этой истории.
Глава четвертая. Потерянные сокровища
Выслушав мой рассказ с каким-то особым, пристрастным вниманием, Пташников спросил, в каком году случилась эта история. Получив мой ответ, произнес как бы про себя:
– Все сходится. – И обратился к Тяжлову: – Вы живете в Ростове, сотрудничаете с ростовскими музейщиками. Что-нибудь знаете об этом сундуке с книгами?
– Впервые слышу.
– Моя сестра работала в Ростовском музее, но ничего подобного мне не рассказывала, – с недоумением заметил Окладин.
– Я неоднократно бывал в их музее, но ни о каком сундуке с книгами мне тоже не говорили. Странная история. Вы уверены, что речь шла именно о Ростовском музее? – опять повернулся ко мне Пташников.
– Звонили в Ростов, тут не может быть никакой ошибки, – недовольно заявил я, обиженный тем, что мой рассказ подвергается сомнению.
Не знаю, как бы продолжился этот разговор, если бы Тяжлов не спросил Пташникова, кивнув на книжные полки:
– Иван Алексеевич, а вы не боитесь за свои сокровища?
– А чего я должен бояться? – не понял краевед.
– Ну, мало ли что может случиться. Например, могут просто обокрасть. Как я знаю, у вас есть очень редкие и ценные книги, которые стоят немалые деньги.
– Да, имеется несколько книг, которых нет даже в самых крупных книгохранилищах, – согласился Пташников. – Но вряд ли внимание жуликов привлечет мое скромное жилище. В придачу оно как на ладони, со всех сторон просматривается. Зачем рисковать сначала при ограблении, потом при продаже книг, когда такие же деньги можно за считанные секунды выкрасть из кармана какого-нибудь зазевавшегося новоявленного миллионера? Нехлопотно и прибыльно, а с этими книгами забот не оберешься.
Простодушное рассуждение краеведа рассмешило гостей, тогда Тяжлов привел другой довод:
– А если случится пожар?
Пташников поежился, озабоченно вздохнул:
– Вот этого я и сам постоянно боюсь. И вообще, насколько богаче был бы исторический, культурный и научный фонд человечества, если бы книги создавались на более прочном материале, чем бумага, подверженная огню и просто времени! Хотя бы, как в древности, на глиняных дощечках.
– Пожалуй, тогда книги не получили бы столь широкого распространения, – резонно заметил журналист Мамаев.
– Зато мы имели бы возможность доподлинно знать историю человечества от самого начала письменности. В этом отношении весьма показательна судьба библиотеки ассирийского царя Ашшурбанапала – исчезли дворцы и храмы, а библиотека сохранилась!
Я попросил краеведа рассказать о библиотеке, которую пощадило время, – и тут же пожалел об этом, заметив, как снисходительно улыбнулась Марина. Вероятно, и остальные гости Пташникова, по крайней мере – большинство, прекрасно знали об этой древней книгохранительнице.
Из неловкого положения меня неожиданно выручил Тяжлов, поддержавший мою просьбу, и Пташников с удовольствием углубился в далекую историю. И произошло удивительное превращение, которое я уже не раз испытывал во время наших предыдущих исторических расследований, – из двадцатого столетия мы перенеслись на две тысячи лет назад, из приволжского Ярославля очутились на левом берегу реки Тигр, в столице ассирийского государства.
– В 1849 году, раскапывая ничем не примечательный холм возле деревушки Куюнджик, английские археологи обнаружили развалины дворца Ашшурбанапала – последнего царя древней Ниневии, погибшей в 612 году до нашей эры, когда ее дотла сожгли войска Вавилона и Мидии, – начал Пташников, постаравшись в первой же фразе дать как можно больше информации и, таким образом, сразу же ввести слушателей в суть дела. – От великолепного дворца сохранились каменные статуи быков с человеческими головами, выразительные рельефы, изображавшие сцены из жизни ассирийских царей. Но на самую ценную находку археологи не обратили особого внимания – это были покрытые мелкими клиновидными знаками глиняные дощечки. Их было так много – около тридцати тысяч – что они образовали в одном из залов дворца Ашшурбанапала целый пласт высотой в полметра.
– Вы зря столь пренебрежительно отзываетесь об археологах, – вступился за них Окладин, и раньше болезненно воспринимавший все выпады краеведа против научных работников. – Они прекрасно поняли ценность находки и отправили все глиняные дощечки в Британский музей.
– И там, неразобранными, они пролежали около двадцати лет, – невозмутимо добавил Пташников.
– В то время ученые делали только первые шаги в расшифровке вавилонской письменности, – поддержал Окладина Звонцов. – Нужно было провести огромную работу, чтобы найти ключ к древней клинописи.
Пташников оставил это замечание без комментария.
– Удивительное дело, – оживленно продолжил он, – если мы сравним структуру
