– Я всего лишь посол, – уклончиво отвечает Аранда, пожимая плечами.
Адмирал улыбается уголком рта, словно прислушиваясь к каким-то своим мыслям или размышляя вслух.
– Для того, кто оказался на чужбине, посол его страны – отец, а посольство – единственное убежище… Возвращение в Испанию без «Энциклопедии», которую нам велено было доставить, для нас невозможно.
– Дьявол. – Де Аранда откидывается в кресле. – А вы красноречивы, сеньор!
– Мы с моим другом доном Эрмохенесом – люди в отчаянном положении.
Услышав свое имя, дон Эрмохенес скромно кивает, одновременно вытирая носовым платком пот с шеи. Повисает тишина, в продолжение которой дон Педро пристально смотрит де Аранде в глаза.
– Я тоже человек, который видел сияние путеводной звезды, – тихо добавляет он.
Изумление дона Эрмохенеса, который после этих слов поворачивается к своему другу, невозможно сравнить с тем, что отразилось на лице посла. Поморщившись, как человек, тугой на ухо, он широко открывает глаза – как правый, так и левый. Затем склоняется над столом в сторону адмирала, оторопело рассматривая его. Наконец, соединив средний и указательный палец, касается ими левого лацкана своего камзола.
– Каменщик? – спрашивает де Аранда почти шепотом.
– Ложи Трех Лучей.
– Градус?
– Третий.
Асимметричные глаза Аранды по-прежнему не отрываясь смотрят на адмирала.
– В таком случае вам известны…
Он умолкает, не сводя с него глаз. Адмирал спокойно кивает. Затем, сложив пальцы точно так же – указательный и безымянный, – касается правого лацкана.
– Поразительно, – бормочет Аранда.
– Не слишком. – Дон Педро неопределенно пожимает плечами, намекая на время и расстояние. – Перед тем как стать академиком, я был морским офицером… Было время, когда я посещал Францию и Англию.
Посол с заметным беспокойством поглядывает на дона Эрмохенеса.
– А ваш приятель тоже?
– Ни в коем случае. Но он порядочный человек и умеет молчать.
Аранда вздыхает, доставая табакерку. Дон Эрмохенес растерянно смотрит то на одного, то на другого. В конце концов посол открывает табакерку и протягивает ее адмиралу, однако тот отрицательно качает головой. Приподнявшись в кресле, библиотекарь берет шепотку табака и засовывает в нос.
– Непросто быть каменщиком в Испании, – замечает Аранда, пока дон Эрмохенес достает платок и шумно сморкается.
Последние слова посол произносит, глядя на дона Педро с выжидательным любопытством. Тот улыбается мягкой, печальной улыбкой.
– Вероятно, – отвечает он. – Но я этим почти не занимаюсь… Моя связь была не такой уж прочной. К тому же все это было много лет назад.
– Вы хотите сказать, что вы не активный каменщик?
– Нет, и уже давно. Хотя мои воспоминания, пароли и симпатии по-прежнему живы.
Повисает долгая тишина. Посол и адмирал смотрят друг на друга с сочувствием и участием, в то время как дон Эрмохенес по-прежнему не понимает, что происходит. Наконец де Аранда берет гусиное перо и задумчиво проводит им по тыльной стороне левой руки. Затем открывает кожаную папку с золотым гербом и достает листок бумаги.
– На чье имя выписывать платежное письмо?
– На имя вдовы Эно, – говорит адмирал, не меняясь в лице. – Так будет надежнее.
Посол окунает перо в чернильницу и неторопливо пишет. В продолжение минуты слышен только шорох пера, царапающего бумагу.
– Мне понадобится вексель, подписанный вами. С обещанием того, что Академия обязуется вернуть долг. – Посол поднимает глаза и по очереди заглядывает в лицо каждому. – Вы готовы взять на себя такую ответственность?
– Разумеется, – холодно кивает дон Педро. – Однако отвечать за это буду я сам, а не Академия. Пусть будет за моим именем и подписью.
– И моим, разумеется, тоже, – добавляет дон Эрмохенес, задетый тем, что дело решается без него.
Де Аранда благодушно смотрит на них.
– У вас в Мадриде найдется такая сумма?
Адмирал кивает.
– У меня имеются собственные сбережения, которых хватит, чтобы покрыть долг… Моей личной ответственности будет достаточно. Подпись моего друга не обязательна.
– Не болтайте глупостей, дорогой друг, – протестует библиотекарь. – Я не позволю, чтобы это обязательство легло только на ваши плечи.
– Мы обсудим это позже, дон Эрмес. Здесь не место, да и не время.
Посол подписывает бумагу, открывает песочницу и посыпает песком чернила. Затем машет листком в воздухе.
– Значит, мы все решили.
Он берет бронзовый колокольчик, который также обнаруживается среди бумаг. На звон его в дверях появляется секретарь Эредиа.
– Дон Игнасио, будьте добры, отнесите этот приказ Вентуре, казначею, который выдаст этим сеньорам то, что там обозначено.
Эредиа берет бумагу, читает и смотрит на посла. Рот его кривится, словно от зубной боли.
– Тысяча пятьсот ливров, ваша светлость?
– Там указана именно эта сумма, не правда ли? Веди наших гостей за деньгами, да поторапливайся, у них срочное дело.
– Разумеется, – послушно кивает секретарь, больше не возражая.
Де Аранда поднимается с кресла и одергивает камзол. Академики следуют его примеру.
– Надеюсь, все кончится хорошо. Дон Игнасио – человек надежный, он обо всем позаботится… По возвращении в Мадрид передайте от меня привет маркизу де Оксинага, это мой старый друг. А когда опубликуете новое издание «Толкового словаря», пришлите мне экземпляр. – И Аранда подмигивает адмиралу своим косым глазом. – Думаю, я заслужил.
– Несомненно.
– Ах да, чуть не забыл… Там у меня на столе лежит отчет о неприятном инциденте, в котором несколько дней назад оказался замешан некий испанский гражданин, он в Париже проездом. Дуэль, насколько я понимаю… Я не ошибаюсь, дон Игнасио?
– Нет, ваша светлость. – Секретарь поднимает брови. – По крайней мере, так говорится в отчете.
Аранда поворачивается к академикам.
– Сеньоры, вам, случайно, ничего не известно об этом деле?
– Так, кое-что, – невозмутимо произносит адмирал.
– Кое-какие слухи до нас дошли, – подтверждает дон Эрмохенес.
– Так вот. – Правый косой глаз смотрит на дона Педро с той же проницательностью, что и левый. – Дуэль произошла с господином, носящим красную ленту, тот, видимо, серьезно пострадал… Есть отчет полиции с просьбой о том, чтобы посольство провело расследование и наказало виновного в неприятных последствиях этого дела…
– И что собирается делать ваша светлость? – хладнокровно спрашивает адмирал.
Посол несколько мгновений смотрит на него, не отвечая, словно не расслышав вопрос. Затем поднимает и роняет руки с комично-бессильным видом.
– Честно говоря, я ничего не собирался делать, поскольку дел у меня и так под завязку. Не так ли, сеньор секретарь? Например, уже очень скоро я отправлюсь в Версаль.
Он умолкает и, повернувшись к столу, что-то ищет, пока не находит нужную бумагу. С подчеркнуто равнодушным видом он пробегает бумагу глазами, затем легонько трясет ею в воздухе.
– Я собирался обсудить кое-что с вами… Впрочем… Если раньше это дело мне было безразлично и я хотел отправить бумагу в архив без дознания, после нашего разговора я ее с большим удовольствием порву… Всего доброго, господа.
Аббат Брингас громко сморкается в носовой платок, проклиная погоду и Париж. Все трое, насквозь мокрые, прячутся от дождя под арками Лувра возле прилавков с книгами, эстампами и аляповатыми картинами. Глядя, как идет дождь, они отряхивают плащи и зонт. Пахнет мокрой бумагой, заплесневелыми книгами, уличной грязью. В слабом пепельном свете, льющемся снаружи, дон Эрмохенес краем глаза посматривает на адмирала.
– Я и вообразить не мог ничего подобного, – говорит он наконец.
Словно возвращаясь откуда-то издалека, дон Педро неторопливо поворачивается к приятелю и смотрит на него, не произнося ни слова. Брингас с недоверчивым любопытством изучает содержимое своего носового платка, складывает его и убирает в карман.
– О чем это вы? – спрашивает он академиков.
Библиотекарь не отвечает, продолжая смотреть на адмирала. На его лице обозначено смутное, болезненное напряжение, которое выражает лицо человека, преданного или незаслуженно забытого.
– Вы мне про это не рассказывали, – произносит он наконец.
– Не было повода, – отвечает дон Педро.
Оба молча смотрят друг на друга, и некоторое время слышится лишь шелест дождя.
– Такое впечатление, что я пропустил что-то важное, – замечает Брингас.
Никто не рассеивает его сомнений. Внимание дона Эрмохенеса по-прежнему приковано к адмиралу.
– Мы столько времени провели вместе, – с горечью говорит библиотекарь. – И оказывается, есть вещи…
Он не заканчивает фразу, голос его дрожит от огорчения. Брингас смотрит то на одного, то на другого, и любопытство его с каждой секундой возрастает.
– Можете объяснить мне, черт бы вас подрал, о чем вы?
