А Стриж с Андреем благополучно добрались пешком до квартиры Винтера. Хозяин встретил их как обычно, поздоровался, но когда из полутемной прихожей они попали в более освещенный кабинет, лица у гостей поневоле вытянулись. Винтер явно был не в форме: левая рука на перевязи, а лицо его, не особо красивое, но озаренное каким-то внутренним светом ума и обаяния, выглядело просто усталым и бледным, с большими темными кругами под глазами.
— Что случилось? — в один голос спросили друзья.
— Ну как что, — слабо улыбнулся в ответ Винтер. — "Империя наносит ответный удар!", — процитировал он название всемирно известного фильма.
— Кто? — спросил Стриж.
— Сакен, — ответил капитан, и все-таки перебрался из своего излюбленного места просто за стол.
— И как? Серьезно? — Андрей кивнул головой на повязку. Винтер поморщился.
— Жить буду, хотя некоторые неудобства это доставит. Я не смогу сегодня вас пасти. Еще не спал. Врачи в больницу укладывали, еле отбрехался, потом коллеги долго мучили.
— А как Сакен? — осторожно спросил Стриж.
— Царствие ему небесное, — кивнул Винтер.
— Жаль, самому хотелось поквитаться.
— Извините, но я его с испугу пристрелил. Сейчас сам жалею. Думаю, он точно знал вашего Князя.
— У нас тоже не все в порядке, — подал голос Андрей.
— Что такое?
— Вот, была привязана к дверной ручке, — доставая гранату, пояснил Андрей.
— Хорошо, что Андрюха почувствовал что-то неладное, смогли обезвредить, — сказал Анатолий.
— Сволочи, — устало выдохнул капитан. — А если б девчонки первыми из дому вышли? Что сегодня делать будете?
— В двенадцать Надю хоронят, — сказал Стриж.
— Сходи, там должна быть эта девица, ее племянница. Может, что вспомнит, расспроси.
— Да, ты вот вспомнил. Вчера я как-то не сообразил, а сегодня ночью дошло, — Стриж вытащил из кармана фотографии, подал их Винтеру. — Я, оказывается, знал водилу с «опеля». Это Овсеев. Он работал со мной на спасалке.
— Вот как? — удивился Винтер. — А что же ты его вчера не опознал?
— Да я его видел в лицо только мельком. Не до того было, дорога дрянная.
Винтер мельком глянул на фотографии, включил компьютер, пощелкал клавишами.
— Ты смотри-ка, в самом деле Овсеев. Шестьдесят шестого года рождения, уроженец города Твери, пловец.
— Да, мастер, международник, — подтвердил Анатолий.
— А вот этих ты случаем не знаешь: Мешко, Соломин, Сафиулин, Гринин, Антошкин?
Стриж отрицательно покачал головой.
— Нет, не слыхал даже.
Винтер внимательно рассмотрел обе фотографии.
— Он давно к вам пришел?
— Да нет, месяца два.
Капитан задумался, вытянул было по привычке из пачки сигарету, но затем с сожалением отложил ее. При такой потере крови у него от курения начинала кружиться голова.
— Ну-ка, вспомни, находился он в той компании, что приходила к тебе в больницу?
Стриж утвердительно кивнул головой.
— Знаешь что, Анатолий Васильевич, расскажи-ка мне поподробнее про эту вашу Башню.
— Что именно? — не понял Стриж.
— Все. Сколько работает человек, принцип сменности, кадровый состав. У вас как напарники: постоянные или меняются каждый раз?
Стриж начал вспоминать. Винтер направлял его своими вопросами и попутно заносил какие-то данные в компьютер. В ходе разговора внезапно выяснилось, что за последние четыре месяца на башне сильно поменялся кадровый состав. Один из парней утонул, двое уволились, найдя очень выгодную работу, еще один умер.
— Ну а тебе лично из этих новеньких кто-нибудь не нравится? — спросил в самом конце разговора Винтер.
Анатолий сразу вспомнил бегающие глаза Матвеева.
— Да есть там один у нас, фамилия его Матвеев. Скользкий какой-то.
Винтер задумался.
— Ты можешь узнать, когда он работает?
— Запросто, позвоню сейчас и все.
— Попробуй, только не так явно.
Стриж набрал знакомый номер телефона.
— Игорек, ты что ли? Привет. Узнал? Ну молодец. Да ничего, нормально. Слушай… там деньжат нам подкинуть не собираются? Нет? А жаль. Ты с кем дежуришь? Вот как. Да что ты говоришь? Слыхал, что гробанулась какая-то машина, но не знал, что Васька там был. А с ним кто дежурил? Матвеев? — Он покосился на Винтера. — Слушай, а кто сегодня ночью дежурит? Он и дежурит. Ясно. Что спрашиваю? Да надо как-нибудь катер взять да друзей покатать. Зачем ночью, утром. Ну бывай, всего хорошего.
Положив трубку, Стриж обернулся к Винтеру.
— Матвеев дежурит сегодня ночью. Пока один, а напарником у него в последнее время был как раз Овсеев.
— Хорошо, надо подумать, — устало качнул головой Винтер. — Если что соображу, позвоню.
Но тут на столе зазвонил телефон. Он поднял трубку.
— Да, Винтер. Что, заговорил? — оживился было капитан, но потом радость его угасла. — Быстро сработали. Витя, надо проверить на Башне одного из спасателей, некто Матвеев Василий Иванович. Да, и постарайся побыстрее. Нет, наверно, я сам позвоню. Хорошо.
Положив трубку он покачал головой, устало постукал по клавишам компьютера.
— Вот и еще один кончик отрубили.
— Что за кончик? — поинтересовался Андрей.
— Пенсионера одного убили, — не вдаваясь в подробности, сказал Винтер. — Посредника. Но кое-что все-таки удалось узнать. Князь — это не просто кличка, тут двойной смысл. Он как бы полномочный представитель мощной московской мафии, наместник.
Рассказывать о том, что все это удалось выбить из майора Заславского, Винтер не стал. Улика, добытая им у Сакена ценой собственной крови, позволила ему решить программу минимум — вывести на чистую воду собственного начальника. Замполит остался профаном в новом для него деле. На его столе даже осталось личное дело Винтера без фотографии. Да и писать адрес капитана собственной рукой было очень неразумно. Майор продержался на допросе два часа. Но все равно коллеги Винтера опоздали. На столе Алексея Палыча Бессмертного еще дымилась чашка с традиционным утренним кофе, но сам он, вопреки фамилии, уже был мертв.
Проводив парней до двери, Винтер зашел на кухню, сварил себе кофе, прошел с чашкой в кабинет, несколько минут смотрел на дисплей, не понимая, что на нем высвечивает электронный мозг. Вздохнув, он выключил питание, поставил будильник на четыре часа вперед и завалился спать.
31
Ленка что-то перепутала, и они едва успели на кладбище. Стриж близко подходить не стал, это было выше его сил. Стоя за соседними могилами, он угрюмо наблюдал за всем происходящим. Мать Нади, на удивление высокая и стройная женщина, пригласила священника, и тот долго ходил вокруг гроба с кадилом, заунывно выпевая слова непонятных молитв. Народу собралось немало, большей частью женщины. Многие откровенно плакали, особенно когда мать Нади взяла на руки внучку и подошла с ней проститься с непутевой дочерью. В толпе Стриж увидел и Веру. Она была одета во все черное, на голове — маленькая шляпка с вуалью, прикрывающей глаза. Это показалось Стрижу несколько театральным.
Когда опустили гроб и начали бросать на его крышку землю, Вера, совершив ритуал, отошла чуть в сторонку от толпы. Воспользовавшись моментом, Стриж подошел сзади и тихонько окликнул ее:
— Вера.
Она обернулась и, увидев его, неожиданно сильно вздрогнула.
— Ты чего? — удивился он.
— Напугал.
— Простилась?
— Да, — тихо ответила она и спросила. — А ты?
Стриж отрицательно покачал головой.
— Не могу. Больно.
Они помолчали, потом он спросил:
— Дочку что, мать заберет?
— Да. Продаст квартиру и уедет.
— Вера, ты последняя ее видела живой, — начал разговор о главном Анатолий, — ей при тебе никто не звонил? Никаких фамилий она не называла?
Вера отрицательно покачала головой. Она стояла боком к нему, глаза скрыты под вуалью, и Стриж видел только безупречный рисунок губ и подбородка.
— У нее на журнальном столике лежала записная книжка, ты не видела ее?
— Не помню. Она ждала тебя.
— Я знаю. Я опоздал совсем ненамного. Припомни, о чем вы говорили, это может оказаться важным.
— Мы говорили о моей свадьбе, — все так же негромко, каким-то бесцветным голосом ответила Вера.
— Ты выходишь замуж? — удивился Стриж.
— Да.
— И кто он?
— Один бизнесмен, не местный. В тот день я забрала свою кассету, помнишь, шварцевскую?
Между тем печальное таинство закончилось, народ потихоньку потянулся к выходу с кладбища.
— Я пойду, — не то спросила, не то просто сказала Вера.
— Хорошо, иди, — вздохнул Стриж. — Счастья тебе, — уже вслед пожелал он.
Вера обернулась, приподняла вуаль, словно хотела что-то сказать, но затем передумала, резко развернулась и ушла. Но за эти секунды Анатолий понял, почему ей потребовалась вуаль. Набрякшие, покрасневшие веки, темные круги под глазами. А еще полыхнуло на него из этих глаз смятением и болью. Анатолий вдруг представил ее в старости.
