Некоторые из этих групп и течений были совсем не похожи друг на друга, но их миры, система взглядов и ценностей во многом переплетались. Эти люди были убеждены, что могут сделать все своими руками, ведь в детстве они собирали радиоприемники из наборов Heathkit, в университете читали “Каталог всей Земли” и мечтали жить в коммуне. Они глубоко верили в недопонятую Токвилем американскую идею о том, что индивидуализм и желание объединяться в группы совместимы и такой симбиоз даже взаимовыгоден, особенно когда речь идет о коллективном производстве. В Америке люди, создававшие вещи своими руками, всегда больше склонялись к идее “сделаем вместе”, а не “сделай сам”, ведь американцы всегда коллективно решали сложные хозяйственные задачи, например, строили амбары или шили стеганые одеяла. Наконец, “свободные люди” Сан-Франциско конца 1960-х недолюбливали правящую элиту и стремились сами контролировать информацию. Считалось, что технологии должны быть доступны и понятны каждому, что они не могут быть инструментом пропаганды, чем-то по-оруэлловски пугающим. Ли Фельзенштейн, один из пророков этих культурных течений, говорил: “Мы хотели иметь персональные компьютеры, чтобы не зависеть от корпораций и госучреждений”5.
Вдохновителем хиппи-культуры был Кен Кизи. Он окончил Университет Орегона, в 1958 году переехал ближе к Сан-Франциско и стал учиться писательскому ремеслу в Стэнфорде. Во время учебы он по ночам подрабатывал санитаром в психиатрической больнице и в качестве “подопытного кролика” участвовал в экспериментах ЦРУ, в частности в проекте MKUltra, где на людях тестировали психоделик ЛСД. Кислота Кизи понравилась, даже очень. В его жизни опасно сочетались галлюциногены, работа с душевнобольными и литературное творчество, что вдохновило Кизи написать свой первый роман — “Пролетая над гнездом кукушки”.
Пока другие открывали вокруг Стэнфорда компьютерные компании, Кизи взял гонорар за книгу, психоделик, “реквизированный” им во время экспериментов ЦРУ, и основал хиппи-коммуну “Веселые проказники”. В 1964 году Кизи со своими кислотными братьями отправился путешествовать по стране на старом школьном автобусе International Harvester, который они покрасили в психоделические цвета и назвали “Далше” (позднее ошибку исправили).
По возвращении Кизи стал устраивать у себя дома “кислотные тесты”, вечеринки с раздачей ЛСД, а в 1965 году, решив, что он не только хиппи, но и бизнесмен, сделал их открытыми для всех. Один из первых таких “тестов” прошел в декабре того же года в музыкальном клубе Big Ng’s в Сан-Хосе, куда Кизи пригласил поиграть одну из своих любимых групп, только что сменившую название с Warlocks на Grateful Dead, с Джерри Гарсией во главе6. Началась эпоха “детей цветов”.
Параллельно с этим развивался такой культурный феномен, как движение за мир, также пропитанный духом протеста. Настроенные против насилия хиппи создали яркие символы того периода — забавные для нас сейчас, но сильные и глубокие по своему значению тогда: психоделические плакаты, призывающие “заниматься любовью, а не войной”, и пестро выкрашенные кислотные футболки с “пацификом”.
Хиппи и антимилитаристы с подозрением относились к компьютерам, по крайней мере вначале. Громоздкие мейнфреймы, жужжащие лентами и мигающие лампочками, казалось, сошли со страниц антиутопий, обезличивали людей и служили сомнительным целям корпораций, Пентагона и властей. Социолог Льюис Мамфорд в своей работе “Миф машины” предостерегал, что развитие компьютеров может сделать человека “пассивным и бесполезным животным, подконтрольным машинам”7. Предупреждение “не сгибать, не прокалывать и не сминать”, которое печаталось на перфокартах, стало ироничным лозунгом антивоенных митингов и хиппи-коммун от Спраул-плазы в Беркли до Хейт-Эшбери в Сан-Франциско.
Однако настроения стали меняться в начале 1970-х, когда на горизонте показались именно персональные компьютеры. “Из орудия бюрократического контроля компьютеры превратились в средство самовыражения и раскрепощения”, — писал Джон Маркоф в книге “Что сказала соня”8. Профессор из Йеля Чарльз Райх в книге “Озеленение Америки”, ставшей манифестом новой эпохи, осуждал старые корпоративные и социальные структуры и призывал строить новые иерархические модели, которые бы стимулировали коллективную работу и личностный рост. Он видел в компьютерах не орудие устаревшей власти, а технологию для преобразования сознания человека — только надо было сделать компьютеры персональными. “Созданные машины можно использовать на наше благо, чтобы человек вновь стал творцом своей жизни, изменял и преобразовывал ее”9.
В обществе стали появляться техно— и кибертечения. В коммунах и студенческих общежитиях все обязательно читали таких IT-гуру, как Норберт Винер, Бакминстер Фуллер и Маршалл Маклюэн. В 1980-х проповедник ЛСД Тимоти Лири изменил свою известную мантру “Включайтесь, настраивайтесь и отпадайте” на “Включайтесь, загружайтесь, подключайтесь”10. В 1967 году поэт Ричард Бротиган был приглашен в качестве лектора в Калифорнийский технологический институт. Он запечатлел дух того времени в стихотворении “И все под присмотром автоматов благодати и любви”11. Оно начиналось так:
Мне хочется думать (и чем скорее, тем лучше!)о киберлугахгде люди, звери, компьютерыживут вместев программо-гармонии,как чистая водаи ясное небо[66].
Стюарт Бранд
Стюарт Бранд, этот долговязый энтузиаст с лучезарной улыбкой, кочевал из одной контркультурной тусовки в другую, везде появляясь неожиданно, будто материализовался из воздуха по мановению волшебной палочки. Он сильнее всех приветствовал союз инженеров и хиппи и собой же этот союз олицетворял. “Философия революции персональных компьютеров основана на презрении нонконформистов к централизованной власти”, — писал Бранд в эссе “За это все мы обязаны хиппи”, опубликованном в журнале Time в 1995 году.
Концепции технической революции формировались на основе убеждений хиппи и пацифистов… Большая часть нашего поколения относилась к компьютерам как к инструментам глобального контроля. Но небольшая группа — впоследствии ее назвали хакерами — увидела в компьютерах средство освобождения. И это оказалось верным путем в будущее… молодые программисты шаг за шагом уводили цивилизацию прочь от гигантских мейнфреймов, символизировавших авторитаризм12.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
