Винтер между тем неторопливо расправился с яблоком, съев его по-своему, со всеми семенами и сердцевинкой, так, что оставался один черенок. С минуту он постоял на крыльце, глядя на яркие южные звезды, на четко видный в этих широтах Млечный Путь. Но особенно его удивила Луна, до удивления огромная и круглая.
"Однако ты распухла, женская повелительница. Я, наверное, просто давно не видел тебя. Да и звезд тоже. Все-таки мир прекрасен, жалко только, что мы это замечаем так редко".
Сакен, наблюдавший за ним сверху, вдруг занервничал. До этого он решил встретить Винтера здесь, между первым и вторым этажом. Но повинуясь неясному чувству беспокойства, он по-кошачьи бесшумно сбежал вниз. Своеобразие архитектуры этого дома с огромными комнатами и высокими потолками коснулось и подъезда. На площадке первого этажа вполне могла поместиться приличная квартира более поздней, хрущевской эпохи. Из мрака подъезда сквозь большую стеклянную дверь Сакен прекрасно видел темный силуэт Винтера на более освещенном фоне улицы. Он снова запустил руку за полу пиджака, вытащил нож, привычным жестом перекинул его повыше, перехватив за лезвие. Тень человека на стекле дрогнула, он повернулся лицом к двери. Затем фигура за стеклом зашевелилась, резко увеличилась в размерах. Сакен отвел руку назад, снова почувствовав болезненный дискомфорт изрезанных пальцев. Тень Винтера, и без того безобразно изломанная волнистым стеклом, стала еще угловатей — это он протянул руку к ручке, левая половина двери пошла назад. Сакен был подобен тетиве, еще миг, и в дверях показалась фигура Винтера, сразу ставшая из черной, за стеклом, более светлой. И в последнюю долю секунды перед броском Сакен понял, что его больше волнует не боль в пальцах, а отчуждение металла от кожи. "Надо было снять пластырь", — запоздало подумал он, уже посылая свой стилет навстречу врагу.
Винтер услышал какой-то звук, не свист и не шелест, а что-то среднее, словно из темноты рванулась ему навстречу маленькая быстрокрылая птица. И сразу боль пронзила его тело.
28
Своему спасению Винтер был обязан во многом случайности, немножко везению и чуть-чуть — себе самому. Почувствовав боль и еще не поняв, откуда она, он мгновенно выхватил пистолет и трижды выстрелил в сторону угла, где слабо шевельнулась черная тень. Грохот выстрелов особенно резко сотряс подъезд, в наступившей тишине упало что-то мягкое, а по ступенькам покатилось, позванивая, что-то железное. Сакен, послав нож в цель, сразу понял, что промахнулся, в сердце не попал. Он выхватил из ножен второй стилет, но Винтер уже стрелял, и все три пули попали в цель. Можно сказать, что спасли капитана жестокие уроки жизни. Год назад вот так же погиб лучший друг и напарник Винтера Вадим Журавлев. Месяца за два до этого они вдвоем повязали старого рецидивиста по кличке Жбан, налетчика. Из зоны тот тут же сбежал и встретил Вадима в подъезде, где жила его невеста. Жбан всадил в него всю обойму. Бандита застрелили через два дня, при задержании, но с тех пор, подходя к темному проходному двору или подъезду, Винтер как бы ненароком брался за сердце, кончиками пальцев чувствуя ребристую поверхность рукоятки пистолета.
И все-таки, стоя сейчас у двери с еще дымящимся пистолетом, чувствуя боль в левой руке и понимая, что остался жив, Винтер до печенок прочувствовал собственное бессилие и беспомощность. Вся его тренированность и готовность не стоила и гроша ломаного, не промахнись Сакен с первого броска.
Ну, а тем временем из-за дверей квартир раздались встревоженные голоса, самые храбрые жильцы зазвенели цепочками, стараясь в приоткрытую дверь разглядеть, что происходит в подъезде.
— Иван Петрович, это я, Винтер, — крикнул капитан в сторону ближайшей квартиры. Там жил сослуживец и старый приятель отца, полковник в отставке.
— Это ты, Саня? — спросил тот, появляясь в полосе света на пороге своей квартиры и вглядываясь в полутьму.
— Я. Посмотрите, что там с лампочкой! — попросил Винтер.
Старик пошарил по стене и вместе со щелчком на лестничную площадку хлынул показавшийся слишком ярким поток света. Сакен, оказывается, просто выключил его.
— Боже мой, Саня, это он тебя так? — спросил полковник, перешагивая через труп убийцы и подходя к Винтеру. Тот чувствовал себя очень странно, боль была, но она резко усиливалась, стоило ему пошевелиться или даже глубоко вздохнуть. Теперь, при свете он мог рассмотреть, куда все же попал нож.
В этом ему помогал старый служака, деловито осмотревший набухший кровью и с торчащей рукояткой рукав его легкомысленного пиджака.
— Сквозь мякоть прошел, — заявил старик, приглядевшись к расположению ножа. — И пришпилил к двери, — заявил он, окончив осмотр.
— Выдернуть? — спросил старый вояка у Винтера.
— Давай, — согласился Винтер, наблюдая, как по оголенному локтю ровной струйкой сбегает, падая на пол, его кровь.
Полковник, приподнявшись на цыпочки, взялся за рукоятку двумя руками, дернул ее на себя. Нож едва шелохнулся. Старик удивленно глянул на Винтера. Хотя он и был маленького роста, но широкоплечий и еще в силе. Только со второй попытки ему удалось выдернуть нож из двери, настолько он глубоко засел в дерево. Винтер закричал, смещение лезвия вызвало резкую боль. Он сполз на пол, придерживая правой рукой левую.
— Давай уж я его до конца выдерну, — предложил Иван Петрович. Винтер переждал несколько секунд, и когда болевой шок немного прошел, кивнул головой. Полковник левой рукой взялся за рукоять стилета, правой за локоть и со всей силы дернул нож. Винтер коротко крикнул, на секунду у него даже прихватило сердце, но потом облегченно вздохнул. Из-за спины полковника показалось круглое, с обрюзгшими щеками, лицо Валентины Васильевны, соседки Петровича.
— Саша, я милицию и «скорую» уже вызвала, — сообщила она.
— Спасибо большое, — поблагодарил Винтер, с помощью полковника поднимаясь на ноги. Уже встав, он глянул вниз: на полу остался лежать его пистолет. Полковник поднял его, подал Александру, затем глянул на руку пострадавшего и прикрикнул на соседку:
— «Скорую» ты вызвала, но ее не дождешься, давай бинты и жгут. Пошли, Саня, в квартиру.
Они поднялись по ступенькам на лестничную площадку, старушка семенила впереди, за бинтами, полковник хотел завести его к себе, но Винтер притормозил:
— Погоди-ка.
Сакен лежал на спине, как-то по диагонали лестничной клетки, правая рука откинута вверх, словно он все еще пытался бросить второй нож. Винтер поискал стилет глазами, они его, оказывается, прошли, он лежал на одной из ступенек, чуть в тени. Затем он внимательно глянул на убийцу. Увидев перебинтованные, заклеенные пластырем пальцы, довольно усмехнулся, это они высчитали верно. На откинувшейся поле пиджака его больше заинтересовали не своеобразные ножны, а кусочек бумаги, выглядывающий из кармана. Нагнувшись, он зацепил его кончиками пальцев и вытянул наружу. Его фотография, причем самым интересным было то, что снимок взяли из его личного дела. Пуля снизу зацепила кусочек фото, но наиболее любопытное капитан обнаружил на отвороте. Четким, чуточку угловатым почерком там был выведен его адрес. И почерк этот Винтер прекрасно знал.
— А вот это вы зря, господин майор, — тихо рассмеялся он и засунул фотографию обратно в карман.
— Бинты и жгут, — сказала, появляясь на лестничной площадке переваливающейся с ноги на ногу утиной походкой, Валентина Васильевна.
— Хорошо, — кивнул головой Винтер, от потери крови его уже мутило, а все тело прошиб холодный пот, — а то этих эскулапов не дождешься.
Поддерживаемый полковником, он зашел в его квартиру, а вскоре у подъезда скрипнул тормозами патрульный «жигуленок». Чуть позже прибыла и «скорая».
29
Ночью Стриж плохо спал. Сначала совсем не мог уснуть, мучила головная боль. Во втором часу он поднялся, на цыпочках пробрался на кухню и долго перебирал разные таблетки в аптечном шкафчике Ленки. Из того, что он знал, нашелся только цитрамон. В самый разгар этих поисков его застала жена. Стриж даже вздрогнул, внезапно услышав ее голос:
— Ты что ищешь?
Анатолий посмотрел на жену, улыбнулся:
— Я уже нашел.
Она зашла на кухню, посмотрела на упаковку таблеток на столе, спросила тревожно:
— Что, так сильно болит голова?
Он только кивнул.
— И давно? — продолжила она допрос.
Он снова кивнул.
— Что же ты молчишь, надо показаться врачам!
— Потом. Вот закончится эта чехарда, займусь собой. И вообще, уже все прошло. Иди спать.
— А ты?
— И я иду.
Он проводил ее до дверей детской, сам забрался на софу. Ленку он успокоил мало. Она слишком хорошо знала устойчивое неприятие Стрижом каких-либо таблеток. А тут сам начал искать среди ночи. Лена долго размышляла о всяческих дурных последствиях подобной новости, и в конце концов пришла к абсолютно нелогичному выводу: несмотря ни на что, она все-таки любит этого человека.
