— Она прошла через это, ясно, — сказал он. — Потребуется больше, чем толстый кусок льда, чтобы потопить нашу Агнес.
Всю дорогу до Нью-Йорка Хелен хранила молчание, смотря из окна на скрытую туманом реку. Я никогда бы не подумала, что она сможет так долго продержаться, не вымолвив ни слова. Когда мы прибыли на терминал центрального вокзала, она хотела прямиком направиться в офисы «Уайт Стар Лайн» и получить какую-либо возможную информацию, но я убедила её, что сначала мы должны поехать к ней домой и уже там дожидаться новостей. Новости, которые сейчас доходили до офисов судоходной компании, по всей вероятности, достоверными не были.
Мы взяли такси до Вашингтон-Сквер. Было непривычно снова очутиться в городе, проезжать мимо знакомых видов, которые больше не казались знакомыми, возможно из-за того, что я так много узнала о мире с тех пор, как в последний раз шла по этим улицам; и теперь я подозрительно смотрела на каждую тень или задавалась вопросом, были ли все люди на улицах исключительно людьми. Или, может быть, это было из-за того, что я никогда не смотрела на эти улицы из окна такси.
Городской дом ван Беков был меньше, чем я себе представляла: узкий особняк с комнатами, окрашенными в холодные цвета; мебель, задрапированная парусиновой тканью, вырисовывалась в полумраке подобно призракам. Домработница извинилась, что не подготовила дом и затем разразилась слезами. Я ожидала, что Хелен начнёт бранить её, но вместо этого она похлопала женщину по руке и сказала:
— Тише, тише, Элспет, — и спросила, есть ли какие-нибудь новости.
Кипа телеграмм и писем, в основном от друзей и семьи с расспросами, не слышала ли что-нибудь Хелен. Я убедила Хелен пойти поспать, пообещав ей, что первым же делом как проснёмся утром, отправимся в офис «Уайт Стар Лайн», проверять списки выживших. Прежде чем мы отправились спать, я заставила Элспет пообещать разбудить меня первой, если появятся какие-то новости.
Следующие три дня превратились в размытое пятно поддельных надежд, разбитых мечтаний и неясных ожиданий. Преждевременные списки выживших были противоречивы. Миссис ван Бек и моя бабушка числились выжившими в одном из списков, и жертвами в другом. Агнес и мистер ван Бек не упоминались ни в одном из перечней, как и имени мистера Фарнсуорта я нигде не смогла отыскать.
Наконец, в ночь на восемнадцатое мы услышали, что «Карпатия» с выжившими на борту была замечена на входе в гавань. Мы поспешили к пирсу, где должен был пришвартоваться корабль, и стали ждать вместе с самой большой толпой, которую я когда-либо видела. Когда выжившие начали высаживаться, толпа ожила. Выкрикивались имена. Мужчины и женщины проталкивались через толпу, чтобы обнять выживших. Некоторые лишались чувств. Хелен стояла, её лицо было каменным, пока она кое-кого не заметила.
— Мама! — закричала она, её лицо мгновенно стало моложе.
Я едва могла поспевать за ней, когда она начала пропихиваться через толпу. Как только мы подобрались ближе, я увидела, что миссис ван Бек ухватилась за руку другой женщины — моей бабушки. Я внимательно осмотрела лица рядом с ними, моё сердце запнулось, когда я не увидела Агнес… но затем, недалеко позади на мостках я заметила над головами в толпе тёмно-синее перо.
— Агнес! — воскликнула я.
Перо дёрнулось от звука, и рука в перчатки взлетела вверх рядом с ним. Ко времени как я подошла к Хелен с её мамой и моей бабушкой, Агнес тоже добралась до них. Я обняла Агнес за шею.
— Добро! — услышала я, как произнесла моя бабушка. — Рада знать, что хоть одну из нас ты счастлива видеть живой.
Я отпустила Агнес и обняла бабушку. Под её плотным шерстяным пальто, она казалась маленькой и хрупкой, и создалось впечатление, что её рот сморщился.
— Не нужно, — выразила она неодобрение. — Давай не будем устраивать суету. Ты же не думала, что мисс Мурхен позволит мне утонуть, да? За что я плачу ей, если не внимательно относиться к таким деталям?
Агнес закатила глаза и прошептала мне на ухо:
— Видела бы ты через какие неприятности мне пришлось пройти, чтобы заставить её надеть спасательный жилет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я начала смеяться от образа, но затем я увидела Хелен. Она осматривала толпу, её взгляд бегал от незнакомца к незнакомцу, пока снова не вернулся к её матери.
— Где папочка? — спросила она.
* * *
Оставшуюся часть апреля и начало мая я прожила у ван Беков, сначала чтобы присмотреть за Хелен в первые дни скорби и затем, чтобы помочь ей разобраться в трясине финансовых затруднений, которые снизошли на дом ван Беков.
Сложилось впечатление, что за последние несколько лет мистер ван Бек глубоко погряз в долгах, причиной которых, похоже, были какие-то неудачные инвестиции. Позже он попытался компенсировать свои потери, но дела пошли ещё хуже. Извещения об его убытках приходили в течение нескольких месяцев. Не сумев убедить свою жену сократить траты, мистер ван Бек поделился с Хелен своими беспокойствами, понадеявшись, что она сможет вразумить мать. Это был предмет обсуждений всей переписки между Хелен и родителями.
Тем не менее ситуация стала гораздо хуже из-за смерти мистера ван Бека. Я не смогла толком понять объяснения, полученные от мужчин в тёмных костюмах, которые обрушились на дом как стая воронья, и как я поняла, ничего понять не смогли ни Хелен, ни её мать. Поэтому я позвонила Агнес с просьбой о помощи. Она появилась в элегантном тёмно-синем костюме с небесно-голубым пером в её соломенной шляпке, и с мистером Гринфедером «в свите». Вместе они привели адвокатов и бухгалтеров к порядку. В течение дня она написала понятный отчёт для миссис ван Бек и послала мистера Гринфедера с поручением по всему городу, чтобы понять, что ещё может быть сделано для разбора обстоятельств неудавшихся инвестиций мистера ван Бека. Когда она закончила, она оставила мать с дочерью в библиотеке и вышла поговорить со мной в кабинете.
— У них всё будет хорошо? — спросила я, подметив, что перо на шляпке Агнес было поникшим.
Она вздохнула.
— Я обрисовала им план, благодаря которому, если они готовы сократить расходы и быть бережливыми, они смогут руководствоваться. Боюсь, остальное зависит от них. Если бы мать могла побыть немного сильной ради Хелен… — она запнулась, наверное, вспомнив пример, который показала моя мама.
— Всё хорошо, — уверила я её. — Я выяснила, почему мама сделала то, что сделала. Она, может быть, и проявила слабость в течение нескольких месяцев до смерти, но в конце… — мой голос задрожал, но я продолжила: — То, что она сделала в конце, она совершила ради меня. Она выпила настойку опия, чтобы уничтожить тени, а не из-за того, что сдалась им.
Подбородок Агнес задрожал и, потянувшись, я сжала её руку. Казалось странным успокаивать неукротимую Агнес Мурхен. Должно быть, она тоже почувствовала это, потому что печально улыбнулась.
— Ты сильно изменилась, пока была в Блитвуде, и не только новой причёской, — сказала она, рассмеявшись. — Хотя, я, и правда, считаю, что на тебе она довольно привлекательна. Но вот что я хочу сказать, ты стала сильнее.
Я рассмеялась.
— Ну, особого выбора у меня не было, так ведь? — внезапно Агнес показалась встревоженной.
— Выбор есть всегда. И я опасаюсь, что в будущем тебе придётся сделать один из самых трудных, — она осмотрела кабинет ван Беков, вглядываясь за фикусы, как будто кто-то — или что-то — мог затаиться в тени. — Есть кое-что, что мне надо рассказать тебе о том, что случилось на корабле. На борту был мужчина, в котором я узнала…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Юдикуса ван Друда? — спросила я.
— Откуда ты знаешь? — воскликнула Агнес, содрогнувшись от звука его имени.
— Потому что он был тем мужчиной в накидке, который преследовал меня и маму.
— Но почему?.. — глаза Агнес широко распахнулись. — Подожди… Я помню, когда он преподавал в Блитвуде, твоя мама была его любимой ученицей. Были некие разговоры, что они вступили в непристойные отношения.
